Константинова Н.П.
к. филос. н., доцент
Санкт-Петербургский государственный экономический университет, доцент кафедры истории и политологии
К ЭВОЛЮЦИИ ИДЕЙНЫХ ИСТОЧНИКОВ «ВОСТОЧНОГО ПАРТНЕРСТВА»
Проблемы партнерства России и Европы имеют различные аспекты. Что касается идейной базы, то здесь обращает на себя внимание евразийская концепция. Её многообразное содержание широко отражено в российской и зарубежной научной литературе. Причем внимание исследователей останавливается как на рациональных, так и мифологических трактовках евразийского учения.
Анализ евразийского дискурса, на наш взгляд, позволяет наметить идейные мосты «восточного партнерства». Так, отмечается геостратегическая общность России и Германии [1]. Это важно, поскольку Европа не выступает в качестве единого игрока, и в отношениях с Россией государства-члены Европейского Союза в первую очередь отдают предпочтение двухсторонним связям. С другой точки зрения ЕС рассматривается как разобщенная группа, которая потенциально может распасться на части. Между тем недостаток единства в ЕС и особенности общей российской политики связаны скорее не с различием в понимании ситуации, а со стремлением некоторых государств поставить во главу угла краткосрочные экономические интересы, порождающие конфликт ценностей и выгоды. В первую очередь, по некоторым оценкам, это относится к Великобритании и Польше.
Как бы то ни было, это партнерство, по многим оценкам, так и не принесло плодов, а зона свободной торговли, к созданию которой оно должно было привести, по-прежнему не реализована на практике. Объемы товарообмена действительно очень значительны (на членов ЕС в совокупности приходится большая часть всего российского экспорта), но в политическом и организационном плане процесс протекает недостаточно результативно. Однако то, что должно было бы обеспечить эффективность - раздел переговоров на четыре «пространства» сотрудничества как устранения препятствия переговорного процесса, - не помогло решению проблемы. Исходя из этого, можно предположить, что географическое соседство и геополитическая солидарность - это разные факторы партнерства.
Представляется, одной из современных черт эволюции евразийства, кроме всего прочего, является подход З. Бжезинского, представленный в одной из его последних работ [2]. Оригинальность авторского видения проявляется в предложении того, чтобы для решения насущных проблем, выйти за их тесные пределы. Так, отмечается необходимость создания «широкого Запада», который бы включал в себя евроатлантическое сообщество, а также Россию, Украину или Турцию. Учитывая свое географическое положение, Россия также могла бы способствовать развитию глобальной инфраструктуры и экономической интеграции между ЕС, Китаем и США. Со временем такое экономическое сотрудничество естественным образом может перерасти в военное взаимодействие. Когда это произойдет, можно будет говорить о настоящем и жизнеспособном Западе, реализующим свои интересы по всему миру. Другими словами, самая важная задача современности - выработать методы, при помощи которых сильнейшие мировые государства начнут формировать трансконтинентальную систему глобального сотрудничества.
Между тем автор, может показаться, пишет о необходимости создания долгосрочного стратегического проекта, охватывающего весь Евразийский континент, считая, что лишь подобное образование может стать стратегическим партнером США, несмотря на трудности представления о том, как объединить Евразию и общей повестке стратегических задач для ЕС, России и Китая. Тем не менее, автор не говорит о формировании «евразийского стратегического союза» и тем более «объединенной Евразии». В работе речь идет только о создании более широкой системы противовесов, которая поможет сохранить стабильность на всем евразийском суперконтиненте.
Такую авторскую осторожность нельзя не разделять. Во-первых, в связи с текущим европейским дискурсом об интеграции, хотя в этом отношении З. Бжезинский не принимает гипотезу о возможности распада ЕС. Во-вторых, предпосылка экспертом того, что партнерство не может строиться на ином механизме, чем механизм компромисса.
На самом деле, необходима долгосрочная стратегия действий, более дифференцированная и продуманная политика. Есть ли такая стратегия в Европе – вопрос риторический. Теоретико-познавательные трудности её формирования, представляется, отмечены концепцией «политического бизнес цикла». Однако присущие последней антиисторизм и соответствующая онтология экономического времени и пространства, не предполагающие ни долгосрочность сотрудничества, ни эволюционный путь демократии, становятся когнитивным барьером в разработке подобной стратегии.
Действительно, к концу десятилетия Россия, по данным такого рейтингового агентства как PricewaterhouseСoopers в январе 2013 года, войдет в пятерку самых крупных экономик мира. Она станет крупнейшим рынком Европы, главным поставщиком энергоресурсов в Китай et cetera.
Европа - это пространство от Атлантики до Урала, отмечал В.Н. Татищев (1720), пусть этот тезис указывает лишь вектор, а не формирование завершенного геопространства. Подобный евразийский проект способствовал бы созданию «двойного континента», хотя бы и существует альтернативный сценарий: Россия может еще сильнее повернуться к Востоку. Так или иначе, при объединении экономических ресурсов России и Европы в XXI веке установилось бы образование, простирающееся от Лиссабона до Владивостока. Европа, разумеется, просто обязана утверждаться как мощная и единая структура. Восточное партнерство не может не развиваться в плоскости адекватного восприятия России и изменений на евразийском пространстве.
Литература
1. Полемика, представляется, восходит к публикации текста немецкого философа В. Шубарта «Европа и душа Востока» и лекции И.А. Ильина «О национальном призвании России» (1940) с его критической оценкой.
2. См.: Brzezinski Z. Strategic Vision – American and the crisis of global power, New York. Basic Book. 2012.
|
