ПИСЬМО К Д'АЛАМБЕРУ О ЗРЕЛИЩАХ Ж.-Ж. РУССО гражданин Женевы Г-ну д'АЛАМБЕРУ, члену Французской Академии, Королевской Академии наук в Париже, Прусской королевской Академии наук, Королевского общества в Лондоне, Шведской королевской Литературной Академии и Болонского Института. О СТАТЬЕ «ЖЕНЕВА» В СЕДЬМОМ ТОМЕ ЭНЦИКЛОПЕДИИ И, В ЧАСТНОСТИ, О ПРОЕКТЕ УЧРЕДИТЬ ТЕАТР КОМЕДИИ В ЭТОМ ГОРОДЕ. Di meliora piis, erroremque hostibus ilium '. Вергилий, Георгики, III, 513. ПРЕДИСЛОВИЕ Мне не следовало бы на этот раз брать в руки перо без край-вей необходимости. Для меня нет ни выгоды, ни удовольствия нападать на г-на д'Аламбера, Я питаю к нему уважение, восхищаюсь его талантом, люблю его произведения, пеню его добрые отзывы о моей стране. Сам удостоенный его похвал *, я из простой вежливости чувствую себя обязанным проявлять к нему со своей стороны всяческое внимание. Но обязанность быть внимательным заглушает веление долга лишь у тех, для кого вся нравственность сводится к внешнему. Истина и сира- 1 Боги, храните благих, а безумье врагам насылайте (лат.). (Перев. С. В, Шерейнского.) 65 ведливость — вот первые обязанности человека. Всякий раз, как особые соображения заставляют его отступить от этого правила, он виновен. Но могу ли я оказаться виновным, исполняя свой долг? Пусть ответит мне тот, у кого есть отечество, которому он служит, и чувство долга, более сильное, чем боязнь не угодить людям. Так как Энциклопедия далеко не у всех под рукой, я выпишу здесь тот отрывок из статьи «Женева», который заставил меня взяться за перо. Он скорее заставил бы меня выпустить перо из рук, если бы я искал литературного успеха; но я дерзаю домогаться успеха в другой области, там, где не опасаюсь ничьего соперничества. Читая этот отрывок, взятый сам по себе, немало читателей удивится тому рвению, коим он продиктован *. Читая его в тексте, обнаруживаешь, что театр, которого в Женеве нет, хотя он мог бы там быть, занимает в статье одну восьмую места, отведенного предметам, которые там имеются. «Театральных представлений в Женеве не допускают: не то чтоб они сами по себе вызывали неодобрение; но опасаются, как бы актеры не распространили среди молодежи дух щегольства, расточительности и распущенности. Между тем разве нельзя было бы предотвратить это нежелательное явление строгими и неукоснительно соблюдаемыми законами о поведении актеров? Тогда Женева имела бы и зрелища, и добрые нравы, пользуясь преимуществами того и другого. Театральные представления воспитывали бы вкус граждан и сообщали бы им утонченность манер, деликатность чувств, которых без этого трудно добиться; при этом литература выиграла бы, а распутство ничего бы не приобрело, и Женева соединила бы спартанское целомудрие с афинской образованностью. Еще одно соображение, достойное столь мудрой и просвещенной республика, должно было бы побудить ее разрешить театральные представления. Как раз варварский предрассудок относительно актерской профессии, состояние какой-то униженности, в котором мы держим людей, столь необходимых для развития и самого существования искусств, является, безусловно, одной из главных причин, способствующих той распущенности, в которой мы их упрекаем: удовольствиями они стараются вознаградить себя за отсутствие уважения, в котором отказывают их сословию. В нашем обществе актер, отличающийся порядочным поведением, вдвойне почтенен; но его почти не удостаивают внимания. Откупщик, глумящийся над нищетой и питающийся ею, придворный, раболепствующий а не платящий долгов,— вот каких людей ставим мы выше всего. Если бы актеров не только допускали в Женеву, но, сперва сдерживая ах мудрыми пра- |
