ФИЛОСОФИЯ, СОЦИОЛОГИЯ И ПСИХОЛОГИЯ. ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ
УДК 93/94
А.В. Лукин
e-mail: andrlukk@hotmail.com
Институт русского языка им. А.С. Пушкина, г. Москва
ЕМЕЛЬЯН ПУГАЧЕВ – «ВОР» ИЛИ ЗАЩИТНИК СЛАБЫХ?
Статья раскрывает деятельность Екатерины II и личность Емельяна Пугачева.
Деятельность Екатерины II
При поддержке семьи Орловых Екатерина II, сместив Петра III и обойдя законного наследника престола цесаревича Павла, стала в 1762 году императрицей. Она пришла к власти, полная благих намерений, веря, что идеалы гуманизма и справедливости могут изменить Россию к лучшему, сделать ее более развитой державой как в политическом, так и экономическом плане. Прекрасно образованная императрица еще задолго до вступления на престол писала в своих «Заметках» о будущих поданных: «Хочу не рабов, а повиновения законам; хочу общей цели сделать счастливыми». Иными словами, во главу угла она желала поставить человека и всеобщее равенство перед справедливыми законами.
Дела в государстве были неважными: низкая экономика, казнокрадство на всех уровнях, а также обилие недовольного и притесненного в своих правах населения. Нужно было что-то менять, и Екатерина II в 1767 году собрала комиссию для выработки нового Уложения, а в руководство она написала «Наказ», где были высказаны довольно смелые идеи, но все написанное являлось, по существу, всего лишь наставлением или пожеланием. К примеру, в нем содержались мысли об отмене пыток и терпимом отношении к людям других вероисповеданий, а самое главное – об отмене крепостного права как вопиющего насилия над человеком. Однако сплоченности в работе комиссии не было, и каждое сословие хотело получить выгоду себе, не думая об общей пользе государству. Это привело к тому, что удовлетворение предложений представителей конкретного слоя общества заключалось в урезании прав другого, а так как опорой Екатерины было дворянство, то оно, в первую очередь, и диктовало свои условия. Итогом явилось еще большее закрепощение крестьян, особенно Малороссии, и тех, которые были прикреплены к фабрикам и заводам. Теперь дворянин мог совершенно законно крестьян продавать и истязать, словом – поступать с ними по своему усмотрению. Крестьянин, в свою очередь, мог пожаловаться на господина. Однако перед тем как рассмотреть такую жалобу, составителя ее безжалостно наказывали и даже ссылали на каторгу. Более того, Екатерина сама способствовала распространению крепостного права, когда раздавала дворянам за службу земли с проживающими на них крестьянами. Так к концу своего царствования, по замечанию Е. Ф. Шмурло, она превратила в крепостных около 1 миллиона ранее свободных крестьян.
Вследствие действия комиссии по составлению уложения в России обстановка накалилась до предела: солдаты, крестьяне, каторжные и ссыльные – все были недовольны действиями императрицы. Бунты вспыхивали по всей стране, но, как правило, это были не связанные друг с другом восстания. Однако в 1773 году беглый казак Емельян Пугачев решил объединить их, чтобы сообща бороться против дворян и императрицы.
Исследователи по-разному относятся к личности Екатерины II, к ее способностям как правителя могучей державы. Однако все сходятся во мнении, что Екатерина II была «дворянской» императрицей и действовала преимущественно в угоду высшему сословью. С.Ф. Платонов (историк дореволюционной России) дает такую оценку деятельности Екатерины II: «По общему признанию, в царствование Екатерины II, … крепостное право достигло наибольшего расцвета, оно превратилось в полное право собственности на людей и представляло собой вопиющее общественное зло, благодаря частым и грубым злоупотреблением некультурных помещиков» [1]. Немаловажные сведения сообщает А.А. Корнилов. Он пишет так относительно политики Екатерины: «При Екатерине вопросы народного благосостояния и просвещения официально ставятся во главу угла… Вопросы народного благосостояния она поневоле рассматривала с дворянской точки зрения» [2]. С ним соглашается Е.Ф. Шмурло: «Екатерина умела отказаться от своих наиболее задушевных мыслей, когда видела, что наткнется на серьезное противодействие. В этом и сила, и слабость всего ее царствования» [3]. Под «серьезным противодействием» следует понимать дворянство.
Какой же вывод можно сделать из всего вышесказанного? Екатерина II своей необоснованно жестокой политикой по отношению к крестьянам и простому служилому населению страны сама заложила основу восстания под предводительством Пугачева.
«Мятеж, начатый горстию непослушных казаков, усилившийся по непростительному нерадению начальства и поколебавший государство от Сибири до Москвы», – так о восстании выразился А.С. Пушкин [4].
Емельян Пугачев
При допросе 4 ноября 1774 года Емельян Иванович Пугачев сообщил Шешковскому – дворянину, которого Екатерина II назначила ответственным за допрос Пугачева, – что от роду ему 30 лет, а значит, можно предположить, что родился он в 1744 году. Родиной его была станица Зимовейская Донской области. Как указывал на допросе сам Пугачёв, семья его принадлежала к официальной православной вере, в отличие от большинства донских и яицких казаков, придерживавшихся старой веры.
Пугачев участвовал в Семилетней войне, в звании хорунжего был при взятии Бендер во время русско-турецкой кампании (16, или 27, сентября 1770 года) и даже сумел отличиться. Но в 1771 году Пугачев заболел («…и гнили у него грудь и ноги» [4]) и был отправлен к себе в станицу на лечение. По дороге домой он заехал к своей сестре Феодосии в Таганрог. Ее муж, Симон Павлов, недовольный своей службой, хотел бежать вместе с друзьями, но у них не было проводника. Емельян им помог. Когда же Павлова схватили, то он прямо указал на Пугачева. Незамедлительно вышел указ полиции о том, чтобы Емельяна Пугачева поймать и судить.
Этот жизненный факт будущего самозванца для настоящей работы очень важен. Именно это время – 1771 год – можно считать точкой отсчета начала крестьянской войны. Неизвестно, почему Пугачев согласился помочь своему зятю преступить закон, но совершенно очевидно, что в этом выразилась его общественная позиция и его буйный нрав. Известно, что, заболев, Емельян даже писал прошение об увольнении со службы, но ему отказали. Очевидно, что Пугачев устал от постоянных лишений гарнизонной жизни, ведь по самым скромным подсчетам он провел на войне 10 лет. Более того, по приказу Екатерины II казаков стали постоянно держать на гарнизонной службе, а их вольности были урезаны еще сильнее. Естественно, казачество роптало, считая, что если бы был жив истинный царь – Петр III – он бы не позволил так издеваться над своими людьми, что Екатерина II пришла к власти незаконно и ее политика тому свидетельство.
Как полководец Емельян Пугачев действовал дерзко и самоуверенно. В целом все сделанное им можно разбить на ряд этапов, ознаменованных его успехами или неудачами:
Первый этап – с 18 сентября 1773 года (Яицкий городок) по 9 декабря 1774 года (назначение Александра Ильича Бибикова ответственным за усмирение бунта) – весьма успешный для Пугачева, он одерживает победу одну за другой, не зная поражений.
Второй этап – с 9 декабря 1773 года по 9 апреля 1774 год (смерть А.И. Бибикова) – Пугачев действует с переменным успехом, но в целом правительственные войска теснят его на всех позициях. И после генерального сражения самозванец теряет все войско, хотя сам остается на свободе.
Третий этап – с 9 апреля 1774 года по 10 января 1775 года (казнь Емельяна Пугачева) – Пугачев набирает новую шайку, переходит на западную сторону Волги, но терпит поражения одно за другим, и в итоге схвачен правительственными войсками и казнен на городской площади Москвы.
Сам Пугачев почти не участвовал в своей судьбе. Как это ни парадоксально звучит, но за него все решал случай. Пугачев случайно помог зятю, случайно бежал, случайно сошелся со староверами, случайно встретил Филарета, о котором ему рассказал старец Василий, случайно узнал о будто бы живом Петре III. Разумно предположить, что и идея назваться императором ему пришла тоже спонтанно. В доказательство можно привести слова архимандрита Платона Любарского: «Мне кажется сего вора всех замыслов и похождении не только посредственному, но ниже самому превосходнейшему историку порядочно описать едва ли бы удалось; коего все затеи не от разума и воинского распорядка, но от дерзости, случая и удачи зависели. Почему и сам Пугачев (думаю) подробностей оных не только рассказать, но нарочитой части припомнить не в состоянии, поелику не от его одного непосредственно, во от многих его сообщников полной воли и удальства в разных вдруг местах происходили» [4].
После первого серьезного поражения Пугачева, Бибиков (ответственный за усмирение бунта) точно дал определение его положению: «Пугачев – не что иное, как чучело, которым играют воры, яицкие казаки: не Пугачев важен; важно общее негодование» [4]. Так ли это? Попробуем разобраться.
Личность Пугачева весьма противоречива: на первый взгляд, это волевой и смелый человек, не побоявшийся возглавить народное сопротивление екатерининскому деспотизму. Но при более детальном рассмотрении всплывают такие эпизоды, которые этому противоречат. Так, например, когда Пугачева схватили, он был напуган предстоящей пыткой и казнью: «Перед судом он оказал неожиданную слабость духа. Принуждены были постепенно его приготовить к услышанию смертного приговора» [4]. И в то же время власти боялись устраивать открытые дознания, так как Пугачев при народе говорил дерзко и воодушевлял этим простых людей. На вопрос графа Панина: «Кто он таков?» – Пугачев сказал: «Я не ворон, я вороненок, а ворон-то еще летает…» [4]. Создается впечатление, что Пугачев наедине с собой и с палачами был одним человеком, а при народе и соратниках – совсем другим.
Трудно что-либо сказать о настоящем Пугачеве, ведь нам он известен, в первую очередь, как самозванец, из которого сделали символ, чтобы возбуждать накопившееся недовольство простого народа. Люди шли за ним и в огонь, и в воду, несмотря на многочисленные неуспехи и неудачи. Он несколько раз лишался всего: и войска, и артиллерии, несколько раз едва не был убит, один раз ранен, но после всего этого Пугачев буквально за неделю успевал оправиться от поражения и собрать еще большее войско, чем у него было. Он легко входил в доверие к людям и внушал свой авторитет – в этом его безусловный талант.
Но самозванцев, выдававших себя за Петра III, было много и до и после Емельяна, однако только Пугачев смог столько времени страшить русский народ всех сословий. Разумно предположить, что Пугачев не мог добиться такой «известности» в одиночку. О шайке Пугачева замечательно написал Пушкин: «Пугачев не был самовластен. Яицкие казаки, зачинщики бунта, управляли действиями пришлеца, не имевшего другого достоинства, кроме некоторых военных познаний и дерзости необыкновенной». Мало, что к этому можно добавить. Как известно, ближайшее окружение Пугачева составляли отчаявшиеся казаки или судимые разбойники (например, Зарубин (он же Чика), Овчинников, Шигаев, Лысов, Чумаков, Белобородов, Хлопуша, Салава). По своему социальному статусу и образованию вряд ли эти люди могли до конца представлять, что нужно России и как ею управлять в случае победы.
Кроме того, Пугачев не мог вести себя с ними как император, так как его сподвижникам была известно вся правда о нем. Иногда сподвижники самозванца действовали самостоятельно и не спрашивали ни у кого на то разрешения. Пугачев мог с ними советоваться, но не мог приказывать. В этом был большой минус. Он понимал, что излишнее самоуправство его военачальников может расшатать дисциплину и придать ему самому не славу освободителя, но ореол разбойника. Однако был бессилен повлиять на сложившуюся обстановку и должен был мириться с этим.
Поднимая на восстания нерусские народности, проживавшие на территории Российской империи, Пугачев часто не мог ими управлять. Они засекали мирных жителей полоненных городов, уводили в рабство ни в чем не повинных людей (из простого народа!) и продавали их на невольничьих рынках.
Можно бесконечно долго критиковать политику Екатерины II, но нельзя не учитывать степени ее подготовленности и ее таланта, которые не могли присутствовать в неграмотной черни. Скорее всего, вышеназванные бунтовщики испытывали одно желание – поквитаться с господами за свое рабское положение и за все унижения, которые они испытали за жизнь. Это предположение подтверждает и их небывалая жестокость, доходящая до неосмотрительности, когда, разрушая очередной город, они не думали о том, как обороняться в его руинах на случай непредвиденной атаки правительственных войск.
Принимая во внимание всю противоречивость личных черт самого Пугачева и особенности его ближайшего окружения, возникает вопрос: отчего же никто так долго не мог остановить самозванца? Причин здесь, на наш взгляд, несколько:
Во-первых, небывалая удача Пугачева. На первых порах ему везло во всем: то императорские войска не успели соединиться для полноценной атаки, то неприступный город взбунтовался и без боя сложил оружие, не говоря уже о том, что и саму идею восстания ему также подсказали в случайной беседе.
Во-вторых, Пугачев сумел заставить простых людей поверить в свою избранность и голубую кровь. Для этого он пустил в ход как обычные устные уверения, что он есть император, случайно спасшийся от заговора дворян, так и доказательства своей телесной непохожести на обычного человека – будто Господь оставил на нем особые отметины на груди, хотя, на самом деле, это были лишь следы болезни.
В-третьих, Пугачев умело выбирал людей. Он доверял лишь тем, в ком видел реальную опору и не чувствовал подвоха. Это были проверенные им люди из ссыльных и каторжных или пленники, желавшие спасти свою жизнь.
В-четвертых, Пугачев был казаком и не раз участвовал в сражениях. Он был знаком с тактикой боя, со стратегией и некоторыми военными хитростями, как, например, он устроил в разрушенной крепости снеговые укрепления, которыми восхищался сам Минхельсон.
И наконец, зная армию изнутри, Пугачев понимал, что войска вряд ли будут действовать сплоченно и совместно противостоять ему, что среди офицерства будут те, кто от зависти или со зла не выкажет должной доблести. Так и случилось. Однако в этом был и просчет Пугачева. Иногда он настолько несерьезно подходил к известиям о наступательных действиях правительственных войск, что даже не удосуживался подготовиться к обороне, что и повлияло на плачевный для восставших итог.
Память
Восстание Емельяна Пугачева стало потрясением для России. Люди поняли, что даже на территории своего Отечества они не могут чувствовать себя в полной безопасности.
После усмирения бунта Екатерина II принялась наказывать всех, кто так или иначе принял участие в бунте. Более того, крепостных наказывали дважды: во-первых, по указу самой императрицы, а во-вторых, по желанию их господ.
Никаких мер по облегчению положения крестьян сделано не было. Екатерина составляла проекты об освобождении крестьян (как, например, она хотела освободить всех крепостных, кто родился после жалованной грамоты дворянству), но на деле ни один из них принят не был. В дневниковых записях императрица отметила, что крестьянский вопрос слишком сложен и решать его пока рано. С. Ф. Платонов так комментирует это: «Никто не был уверен, что порядок в государстве устоит, если сразу освободить миллионы дворянских “подданных”» [1].
Однако урок восстания под предводительством Емельяна Пугачева продемонстрировал всю несправедливость рабского положения российских подданных и остался кровавым пятном в памяти дворянства и простого народа той эпохи.
Подводя черту, хотелось бы привести такие слова А.С. Пушкина: «Но имя страшного бунтовщика гремит еще в краях, где он свирепствовал. Народ живо еще помнит кровавую пору, которую так выразительно прозвал он пугачевщиною» [4].
Библиографический список
Платонов, С.Ф. История России / С.Ф. Платонов. СПб.: Дельта, 1998. 352 с.
Корнилов, А.А. Курс истории России XIX века / А. А. Корнилов; вступ. ст. А.А. Левандовского. М.: Издательство Астрель; Издательство АСТ, 2004. 862 с.
Шмурло, Е.Ф. История России (IX – XX вв.) / Е. Ф. Шмурло. М.: Вече, 2005. 448 с.
Пушкин, А.С. История Пугачева / А.С. Пушкин. Режим доступа: http://www.lib.ru/LITRA/PUSHKIN/p7.txt.
УДК 93/94
|
