 Тиффани Райз
«Ангел» (книга 2)
Серия "Грешники"
Автор: Тиффани Райз
Оригинальное название: The Angel
Название на русском: Ангел
Серия: Грешники
Аннотация
Нет такого стоп-слова, которое может защитить твое сердце.
Скандально известная писательница в жанре «эротика» и опытная Госпожа Нора Сатерлин, делает то, что совершенно несвойственно для нее: прячется. В то время, как ее давний любовник, Сорен – чьи необычные пристрастия погубят его, если будут обнародованы – находится под пристальным вниманием из-за предстоящего продвижения по службе, Норе приходится затаиться подальше от соблазна в объятиях роскоши.
Пригласивший ее богатый и раскованный Гриффин Фиске безумно рад видеть Нору у себя в загородном особняке, особенно после того, как знакомится с ее спутником. Молодой, неопытный и ангельски красивый Микаэль стал протеже Норы, и это лето, проведенное вместе с Гриффином, станет его тренировкой, полной опасностей и чувственных издевательств над плотью.
В то время, как тело Норы следует зову похоти, мыслями она снова и снова возвращается к Сорену, ее Хозяину, находящемуся под пристальным вниманием журналистки, преследующей корыстную цель. Это лето напоминает еще об одном человеке из прошлого, чья власть над Норой не несет в себе физической боли, но чьи секреты не менее болезненны. Этому лету будет суждено доказать старую поговорку: «Любовь причиняет боль».
Глава 1
- Cливочная помадка.
Лежа на кровати и свисая с нее вниз головой, Нора видела прозрачные солнечные лучи света, скользящие по подоконнику и полу перед окном. Сорен толкнулся в нее снова, и она задрожала от удовольствия.
- Элеонор, ты думаешь о еде в такой момент? - Сорен с силой вонзился в нее еще раз и кончил, вздрогнув всем телом.
Смеясь после полученного только что оргазма и от абсурдности этого разговора в такой позиции, Нора закончила свою мысль.
- Вы сказали, что мне больше нельзя ругаться по воскресеньям. Поэтому, сливочная помадка, я опаздываю на мессу, Сэр.
Сорен опустил голову и поцеловал девушку в шею.
- Уверен, твой священник будет весьма недоволен, если ты опоздаешь, - прошептал он ей на ухо.
- Тогда мой священник должен отвязать мою ногу от спинки его кровати.
Сорен поднялся и уставился на нее сверху вниз; она невинно захлопала ресницами, глядя на него.
- Умоляй, - приказал он, и Нора не смогла сдержать стон.
Вот же высокомерный сукин сын. Он никогда ничего не говорил о том, что ей запрещено ругаться в мыслях, лишь о том, чтобы не ругаться вслух. Сорен приложил палец к ее губам.
- Никаких стонов. Умоляй.
Сжав и разжав зубы, Нора сделала глубокий вдох.
- Прошу вас, Сэр, позвольте мне уйти, чтобы я могла довезти домой мою задни.., мою прекрасную пятую точку, принять душ, позавтракать хоть раз на этой неделе, надеть какую-нибудь одежду и приехать обратно в церковь, чтобы сидеть на скамье, как и положено набожной прихожанке, представляя Вас совершенно обнаженным, в то время, пока Вы будете читать проповедь о грехе гомосексуализма. Надо же, Бог против этого? Пожалуйста-препожалуйста?
Сорен шлепнул Нору по бедру достаточно сильно, что она взвизгнула, но все-таки протянул руку и отвязал черную шелковую веревку от ее лодыжки. С явной неохотой он отстранился и перекатился на свою сторону кровати.
Освободившись, Нора начала выползать из постели, а Сорен подпер голову рукой и лениво растянулся на белых простынях. Она не собиралась смотреть на него. Если она только посмотрит в его сторону, то незамедлительно приползет обратно.
- Торопишься, малышка?
- Чтобы оставить тебя? Нет. Но вот чтобы не опоздать на мессу и не заработать еще одну порку на этой неделе - да.
Сорен нежно провел пальцем по линии ее позвоночника, и Нора посмотрела на него в ответ с острым негодованием.
- Вы специально пытаетесь заставить меня опоздать... Сэр?
Вздохнув, Сорен отдернул руку. Это было несправедливо. Дом священника находился всего в двух минутах ходьбы от церкви; и, будучи мужчиной и не волнуясь о том, какой наряд ему выбрать, Сорен мог собраться за десять минут.
- Это ужасное оскорбление, Элеонор. Конечно, я бы никогда не попытался заставить тебя опоздать. В конце концов, ты являешься примером для подражания для всех молодых людей в нашем приходе.
Фыркнув от смеха, Нора начала собирать свою одежду. Она сняла свою рубашку со спинки кровати, к которой девушка была привязана прошлой ночью, пока Сорен порол ее до бесчувствия. Ее юбка лежала мятой кучей на полу, куда приземлилась после того, как Сорен расстегнул ее, позволив упасть, в то время как привязывал лодыжки Норы к распорке. Где-то под кроватью она нашла свой бюстгальтер, а вот трусики были дома в ящике. Девушка редко заботилась о нижнем белье с Сореном - совершенно бесполезное занятие на самом деле.
- Примером для подражания? Нора Сатерлин - эротическая писательница, экс-Госпожа. Приятно познакомиться с вами.
Она протянула руку для рукопожатия. Сорен вздернул бровь, глядя на этот спектакль.
- Ты образец для Микаэля. Он обожает тебя.
- Но Микаэль один из нас, Сэр.
Она улыбнулась, вспомнив о подарке Сорена в прошлом году: девственность, возможно, самого красивого тинэйджера во всем мире. Прекрасный парень, со своими личными фетишами и, к сожалению, по уши в проблемах.
- Конечно, он питает ко мне определённую слабость. Или скорее твердость. В любом случае, ни один из этих ванильных ханжей в церкви не станет смотреть на меня с восхищением.
Нора сунула ноги в туфли, наблюдая за тем, как Сорен встал с постели. Ее сердце заколотилось быстрее при виде всех ста девяноста трех сантиметров его прекрасного мускулистого, бесстыдно обнаженного тела. Глядя на Сорена сейчас, было трудно поверить в то, что ему сорок семь лет. И невозможно было увидеть в нем, вчера вечером и сегодня утром избивающем и трахающем и не раз, в многочисленных прекрасно-порочных позах, одного из самых уважаемых католических священников во всей Новой Англии.
- Ты даешь им надежду, что стать католиком без опасения и осуждения может каждый.
- Хочешь сказать, дети считают меня клевой, да?
- Именно так.
Она повернулась лицом к нему для мимолетного прощального поцелуя. Вместо этого мужчина наклонился и поцеловал ее глубоко и властно... долго и медленно. Никто не целовал ее так, как это делал Сорен, как будто он был внутри ее тела, даже когда он был только внутри ее рта. После почти пяти минут чистой страсти в поцелуе Сорен, наконец, отстранился.
- Элеонор, тебе действительно пора закругляться.
Его стального цвета глаза дьявольски сверкнули. Нора бросила на него свирепый взгляд.
- Ты уб-, - начала было Нора, но Сорен смерил ее высокомерным взором.
Это дурацкое правило "Не ругаться по воскресеньям" убивало ее. Но она приложит все усилия, чтобы сдержаться.
- Убиваешь меня. Ты только что украл у меня пять минут своими поцелуями. Господь Всемогущий.
- Юная леди, если вы не прекратите использовать имя Господа всуе, придется снова вернуть в наши отношения наказание тростью. Ты действительно жалуешься на то, что я тебя поцеловал?
- Да. Ты жульничаешь. Хочешь, чтобы я опоздала, и у тебя появился предлог меня выпороть.
- Как будто мне нужен предлог.
Сорен улыбнулся ей, заставляя Нору разрываться между желанием дать ему пощечину или поцеловать снова.
- Я ушла. Пока. Я люблю тебя, я ненавижу тебя, я люблю тебя. Увидимся в одиннадцать, и я буду очень стараться слушать твою проповедь и не отвлекаться на воспоминания о прошлой ночи. Но ничего не обещаю.
Нора направилась к двери.
- Элеонор... ничего не забыла?
Нора развернулась на каблуках и вернулась к нему. Поднявшись на носочки, она обвила руками его шею.
- Разве, Сэр?
Он наклонился, чтобы поцеловать ее снова.
- Кровать.
Нора закатила глаза. Отстранившись от него, она быстро заправила постель, взбив подушки с почти ураганной скоростью.
- Готово, Сэр. Теперь довольны?
Сорен притянул девушку к себе и провел пальцами по ее щеке.
- Ты здесь. Конечно, я доволен.
Нора вздохнула от его слов и прикосновений. За те годы, что она и Сорен провели вместе, эти десять прекрасных лет в ошейнике до того инцидента, когда она оставила его, они, как правило, проводили вместе две или три ночи в неделю. Но затем, после пяти лет разлуки, она вернулась к нему, и с тех пор практически каждую свободную минуту Сатерлин проводила рядом с ним: в домике священника, в особняке своего друга Кингсли на Манхеттене или в «Восьмом Круге», порочно известном подпольном садо-мазо клубе, где Сорену практически поклонялись. Девушка ненавидела оставаться дома одна в последние дни. Дом казался слишком большим, слишком пустым, слишком тихим.
Руки Сорена покинули ее лицо, прикоснувшись к шее. Нора услышала щелчок, и почувствовала, как Сорен снял белый кожаный ошейник. Каждый раз, когда он снимал его с ее шеи, Нора испытывала щемящее чувство в груди. Сорен открыл коробочку из палисандра, и достал белый воротничок, кладя на его место ошейник Норы.
- Jeg elsker dig. Du er mit hjerte.
Я люблю тебя. Ты мое сердце.
С громким стоном Нора рухнула ему на грудь.
- Ты знаешь, как меня заводит, когда ты говоришь на датском?
- Да. Теперь иди. Ты опаздываешь, и надеюсь, хорошо помнишь, что было в последний раз, когда ты опоздала к мессе.
- Ага. Но мне понравилось, так что угроза так себе.
- Я могу пригрозить тебе неделей без секса, но так как лично я не собираюсь опаздывать, не вижу никаких причин наказывать еще и себя. Элеонор, ты всегда можешь переехать поближе. Ты думала об этом?
Она думала. Целых пять секунд, прежде чем решила, что скорее отрубит руку, чем продаст свой дом.
- Я люблю свой дом. И хочу там жить.
- Дело в доме или все же в воспоминаниях, которые ты хочешь сохранить?
Нора уставилась взглядом в пол.
- Пожалуйста, не заставляй меня переезжать.
Еще год назад Ссорен спрашивал ее, не хотела бы она переехать поближе к нему и церкви. Нора не сказала «нет» тогда и не сказала бы сейчас. Она знала, что он мог приказать переехать ближе, и так бы она и сделала. Но до сих пор такого не случилось. Сорен кивнул, и Нора отстранилась от него.
- Встретимся после церкви? - спросила Нора, стоя в дверях спальни.
Послеобеденное время воскресенья всегда принадлежало им. Прихожане Сорена всегда оставляли его в покое в воскресенье во второй половине дня, предполагая, что тот занят молитвой. Ну, не совсем.
- Если не произойдет божественного вмешательства.
- Божественное вмешательство, отец Стернс?
Нора тряхнула волосами с высокомерной игривостью.
- Богу лучше определиться с планами побыстрее.
Улыбнувшись через плечо, Нора последний раз взглянула на Сорена. У него, без сомнения, было самое красивое лицо, которое она когда-либо видела. Самое красивое лицо, самый острый ум, дьявольски ненасытное либидо, сексуальное тело и самое преданное сердце... Четыре года из тех пяти, что они прожили отдельно, были агонией для нее. И теперь, когда они больше года были вместе, все стало идеально. Что ж, почти идеально.
* * *
Как обычно, Микаэль проснулся задолго до будильника. Он лежал в постели с рукой в трусах и думал, что частичное отсутствие воздуха сделало бы наслаждение еще более острым. Но он обещал отцу С, что больше не станет причинять себе вред. Отец С ничего не имел против аутоасфиксии*, но запретил Микаэлю это делать в одиночку.
- Мы чуть было не потеряли тебя, Микаэль. Я бы предпочел, чтобы такого не повторилось, - сказал отец С, и Микаэль решил, что никогда не простит себе, если подведет священника - человека, который спас его - снова.
Поэтому вместо этого Микаэль просто закрыл глаза и вызывал в памяти образ Норы Сатерлин, связывающей его, направляющей его член внутрь себя и сжимающей так крепко, что он вздрогнул. Воспоминание сработало, и Микаэль сильно кончил в руку.
Вместо того, чтобы воспользоваться салфеткой, Микаэль встал и направился прямиком в душ. Он пробыл в душе дольше, чем большинство парней его возраста, но у них не было таких длинных волос, падающих на плечи, и любви к самоистязанию в буквальном смысле этого слова. Кипяток был не настолько хорош, как обжигающий воск свечи, но это было лучшее из имеющегося под рукой.
После душа Микаэль вытерся и оделся. Высушив длинные волосы, и собрав их в низкий конский хвост, он погладил свою белую рубашку, черные штаны на армейский манер и даже надел галстук. Но не из-за эротических пристрастий... хотя его желание произвести впечатление на Нору Сатерлин могло считаться за такое пристрастие.
Как обычно, перед тем, как выйти из спальни, Микаэль закатал рукава, нанося витамин Е на оба запястья. Витамин Е предположительно должен был помочь шрамам зажить и исчезнуть, но до сих пор эффект был минимальным. Парень надел часы с широким кожаным ремешком на правое запястье и натянул черный браслет на левое, после чего направился в комнату своей матери.
Микаэль постучал в дверь ее спальни.
- Иди без меня, - сказала она, как он и предполагал. Однако он всегда спрашивал. - Оставь машину. Мне нужно заехать кое-куда сегодня утром.
Оставь машину... просто отлично. Хорошо, что церковь «Пресвятого сердца» была в паре кварталов отсюда.
Надев солнцезащитные очки, Микаэль схватил скейтборд и рюкзак на пути к выходу, и вышел на улицу. Доехав прямо до крыльца «Пресвятого сердца», парень поднял скейт и сунул под мышку. Перед тем как войти в святилище, он зашел прямиком в кабинет секретаря, и выкопав что-то из недр своего рюкзака, отправил факс.
После, Микаэль направился в церковь, заметив, что Нора еще не пришла, и сел на десятой скамье, если считать от алтаря, на два ряда позади обычного места девушки. Ее маленькая тень, семилетний Оуэн Перри, уже ждал свою мисс Элли. Оуэн обожал Нору-мисс Элли - и совершенно не скрывал этого. Он сидел рядом с ней во время мессы, а иногда даже лежал, свернувшись калачиком, на ее коленях. Однажды Микаэль проходил мимо них и увидел Оуэна, лежавшего в полусне на коленях молодой женщины, пока Нора бездумно водила пальцами по его лбу. У них обоих были волнистые черные волосы. Любой видевший их впервые мог бы подумать, что Нора - мать этого малыша.
То, как Оуэн прижимался к Норе, задевало парня. Он завидовал ребенку, который мог спокойно показывать Норе свою любовь и внимание. Микаэль целовал бы ее ноги, если бы она позволила. И еще он завидовал самой Норе. У нее, по крайней мере, был кто-то, кто не боялся прикасаться к ней на людях. Микаэль даже не мог вспомнить, когда последний раз кто-то дотрагивался до него. Даже его собственная мать перестала обнимать после того, как отец ушел из дома.
У Норы были не просто люди, которые могли прикоснуться к ней. У нее был Отец С, который мог дотрагиваться до нее наедине. Микаэля беспокоило, что кто-то узнает об Отце С и Норе. Все знали, что Нора пишет эротику, и прихожанам тайно нравилось иметь мини-знаменитость в своей среде. И все в церкви преклонялись перед Отцом С. Но Нора и Отец С влюбились друг в друга, когда ей было всего пятнадцать лет. Если кто-то узнает об их прошлом, или еще хуже, настоящем... Микаэль даже не хотел думать о том, что тогда могло бы произойти.
Посмотрев на часы, парень понял, что у него еще есть время сбегать выпить воды. Он встал и быстро направился к двери. Выходя из святилища он увидел Нору впорхнувшую через передние двери в облегающей белой юбке и в вышитой черной блузке. Ее длинные волосы были уложены в пучок на макушке, а на полных красных губах играла легкая улыбка. Микаэль мог только представить, что делал с ней утром Отец С, отчего на ее лице теперь играла такая улыбка - мог и частенько представлял.
Нора подошла к нему, и Микаэль замер. Они никогда не говорили друг с другом, ни слова с той ночи, проведенной вместе. Но, как обычно, он помахал ей, и вместо того, чтобы помахать ему в ответ, Нора взяла его за руку, задержав ее в своей ладони на долю секунды. Она сжала его пальцы, и отпустила, проходя мимо так, будто ничего не произошло.
Микаэль посмотрел на свою руку. Она дотронулась до него. Когда Микаэль поднял голову, он заметил, что один из женатых мужчин в собрании, имевший дурную привычку флиртовать с Норой, уставился на него, в его взгляде читалась зависть. Выпрямившись, Микаэль уже хотел было вернуться к своей скамье, но передумал. Сделав два шага вперед, он опустился на сиденье рядом с Норой. Она не смотрела на него, просто болтала с Оуэном о рисунке, который тот сделал для нее. Но тут, рука Норы дотянулась до парня и сильно ущипнула Микаэля за бедро, да так, что завтра наверняка на этом месте останется синяк. Парень улыбнулся. Боже, как же он любил воскресенья.
* * *
Сюзанна проснулась от того, что рука Патрика скользила по ее обнаженному животу, а его рот по шее сзади.
- Патрик, серьезно. Я сплю.
Она оттолкнула его руку.
- Я до сих пор не могу прийти в себя от смены часовых поясов, - ответила она, поворачиваясь на бок, спиной к нему.
Смеясь, Патрик прикусил ее плечо.
- Секс - это народное средство для лечения недомогания от смены часовых поясов. Я где-то читал об этом.
Сюзанна закрыла глаза. Натянув простыни до подбородка, девушка попыталась вспомнить, когда именно вчера вечером она решила, что спать с экс-бойфрендом было хорошей идеей, возможно, где-то между четвертым и шестым стаканом рома с колой.
- Тебе не хватило прошлой ночи?
Сюзанна смутно помнила, по крайней мере, два, а, возможно, три оргазма - один в гостиной и дважды в ее постели. Хотя, третий, можно было не считать.
- Я ничего не помню о прошлой ночи. Впечатляющая «Добро пожаловать домой» вечеринка.
Патрик уткнулся носом в ее шею.
- Патрик, серьезно, - сказала Сюзанна, когда почувствовала его эрекцию, вжимающуюся в ее задницу.
Иногда Патрик мог быть ненасытным - одно из его лучших качеств по ее мнению. Не то, чтобы она хотела рассказывать ему о этом.
- Это воскресное утро. Давай трахнемся, пока все святоши в церкви.
- Упоминание о церкви не заставит меня хорошо о тебе думать, Патрик. Как бы ты ни старался.
Сюзанна почувствовала, как Патрик перекатился на бок. Перевернувшись на спину, она заставила себя посмотреть ему в глаза. Две недели тому назад, недалеко от Кабула, где она работала, взорвалась бомба. Но не вся ее жизнь, а лицо Патрика - взъерошенные каштановые волосы, душевный взгляд и игривая улыбка - промелькнули перед глазами. Он не зря стал экс-бойфрендом, напоминала себе девушка. Порой, правда, было трудно вспомнить, по какой именно причине. Сегодня утром она вспомнила.
- Черт, Сюзи. Я идиот. Я не имел в виду... Боже, я был так рад, что ты возвращаешься, и уже все испортил.
- Заткнись, - бросила она без злости в голосе. - Кажется, сработал мой факс.
Подхватив рубашку Патрика с пола и накинув ту сверху, девушка вышла из спальни. В углу гостиной располагался ее маленький домашний офис. Сюзанна сбросила книги и блокноты на пол. Читатели высоко ценили ее газетные и журнальные статьи за ясность и точность. Они могли бы удивиться, увидев, в каком хаосе автор создавал такие организованные, познавательные истории.
За второй стопкой книг и записок она нашла запылившийся факс. На выходном лотке лежал один лист бумаги. Глаза Сюзанны расширились, когда она прочитала логотип на фирменном бланке в верхней части.
- Патрик?
- В чем дело? - спросил он, застегивая джинсы по пути в гостиную.
- Прочти это.
Она сунула листок бумаги в руки Патрика.
- Анонимный?
- Думаю, что да. Титульного листа нет. Номер факса на обратной стороне. Загадка.
Сюзанна смотрела, как глаза Патрика сканировали страницу. Он покачал головой, либо от шока, либо от удивления.
- Это то, о чем я думаю?
Сюзанна забрала факс и прочла еще раз.
- Епархия Уэйкфилд, что ты знаешь о ней? - спросила она.
Патрик пробежался рукой по волосам и посмотрел вверх. Она знала, что он всегда так делал, когда глубоко задумывался, как будто Бог или потолок могли ответить на все его вопросы.
- Уэйкфилд... Уэйкфилд ... маленькая епархия в Коннектикуте. Тихая, чистая, за городом. Довольно либеральная, скучная.
Сюзанна услышала сомнение в голосе Патрика.
- Говори же, Патрик. Я переживу.
- Хорошо, - сказал он, вздыхая. - Один из их ребят, отец Лэндон, должен был занять место епископа Лео Солтера. В последнюю минуту, его приговорили к тридцати годам за обвинение в насилии. Таким образом, вместо того, чтобы стать епископом, его отправили туда, куда ссылают всех насильников.
- Они отправляют замешанных в насилии в другую церковь, где полно детей.
Руки Сюзанны затряслись от едва сдерживаемого гнева.
Патрик пожал плечами и забрал факс. Будучи репортером в центре журналистских расследований, Патрик выступал в качестве ходячей энциклопедии по каждому скандалу. Он познакомился с Сюзанной два года назад, когда они оба работали вместе.
- Сюзанна, - сказал Патрик предупреждающе, - не делай этого, пожалуйста. Пусть останется все как есть.
Сюзанна не ответила. Сидя на своем вращающемся кресле, она подтянула ноги к груди и потянулась за фотографией в рамке, что стояла на углу стола. Ее старший брат Адам улыбался с фотографии. Тогда ему было двадцать восемь. Теперь ей было двадцать восемь, а Адам уже умер.
- Сюзанна, - сказал Патрик со спокойной торжественностью.
На мгновение, в обеспокоенном голосе мужчины она услышала эхо своего отца.
- Это Католическая Церковь. Считай, это собственная страна со своей собственной армией, состоящей в основном из юристов. Я знаю, ты ненавидишь Церковь. Будь я на твоем месте, я бы тоже ее ненавидел. Но ты должна подумать, прежде чем броситься в это сломя голову.
- Я не слепая. И точно знаю, что вижу. Анонимный доносчик говорит, что-то не так в епархии Уэйкфилд. И я собираюсь выяснить это.
Патрик тяжело вздохнул.
- Хорошо, - сказал он. - Но ты позволишь мне помочь в этом деле. Договорились?
Сюзанна закатила глаза и попыталась сдержать улыбку.
- Договорились. Прекрасно. Если настаиваешь.
- Так с чего мы начнем? – спросил он ее.
Сюзанна ткнула пальцем в одно имя на листе, которое ее заинтересовало.
Отец Маркус Стернс, приход «Пресвятое сердце», Уэйкфилд, штат Коннектикут.
- Начнем с него.
Патрик подхватил свой ноутбук из сумки, которую оставил на диване вчера вечером.
- Проще простого, - сказал Патрик, загружая свой Мак. - Что ты хочешь о нем узнать?
Сюзанна снова уставилась на фотографию Адама. Если бы Адам не умер, в этом месяце ему бы исполнилось тридцать четыре.
- Все.
* * *
Нора еле сдержала улыбку, когда Микаэль, впервые со дня их знакомства, сел рядом с ней. Бедный ребенок - уже год она ждала, пока он наберется мужества, чтобы поговорить с ней. Каким бы молодым и хрупким он ни был, девушка не хотела подталкивать его. Микаэлем звали архангела и главного воина Бога, но Микаэль сидящий рядом с ней был самым кротким молодым человеком, которого она знала. Чувствуя любовь и простую вредность, Нора быстро и сильно ущипнула Микаэля за ногу, пока Оуэн показывал еще один из его рисунков - вот это семирукий ампутированный осьминог. Девушка заявила, что рисунок достоин самого Джорджа Кондо, аккуратно кладя картинку в сумочку. У нее было прекрасное утро - ее трахал любимый мужчина, обнял ее любимый мальчик и безмолвно обожал ее любимый ангел. Но счастье испарилось, когда на передней скамье она заметила священника, которого никогда не видела прежде. Тот окинул ее неодобрительным взглядом. Это не шокировало, и уж точно не удивило. На сегодня она уже получила достаточно неодобрительных взглядов, особенно от Сорена. Но затем взгляд прошелся от нее на Микаэля. Таинственный священник смотрел на парня со смесью жалости и отвращения. Микаэль заметил этот взгляд, и краска сбежала с его и без того бледного лица.
Сердце Норы бешено заколотилось. Вдруг священник что-то знал о ней? О том, как она и Сорен уже "помогли" Микаэлю оправиться от попытки самоубийства?
До того, как Нора ударилась в полноценную панику, зазвонили колокола, заиграла музыка, сопровождающая мессу, и Сорен вышел из-за распятия, занимая свое место у алтаря.
- Благодать Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога Отца, и Святого Духа да прибудет со всеми вами, - сказал Сорен.
Таинственный визитер остался на своем месте. Плохой знак. Гость-священник почти всегда разделяет обязанности во время мессы. То, что он просто сидел и смотрел, что-то означало. Что-то плохое.
- И с Вами тоже. - произнесла Нора в унисон с остальной частью общины.
Сорен казался спокойным и невозмутимым, как обычно. Визитер совершенно не беспокоил его. Это немного успокоило девушку. Сорен мог быть спокоен, даже находясь в самом эпицентре военных действий.
Нора видела, как Сорен скользнул пальцами вверх по алтарю и постучал по углу три раза. Для всех это казалось просто бессмысленным жестом, однако Нора знала, это был сигнал для нее. Он хотел, чтобы она пришла к нему в кабинет после службы вместо того, чтобы прямиком направиться в его кровать. Что-то происходит. «Если не произойдет божественного вмешательства», - сказал Сорен. Нора ненавидела божественное вмешательство.
Девушка повернулась к Микаэлю и увидела, как ее собственный страх отражается в его необычных серебристых глазах. Затем Сатерлин посмотрела на Сорена и прошептала испуганно про себя одно лишь слово.
- Чёрт.
*аутоасфиксия – форма аномальной сексуальной активности, связанная с использованием средств, ограничивающих доступ кислорода в лёгкие и к головному мозгу для усиления ощущений, связанных с сексуальной разрядкой. Связана с серьёзным риском для жизни субъекта: в США, по оценкам специалистов, ежегодно наблюдается от 200 до 1000 случаев аутоэротической смерти, связанной с подобного рода действиями.
|
