Олег Георгиевич Маркеев Неучтенный фактор Серия: Странник (Маркеев) 7
Скачать 4.92 Mb.
|
| Преторианы Барабин, прищурив от дыма один глаз, зажав изжеванную сигарету в углу рта, держал на вытянутой руке карточку фоторобота. Седой отметил, как она подрагивает в пожелтевших от табака пальца. На обороте карточки кто-то из оперов написал для памяти: «Максим Иванов. Кличка „Странник“. Особо опасен. Ликвидировать при обнаружении». Карточка не один год висела на стенде в отделе, прямо напротив рабочего стола Петровского, затерявшись среди нескольких десятков таких же смазанных физиономий лиц, находящихся в вечном розыске. – А что означает крестик насупротив фамилии? – спросил Барабин. – Якобы ликвидирован. – Якобы? – чутко среагировал Барабин. – И давно ты в этом сомневаешься? – Сегодняшнего дня, – немного помявшись, ответил Седой. Барабин накрыл карточку ладонью и внимательно посмотрел на Седого. – Угораздило же тебя, Михаил Петрович. – Что, серьезно? – Вот принесут папочку, поймешь. По твоему описанию и этой картинке, с учетом того, что фоторобот – дело максимально смутное… Но память меня еще не подводила. – Потому я и здесь. Таких спецов, как ты, скоро не останется. Барабин польщенно хмыкнул. Потянулся к сейфу. – Может пока по маленькой? Для разрядки, а? – Давай! – От острого желания выпить у Седого резью свело горло. – «Сейчас полста – не помеха. Только голова лучше фурычить будет. А разберусь со всей этой бодягой, напьюсь, ох, и напьюсь! Рожухин мой спекся, ясно, как божий день… Слава тебе, господи, одной сукой меньше станет!» Выпили из тонкостенных «служебных» стаканов, как стойкие часовые окружавших пузатый графин. «А вот интересно, есть ли в „конторе“ хоть один стакан, из которого не разит всеми сортами спиртного? Надо начальству подбросить идею, пусть устроят рейд по обнюхиванию всех стаканов. С „оргвыводами“, как водится, – подумал Седой, наслаждаясь теплом, хлынувшим по венам. – Ого! Во, дает!» Барабина развозило прямо на глазах. Одутловатое лицо медленно наливалось краской, дрябло обвисли губы, в глазах появилась безумная поволока. – Степаша, ты чего? На старые дрожжи развозит? – Не-а. На новые. – Барабин облизнул губы. – Мне теперь стакана хватает. Да и пьется здесь легко. Это у тебя суета круглый день. А здесь – тишина. Болото, бля! – Сам ушел с «земли». – Седой всегда завидовал людям, способным на п о с т у п о к. – Ибо в дерьме копаться устал! И крови боюсь… – Барабин погрозил пальцем. – Я же между делом почитываю что вы сюда сплавляете, писаки херовы! Да и старые архивчики, что не сожгли пока перестраивались, тоже, я тебе скажу, еще то чтиво. Пьешь под них, закусывать не надо! Работники, мать вашу за ногу… – Всех-то не суди! Кто задницу рвет, а кто лямку тянет, – почему-то вдруг обиделся Седой. – Все одно. Все на одной сковородке жариться будем. И большие, и маленькие. И те, кого для отмазки шлепнут, и те, что своей смертью помрут. – Ну, тебя несет, Степан! О вечном начал думать? – О чем еще думать в архиве, как не о вечном? Нет уже никого: и кто стучал, и кто дело крутил, и кому по тому делу яйца открутили и лишнюю дырку в башке сделали, а дела – вон они. Стоят, родимые, как кирпичи в Китайской стене. И века еще стоять будут. Барабинское лицо стало пунцовым, видно, эти полста коньяку, действительно были не первыми. Седой помнил времена, когда перепить Барабина было даже теоретически невозможно. – «Ох, сдал мужик! Скоро совсем сопьется», – подумал он и демонстративно отодвинул стакан. Барабин пошамкал дряблыми губами и продолжил мысль: – Стоят, да… Только не папки это, Мишаня. А консервы с дерьмом. В котором весь мир утопить можно. В селекторе зашуршало и мягкий голос произнес: – Принесли, Степан Андреевич. Мне войти? – На подпись есть что? – спросил Барабин. – Не срочное. – Пускай отлеживается. А папку давай сюда. – Барабин вытер губы. – Твою порцию дерьма принесли, Миша. Шас покушаем. Секретарша внесла тонкую папку, положила между стаканами. Молча вышла. Седой проводил взглядом ее крепкие бедра, туго обтянутые юбкой, и улыбнулся: – Я даже брошу пить! – Из-за Ирки-то? Не стоит. – Точно? – Петровский подмигнул. – Можешь мне верить. – Барабин расплылся в самодовольной улыбке. – Видал, даже бровью не повела! – Твоя школа? – А то! Сам муштровал. А то пришла дура-дурой после ускоренных курсов. Ни в рот взять толком не могла, ни папки по номерам расставить. Ты бери пока, читай. Даю десять минут. Больше нельзя, у меня своих стукачей, как тараканов. Еще будешь? – Барабин потянулся к бутылке. – Капни чуток, – сдался Седой. – «Не умру. Тем более, что один он пить не станет, еще обидится», – подумал он, пристраивая папку на коленях. * * * Оперативная обстановка Протокол допроса полковника ВВС Семенихина В.Б. (фрагмент) «Там такой крутой поворот, едешь почти вслепую. Только из поворота вышли, сразу его увидели… Водитель от неожиданности дал по тормозам. Правильно сделал. Там, они трос натянули. УАЗик тряхнуло и поволокло вперед. А этот… Он стоял посредине дороги и спокойно смотрел, как неудержимо тащит к нему машину. Автомат опустил на скрещенные руки, стволом вниз…» Ретроспектива Странник Он стоял посредине дороги и спокойно смотрел, как неудержимо тащит к нему машину. Автомат опустил на скрещенные руки, стволом вниз. Так удобнее, ремень не давит плечо. «Нормально, Макс! Только не мандражируй. Чем ты спокойнее, тем больше они паникуют. Если что, правая – к курку, левая ведет цевье, ствол вправо – очередь в левое колесо, отпрыгнешь влево, и с колена – в правое заднее… Ты успеешь. Только держи себя в руках». УАЗик не дотянул пяти шагов. Максимов невольно подал корпус назад, спиной ощутив, как дрожит на ветру туго натянутый трос. Сквозь темное лобовое стекло лица людей казались размытыми пятнами. «Не давай им опомниться! Не дай бог, полезут в дурь. Пока в шоке, они твои. Раз, два, три… Пошел!» Он быстро подошел к машине. Рванул дверь водителя. Сержант сидел, чуть подавшись вперед, пальцы скрючились на руле. Максимов сунул руку в кабину, выключил мотор и вынул ключи из замка. Сразу стало оглушительно тихо. Где-то далеко в лесу отчаянно загомонили птицы. Пахло разомлевшей от зноя травой и взбитой в воздух по-летнему белой пылью. Максимов левой рукой осторожно положил ключи на капот. Водитель сразу же уткнулся взглядом в ярко заблестевший брелок. «Пока нормально. Парень в шоке, очухается нескоро. А полковник уже начал соображать. Молодец!» Он отступил назад, ствол по-прежнему смотрел точно в бок водителю. В кабине кроме этих двоих никого не было. «И слава богу. Подвела бы разведка, все пошло бы насмарку. Просто чудо, что он никого не подобрал по дороге. Пока нам везет». – Только не дури, полковник. У всех нервы. Не надо. Я не один. Малейший понт – из машины сделают сито. – Максимов говорил тихим голосом, без нажима, боясь вспугнуть. – Выйди. Разговор есть. Полковник, косясь на автомат, медленно открыл дверцу и вылез из машины. Максимов отступил еще на шаг. «Самый опасный момент. Ударит моча в голову, схватится за пистолет. Сунется назад в кабину и пальнет. Придется стрелять. Парня наверняка зацеплю. Спокойно, сам не дергайся!» Вчера он сам настоял, что на дороге он должен быть один. Пусть страхуют, как хотят, но один. Сейчас, конечно, страховали, полковник был под постоянным прицелом. Стоит только потянуться к кобуре, срежут первым же выстрелом. И черт с ним, значит, говорить с ним не о чем. Но операцию придется крутить по полной программе, а этого как раз Максимову меньше всего хотелось. «Выпендреж! По раскладу ты прав, но это – дешевый выпендреж! Если в гроб захотел, делай. Но учти, Макс, этого понтярщика я сниму лично. При первой же подставке с его стороны, пусть только дернется. А потом из его аэродрома целину устрою, понял? И ты мне мешать не будешь. Все! Замяли!» – Юрка был прав, тысячу раз прав, но Максимов никогда бы не простил себе действий по «крайнему варианту». Полковник спокойно встретил его взгляд: – Мне сдать оружие? – Не надо. Отойдем немного. Максимов кивнул на кювет. * * * Оперативная обстановка Протокол допроса полковника ВВС Семенихина В.Б. (фрагмент) «… Похож. Да, это он. Но тогда у него были уставшие глаза. И лицо уставшее, издерганное лицо. На щеке царапина. Наверное, веткой полоснуло. Камуфляж старый. Линялый такой, в заплатах. А глаза запомнились больше всего. Глубокие. И уставшие. Он сидел рядом и молчал…» * * * Он молчал, внимательно разглядывая полковника. Потом облизнул побелевшие от пыли губы: – А ты крепкий мужик, летчик. С тобой можно говорить начистоту. Мы тут крутимся не один день. Разнюхали все. Вчера вечером я был под твоими окнами. Ничего не стоило бросить гранату или выстрелить в окно. Охрана аэродрома для нас не помеха, поверь мне. Но это лирика, а сейчас – главное. Только не перебивай. Постарайся понять, многого я тебе сказать не могу. Но ты поймешь, я уверен. – «Он хорошо держится. Водила бы не начудил. А пока все нормально. Так, теперь у нас полный порядок». Через плечо полковника он заметил, как к машине подполз Юрка и встал у открытой двери. Максимов сломал травинку, пожевал, ощущая под языком приятную горечь. – Кто я такой, надеюсь, уже понял? – Примерно. Полковник поджал губы. На заветренной щеке поблескивали черные точки плохо пробритой щетины. – Поговорим как мужик с мужиком. Ты готов? – А что мне еще остается? Ты себе все козыри сдал. – Не все. Я не держу на мушке твою жену и детей. Не приставляю им ствол к голове. Обещаю, при любых раскладах ты уедешь отсюда живым. Разговор пойдет на равных. Ты солдат, и я солдат. Еще есть время договориться. – Максимов сплюнул горечь. – Сегодня, крайний срок – завтра ты получишь приказ. В этом районе будет проводиться акция. – Какая еще акция? – Полковник насторожился. – Вы хорошо жили. Как на острове. Впрочем, как и мы… Откуда тебе знать, что в мире делается. Смотри! Максимов вытащил из нагрудного кармана пачку фотографий. Внимательно следил, как каменеет лицо полковника. Тот быстро перебирал фотографии, подолгу задерживаясь на самых страшных – с убитыми детьми. – Акцией теперь о н и называют зачистку территории. Фильтрация с последующим принудительным выселением. Люди сопротивляются, как могут Так или иначе, все кончается вот так. Снимки не я делал. Нашел на убитом. Мудак, носил на память. Как тебе это? – Причем тут я? – Нет, к этим фотографиям ты отношения не имеешь. Но к тому, что запланировали в нашем районе, да. Ты будешь прикрывать с воздуха и обеспечишь их десантирование в район Выселок. Час лету отсюда, знаешь, где это? – Да. Мои к ним пару раз летали. Нормальные люди живут. Пашут от зари и до зари. Черт с ним, что из городов сбежали, ни кому же не мешают? Максимов покачал головой. – Государев пес, а не понимаешь! Без царя люди живут. Нельзя так! Сыто и свободно жить нельзя, человек должен, как пес, сидеть на цепи и с голодухи служить за баланду. На этом все и всегда держалось. – Слушай, я ни черта не понял… – Это война, полковник. Сначала война пришла в наш дом. А теперь она пришла к тебе. Я не имею право решать за тебя, все решишь ты сам. Хочешь остановить ее на пороге, остановишь. Нет – Бог тебе судья. Но решать придется. Выбор за тобой. – А что я могу выбрать? Я присягу давал. Максимов разрешил себе разозлиться. – Вот и выбери, что я – твой враг. Которого поклялся истреблять, не щадя жизни. Или как там сейчас в присягах пишут… Выбери, и отгребешь по крайнему варианту. Я не выпущу отсюда ни одной «вертушки». Проще всего поднять в воздух цистерны, пожечь все вертолеты, гранатами забросать казармы. Представляешь, какой фейеверк здесь получится? Полковник зло прищурился. – Так чего ждешь? Или на испуг берешь? – Не для того я тебя сюда вытащил. Да ты и не из пугливых. Тебя хватит попытаться сейчас вырваться. Или нарваться на пулю. Надеешься, что вас хватятся. Найдут машину и объявят тревогу. Я угадал? – По хмурому лицу полковника пробежала тень. – Ну, допустим, удалось тебе это. Погиб ты героически. А дальше, что? Допустим, твой полудохлый взвод охраны и технари отобьются, поднимуться вертушки и отстреляют нас, как волков. Ну я погибну героически. А дальше-то что? Ты пойми, кто-то там, – Максимов кивнул за лес, – нас приговорил. А мы с этим не согласны. И терять нам нечего. Задавить нас нетрудно, в поселении девки молодые, дети да пацаны. Но если хоть одного вы упустите, он проползет, слышишь, даже раненный проползет, и отравит воду. Литр настойки трав в системе водоснабжения – и счет будет равный. Всех ваших за всех наших. Только так! Максимов внимательно следил за глазами полковника, ровно на миг в них мелькнул неподдельный страх. – Ты… Это… Долбанутый, да? – Вот теперь ты испугался. Подумай о своих людях. Зачем им война? А так оно и будет! Пойми же, ты, сюда гонят банду убийц. И людей просто вырежут! Вырежут и пожгут там все. Это же бешеные собаки, их стрелять надо, разговаривать с ними мне не о чем. – Максимов ткнул в фотографии. – И эту грязь ты на себя возьмешь. Значит, станешь таким же, и разговора у нас больше не получится. Не лезь ты в эту грязь, прошу тебя. Ты же летчик! Что у тебя общего с этим зверьем? Полковник скрипнул зубами. – Я не могу не выполнить приказ. – Нет таких приказов для солдата – своих стрелять! У тебя один выход. Если ты, конечно, не горишь желанием прогнуться перед начальством и заработать очередную висюльку. Хочешь, подскажу? – Ну? – Сделай так, чтобы зверье не ночевало на аэродроме. Тогда у меня не будет соблазна накрыть вас одним ударом. Подсказываю, скрытно переночевать день-другой можно в бывшем санатории. – Это где раньше шизиков лечили? – Да. От тебя всего три километра по грунтовке. Корпуса сохранились. Не баре, поспят на досках. Их будет два взода, не больше. Поместяться. – Получается, я сам их на закланье отдаю, так? – Не ставь себя с ними на одну доску, полковник. Ты – летчик, а они – звери. Отдай их мне. Все равно не люди они, зверье. Полковник закрыл лицо ладонями. Долго растирал кожу, словно умывался. – Я должен подумать, – выдохнул он. «Правильно! Иначе я бы ему не поверил. Он все обдумает и решит, как отрежет. Мальчишка загорелся бы и полез на рожон. Этот должен все взвесить». – Хорошо. – Максимов пружинисто встал. Ростом он оказался по плечо летчику, но гибче и легче в кости. – Я тебя прошу, не делай глупостей. Сегодня ровно по нолям у тебя в кабинете должен трижды мигнуть свет. Я пойму, что ты сделал правильный выбор. В противном случае твой аэродром превратится в большую свалку. И один фиг им негде будет спать. Акцию отложат, а за это время мы уйдем глубже в леса. Вот чуть не забыл! Максимов протянул ему обрезок гильзы от крупнокалиберного пулемета. – Откуда? Я все утро искал. Карандаши в нем держу… – От верблюда! Я же говорил, что был у тебя под окнами, а ты не поверил. Держи! Полковник машинально взял гильзу и сунул в карман бушлата. – Мы у тебя кое-что со склада позаимствовали. Без обид, ладно? – Ептыть! – простонал полковник, закатив глаза. – Что? – Мелочевку всякую. Не пугайся, ЗИПы к вертушкам не тронули. И вот еще. У водителя за сиденьем автомат. Проследи, как бы все не испортил. – Да, конечно. – Полковник, как загипнотизированный, вяло кивнул. – Вот и славно. И еще. – Максимов заглянул в болючие глаза полковника. – Как мужик мужику скажу: пуля в лоб – это не выход. С тобой или без тебя, все будет, как я сказал. * * * Оперативная обстановка Протокол допроса полковника ВВС Семенихина В.Б. (фрагмент) «…Трос упал на дорогу, кто-то в лесу отвязал. Мы сразу тронулись. Тут водитель, сержант Осипов, как проснулся, заорал благим матом и полез за автоматом. Я не дал. Выхватил и бросил на заднее сиденье. Вопрос. Почему не открыли огонь? Где был в это время тот человек? Ответ. Просто не смог. Не смог – и все! А этот… Он стоял и смотрел нам вслед…» * * * Ретроспектива Странник …Он стоял и смотрел им вслед. Машину заволакивало белым пылевым облаком. Юрка беззвучно подошел сзади. Легонько ткнул в бок. – Хорош маячить, пошли. Как он? – Мужик! – Я видел, что не баба. Результат-то есть? – Все будет нормально, я уверен. – А вот мой результат. – Юрка показал побелевший указательный палец. – Затек, пока ты с ним лясы точил. Всю кровь ты из меня выцедил, Макс! – Не помрешь. Учись, пока я живой. В нашем деле главное лишние грехи на душу не принимать. – Да все я понял! На душе с утра свербит, дай спокойно поворчать. Скорее бы прилетели, гады, ненавижу ждать! – Не егози, молодой. Наберись терпения. Это война будет долгой. * * * Преторианцы Барабин вполглаза следил за выражением лица читающего Седого, катал остатки коньяка по донышку стакана. Ждал. – Не хе-хе себе! – Седой закрыл папку. – А то! Вопросы есть? – Масса. – Вижу, глазки загорелись! – Барабин пьяно погрозил пальцем. – Мой совет, остынь. Ничего путного из этого не высосешь. Только мордой об асфальт приложат и, кстати, будут правы. – Тут же дураку ясно… – Мишаня, не лезь. Шлепнули полконавта – и тишина! Дело сдали в архив. – Боец заложил? – Само собой. Но он и сам особо не рыпался. Все твердил: я свой выбор уже сделал, я свой выбор сделал… Ну как такого не уважить пулей? – Выходит, сам под трибунал пошел? Барабин цокнул языком. – А не было трибунала, Миша. Не делай круглых глаз, не первый год за мужем, как говорит мой шеф. Не было! Было служебное расследование. Пристрелил его от полноты чувств один из оставшихся в живых спецназовцев. Конвой, типа, не доглядел. Но дело замяли. Оба дела, как ты понимаешь. Для бестолковых написано. – Он взял папку и показал штамп на серой обложке. – «Выдавать по разрешению Первого заместителя директора ГСБ РФ». – Да не смотри ты на меня, как бык на телку! Ты дальше читай. * * * Ретроспектива Странник Юрка передал ему бинокль и подвинулся, уступая место на ветке. Они забрались под самую макушку сосны, отсюда просматривался и простреливался весь лагерь. – На, посмотри. Не фига в прицел не увидишь. Максимов повесил на руку винтовку, поднес бинокль к глазам. В зеленовато-фосфорном свечении бинокля ночного видения очетливо проступили контуры человеческой фигуры, замершей у угла барака. Он перевел взгляд чуть правее. Еще один человек, полускрытый в тени крыльца, будто почувствовал, что на него смотрят, трижды покрутил рукой над головой. – Какой-то затык. Антон семафорит. – Максимов вытащил острую хвоинку, проколовшую черную ткань маски. Щелчком отправил в полет. – Прикрой меня, пойду проверю. – Если спалитесь, что делать? Максимов помедлил с ответом. Передал Юрке пульт дистанционного подрыва. – По-любому, подрывай мины. Считай, что нас уже нет. А пока держи своего часового на прицеле. Только дернется, гаси. Он осторожно вступил на канат, протянутый к соседнему дереву, замер на мгновение, собираясь, и, быстро перебирая руками, исчез в темноте. Как только стемнело, они скрытно подобрались к лагерю и растянули «обезьяний городок» по окружавшим его соснам. Теперь можно было передвигаться во всех направления, не боясь нарваться на растяжки, установленные по периметру лагеря и вокруг единственного уцелевшего корпуса, в котором расположился на ночь спецназ. Максимов беззвучно спрыгнул на землю. По ложбинке обошел секрет; солдат, расположившийся у трухлявого пня, не подозревал, что уже давно взят на прицел. Как и трое других, сторожившие периметр лагеря. В ночном воздухе от места, где притаился солдат, ползла тягучая струйка спецефического армейского запаха. Был соблазн подкасться и снять часового, но Максимов решил не рисковать. В конце концов, Юрка уже перекрестил часового прицелом. Он подполз к Антону, тот оглянулся на шорох и поднял указательный палец вверх, потом медленно указал им на траву в метре от Максимова. Максимов пошарил в траве и наткнулся на тонкую проволоку. Антон покачал пальцем – «не надо». Это была хитрая растяжка, стоило по привычке перерезать натянутую проволоку, как рядом взрывалась соседняя, сработавшая от ослабления натяжения. «Голь на выдумку хитра». – Максимов, на четвереньках подобрался к Антону. – Контакт, – выдохнул ему в ухо Антон. – На центральном заряде нет контакта. Максимов на секунду задумался, посмотрел в сторону юркиной сосны, потом на полуразвалившуюся котельную, где уже ждала сигнала группа нападения. Напротив крыльца залег Шланг, прикрывая Максимова с Антоном. Надо было срочно решать, везение – продукт скоропортящийся. – Может, гранатой? – подсказал Антон. Максимов протянул открытую ладонь. – Пульт, – одними губами прошептал Максимов. Антон вложил ему в ладонь плоскую коробку. – Отползай. Антон кивнул в сторону котельной. Маскимов развернул за плечо Антона и указал на остов сарайчика в полуста метрах от них. Свиду прикрытие хиленькое, но кирпичный фундамент вполне мог защитить от взрывной волны и осколков. Максимов хлопнул Антона по плечу – «Уходи!» Максимов дважды ткнул пальцем, указав Кольке-Шлангу новую позицию, подал знак Юрке – «следи за мной» – и пополз к слуховому окну. Антон обеспокоено оглянулся, Максимов махнул рукой – «уходи!», и нырнул в сырую темноту подвала. Подсвечивая себе точечным фонариком, он пробрался через груды хлама и ворохи старого, слипшегося тряпья, к шалашу из ржавых скелетов больничных коек, под которым они установили фугас. «Нет, не могли обнаружить. Шум бы сразу подняли. Да и не совались они в подвал. Вход давно завален, забраться можно только через окно. Что-то не так. По всему же видно, нападения они не ждут. Раслабились, как на курорте». Кирпич, придавивший ком гнилого одеяла был на месте. Максимов опустился на колени. Сдвинул ком, прикрывавший фугас. Один из проводков на детонаторе был разорван. Максимов тихо присвистнул. Фугас собирал сам. Контакты перед закладкой были в порядке. Он достал нож, зачистил кончики на проводе. Пальцы чуть дрожали. Как ни гнал мысль, а все равно проползла в сознание, выжав из тела холодный пот. «Это ты расслабился, как на курорте», – подумал он, добела сжав губы. Маскировать заряд хламом не стал – уже не было смысла. * * * Оперативная обстановка Стенограмма допроса командира ОБОНа капитана Геркулова Петра Геннадиевича Ответ: А что оставалось делать? Не нюхать же краску вместе с летунами! Ремонт они, видите ли, затеяли. Не раньше и не позже! У меня и так еле-еле рота, еще не хватало, чтобы половина с отравлением слегла. Обстановка: в единственной казарме – ремонт, бойцы кукуют в палаках, в офицерских домиках, как в Шанхае, блохе негде приземлиться, в столовой жрать нечего, пайки урезаны ниже некуда. Их командир на меня волком смотрит. Засекретились так, что он обо всем узнал в последний момент. Сцепились мы с ним, глотки порвали, а что толку? Мужика понять можно. Мы ему, как татарва в гости. Приказали обеспечить десантирование, но не проживание же, да? У него, кстати, из семи «вертушек» в рабочем состоянии три. Но как-нибудь управлись бы… А, еще! Там не аэродром, а поле голое, за версту нас видно. Никакой скрытности. «Семьдесят шестой» нас высадил и сразу улетел. А мы, значит, как комар на заднице у слона… Полурота в полной выкладке. Короче, дал я команду залечь, чтобы не маячитью И с замом поперлись, то есть, выдвинулись мы в этот лагерь на разведку. До аэродрома – минут десять по грунтовке. Место хорошее. Там, говорят, сначала пионерлагерь был, потом переделали под психбольницу. Или наоборот, я не запомнил. Корпуса остались, кое-где из досок, а центральный и один спальный – из кирпича. Оборудование вывезли, остальное местные давным-давно порастащили. Бардак ужасный, но спать можно. Главное, сверху не капает. И лес кругом. До ближайшего населенного пункта – час по грунтовке. Деревня Борки. На карте есть, а в реале – бузиной и крапивой все поросло. Вопрос: Вы осматривали деревню? Ответ: Лично – нет. Послал трех бойцов. Они доложили, что в деревне давно никто не живет. Относительно целы три дома. Нам там не уместиться. Да и приказ был, сосредоточиться и выдвигаться в район проведения акции, минуя населеные пункты. Тут лучше затупить, чем потом оправдываться, что карта старая и на ней деревня несуществующая обозначена. Вопрос: Во сколько вы были в лагере? Ответ: В пятнадцать тридцать. Все сделал по уставу. Выставил боевое охранение, прошерстил лес по периметру. Никаких следов посторонних не обнаружили. На всякий случай, установили сигнальные растяжки. Вопрос: Есть показания, что вы все-таки нарушили скрытность расположения. Ответ: Ну, разрешил я им сбегать на реку! Помыться и подмыться. Все равно там глухомань. На карте – деревень, как муха наследила, а на самом деле – одни кабаны да волки. Из Москвы, оно, виднее… Только я действовал по обстановке. Вопрос: Что было потом? Ответ: Поужинали, провел поверку – и отбились. Вопрос: Все были налицо? Ответ: Так точно. Вопрос: Спиртные напитки распивали? Ответ: Не распивали. Это… По пять капель приняли от холода, было дело, врать не буду. А чтобы пить, такого не было. Вопрос: Что произошло непосредственно перед нападением? Ответ: Я вышел, значит, на крыльцо, хотел караул проверить. Моя смена была до полуночи, а потом зам должен был посты дрючить. Бойцы у нас опытные, но командирский присмотр, все равно, требуется. Да и не спалось мне, если честно. Предчувствие какое-то… Вышел, гляжу – вроде кто у дорожки маячит. Подумал, бойцы до ветру вышли, а до кустов, значит, лень дойти. * * * Ретроспектива Странник Максимов развернулся на звук хлопнувшей двери. Силуэт человека на секунду возник в полосе света и тут же пропал. – А-а, бля, сынки, попались! Ну-ка, оба сюда, рысью, я говорю! Сщас я вам, козляры мерзкие, устрою. Нашли, где срать, поганцы! – Два тяжелых шага ухнули с крыльца. «Со света в темноту. Он плохо видит», – сообразил Максимов. Максимов вскинул «Винторез» и дважды выстрелил с вытянутой руки. Не услышал, а почувствовал, как хлопнули с деревьев выстрелы, гася часовых. Колька – Шланг сбил захват, попробовал провести подсечку. Не получилось. Блокировал приклад, летящий в лицо. И кувырком ушел в темную полосу кустов. «Хрен с тобой!» Максимов рухнул в канаву. Нажал кнопку на пульте. Земля гулко дрогнула… * * * Оперативная обстановка Стенограмма допроса командира ОБОНа капитана Геркулова Петра Геннадиевича Ответ: Вот ты умный, ты мне скажи, откуда у него «Винторез»? Я же выстрелов не слышал. Два хлопка. Херак меня в грудак – и автомат кувырк в сторону. Херак второй раз, вот сюда, слава богу, бронник, как трусы, ношу постоянно. С такого расстояния, прикинь! Это же, как рельсом накернуть. Я, естественно, на жопу – и глаза в потолок. Затылком шваркнулся, звезд не надо, свои были! Такой вариант, значит. А как только ушами начал шевелить, встал на четыре кости, ни дышать, ни орать не могу. Тут, значит, и рвануло. Меня по земле проволокло и башкой опять припечатало. Я и вырубился. Очухался, когда тревожка с аэродрома подоспела. А хрена с них толку! Чуть друг друга не постреляли. Такой вариант. Правда, моих, кто уцелел и из здания сыпанул, минами направленного действия замочили, или врут? Ответ: Правда. По периметру здания стояли четыре кустарно изготовленные МОНки.5 В полосу поражения попали все, кто выпрыгнул из окон. Практически все были уничтожены. Остальных, кто пытался отстреливаться, добили. Стреляли снайперы с деревьев. Потом атаковали по земле. Зачистили и собрали оружие. Ответ: Откуда здесь такие спецы? Мастера, едри их! Вопрос: Вопросы задаю я. Сколько у вас было на поверке личного состава? Ответ: Пятьдесят два. Вопрос: А осталось в живых, считая вас, десять! Да и те в строй не скоро встанут. Как вам такая арифметика? В результате вашего самоуправства группа полностью утратила боеспособность. Сорвана операция, разработанная Центром специальных операций. Ушли от возмездия преступники. Вы осознаете степень вашей вины? Ответ: Почему самоуправство? Я не мальчик, тебе. Обо всем доложил по команде. Полковник Зеленчук дал добро на расквартирование в лагере… Вопрос: Следствие не располагает письменными распоряжениями на этот счет. Вот объяснительная полковника Зеленчука. Он утверждает, что никаких распоряжений вам не давал. Ответ: Конечно, козла отпущения из меня делаете! Нашли мальчика для битья. Да у меня боевых заданий больше, чем тараканов у тебя в кабинете! Подставить хотите? Он же сам мне сказал, сам! Вопрос: Без истерики, капитан. Вот расшифровка вашего разговора с Зеленчуком. Контрольная запись велась на узле связи Центра. Имеется выписка из журнала. Так вот, все, что сказал вам Зеленчук: «Действуйте по обстановке». Согласитесь, назвать это приказом или распоряжением о расквартировании вне аэродрома нельзя. Ответ: Да я всю жизнь по обстановке действую! У нас же ни одна скотина четкого приказа не отдаст! «Поди туда, не скажу куда, накрой того, сам знаешь кого» – вот их приказы! А ты как хочешь, так и крутись. И отвечай! Выполнил – виноват, не выполнил – все равно виноват. Такой вариант! Хоть плачь, хоть пей… Ну ты-то понимаешь, что меня подставили? Вопрос: Прошу успокоиться. Следствие еще не закончено. Разберемся. Меру вашей ответственности определит трибунал. Ответ: Трибунал? Ладно, пусть трибунал и ответит, откуда у них «Винторезы» и МОНы? Слышь, ты, умный! Я тут с мужиками своими перетер. У нас в полку группа три недели назад с задания не вернулась. Так, может, они здесь полегли, а? Вот тебе и «Винторез» и мины. Вопрос: Повторяю, следствие на закончено. Ответ: А ты выясни! Ух, если бы мне сразу довели, что до нас тут уже группа пропала, разве я бы шагу с аэродрома без прикрытия сделал? Ты сам подумай! Вопрос: Пока что это ваши домыслы. А факт в том, что практически у всех погибших в крови обнаружен алкоголь. Ответ: Да причем тут это? Ждали они нас, ждали! Или сами все разузнали заранее. Или из Центра навели. * * * Ретроспектива Странник Ветки стегали по лицу. Загнанно дышали люди. Максимов сошел с тропы, пропуская вперед бегущих. Выхватил за ремень Юрку, поставил рядом с собой. – Что? – Пот почти смыл с его лица защитную краску, оставив лишь бурые подтеки. – Плохо дело, Соловей, – едва переводя дыхание, шепнул Максимов. – Дождемся Антона. – Давай, мужики, давай. – Юрка подтолкнул в спину остановившихся рядом с ними. – Блин, как ты уцелел, когда МОНки шарахнули?! – Сам не знаю. Максимов выставил руку, Антон, налетев на нее, как на шлагбаум, замер. – Кто из вас маскировал фугас, ты или Шланг? Быстро говори! – Шланг. – Где он был, когда ты в подвал решил залезьть? – Рядом лежал. – Как рядом? – Ну метрах в трех. Я ему показал – «иду, прикрой». И пополз. – Ясно. Он стащил Антона с тропы, дав пробежать замыкающему. – Догони мужиков и передай по цепи, на поляне – привал, – бросил ему в спину. – Ты скажи, что случилось? – Мину, паскуда, расконтачил! Электрик хренов… Максимов, согнулся, уперевшись руками в колени. В висках отчаянно колотились молоточки. – Живым нужен. Кровь из носу, – выдохнул он. – Давно он в Слободе? – Месяца два, – ответил Антон. – Все понял, или объяснять? – Не может быть… – Антон отшатнулся, как от удара. Максимов скрипнул зубами. – Да тебе вообще повезло, что на лежке от него далеко был! Просто удивляюсь, почему он тебя сразу на нож не поднял. Не сложилось, видно. Из подвала он бы тебя живым не выпустил, будь спок. Чиркнуть ножиком по горлу, когда ты назад полезешь – любо дорого. И никакого шума. – Максимов через силу улыбнулся. – Как ты только сообразил мне отсемафорить! – Не знаю. Само собой получилось. – Получилось, себе жизнь спас. И операцию не дал сорвать. – Макс, если он нас хотел спалить, сто раз мог бы это сделать! – вступил Юрка. – Не, он умный, он все правильно рассчитал. Он не дурак вместе с нами под облаву попадать! До последнего играл, сука. И в самую точку ударил. Без взрыва центрального фугаса – все насмарку. Как бы мы их под МОНки выкурили? – Гранатами. – Хрен там! Не подпустил бы он никого. – Максимов кивнул на Антона. – А его бы уже рядом не было. Ха, чтобы гранатой фугас подорвать! Антон присел на корточки. – Макс, я ох…еваю! – прошептал он. Максимов усмехнулся. – Привыкай! – Он выпрямился. – Короче, возвращаться надо. Он где-то поблизости затаился. – С дуба на кактус?! Как туда вернешься? – Юрка кивнул на зарево, полоскавшееся над лесом. – Наш полковник сейчас протрезвеет и пригонит тревожную группу. А завтра, блин, завтра здесь будет толпа с автоматами! – Ты не понял. – Максимов покачал головой. – Это я возвращаюсь, а вы уходите. Я лопухнулся, мне и исправлять. Антон подскочил. – Макс, ты гонишь! Максимов, успокаивая, положил руку ему на плечо. Обратился к Юрке. – Соловей, уводи ребят за Черный лес. В поселке боя не принимать. – Как скажешь… – Не сказал, а приказал! Встретимся у Лисьей балки. – Он потрепал Антона по плечу. – Все нормально, мужик. – Макс, как ты его один найдешь? – Секрет фирмы. Встретимся, расскажу. * * * Оперативная обстановка Срочно Секретно Москва, Центр Рапорт Сотрудниками отдела «Т» ВГУ СБР РФ, принимавшими участие в обеспечении операции «Капкан» проведено опознание трупа неизвестного мужчины, обнаруженного в ходе поисковых мероприятий в лесном массиве севернее д. Выселки. По утверждению сотрудника СГБ РФ т. Рожухина Д.А. убитый является сотрудником СГБ, внедренным в бандформирование, в отношении которого в настоящее время проводится активная оперативно-войсковая операция. Все собранные по данному факту материалы будут высланы в Ваш адрес спецсвязью. 28 июня Подпись: Скворцов Л.К. * * * Преторианцы Петровский пошкрябал затылок. – М-да! – протянул он. – Фоторобот «Странника» составлен по агентурному сообщению это убиенного? – Само собой. Догадайся с одного раза, у кого он был на связи? Будет возможность, поинтересуйся у Рожухина, как ему тогда мешалкой промеж ног врезали. За дурную инциативу, бля! – хохотнул Барабин. – В смысле? – А нефиг высовываться. Слух, конечно, но приказ свернуть поисковую операцию отдал сам Ларин. И уж совсем непроверенный слух, что надавил на него сам товарищ Старостин. Такие вот расклады! Петровский нахмурился. Барабин хмыкнул. – Что сдулся? У меня самого проблемы, Седой. Слыхал, моего шефа на днях скидывать будут? – За что? – За дело, само собой! Он Ларину три месяца дела из архива не выдавал. – Серьезно?! Во дает! – подыграл Седой. – Ларин жучара, обиду затаил и тихой сапой Борисыча моего принялся сживать. Вот сейчас должна пролиться чья-то кровь. Так что есть основания опасаться, пришлют мне варяга, и кончилась малина. Для тебя, кстати, тоже. А парня, я так понял, ты сегодня зацепил? Барабин, сам был не последним опером, время и тон вопроса рассчитал точно. Седой чуть помедлил, можно, еще можно было уклониться от прямого ответа, опыта бы хватило, и Барабин понял бы и не обиделся, но он вдруг осознал, что дело не только в дружеском участии, за информацию предъявлен счет. Рискованно, иди гадай, кем стал и с кем сейчас его бывший сосед по кабинету. Нет ничего вечного среди людей, нет. Кроме желания поиметь ближнего. – Да. Опознал, но задержать не сложилось. Вояки, мать их за ногу, со своей облавой вспугнули. – Седой вытер о колени влажные ладони. – Ладно, бог – не фраер, будем надеяться, что этот Рембо не сегодня-завтра спалиться в облавах, тогда и поговорим. Барабин смачно зевнул. – Оханьки! А что там за облавы? У меня же тут болото, ни фига новостей не слышно. Просветил бы, боевой друг. – Ай, лютуют по всему городу. Как в жопу ужаленные, – отмахнулся Седой. – С шумом по «центральному террору» связано? – как-то вскользь спросил Барабин. – Еще не знаю. Но скипидаром им под хвостом намазали конкретно. Барабин покачал круглой, как арбуз, головой. Что-то просчитывал в уме. Седой посмотрел за окно, где в серой влажной хмаре мутными пятнами светились зашторенные окна кабинетов. Управление заходилось в ежевечерней последней судороге активности. – Уу-ух. А по Карнаухову не ваш отдел пашет? Барабин, задав вопрос, даже не изменился в лице. Слезящиеся от зевка глазки смотрели ласково. Седой нервно сглотнул. Как оказалось, Барабин даже в архивной глухомани умудрялся быть в курсе последний новостей. Не ответить было нельзя. И врать было нельзя. Неизвестно, как еще аукнется. – Наш. Оперативно подчинили Службе Филатова. Рожухин по такому поводу гоголем ходит. Надеется, сука, отличиться, чтобы назад взяли. Он же к нам из СОПа пришел, помнишь? Барабин безо всякого интереса кивнул. Покосился на пустые стаканы. – Приходи как-нибудь в гости, Мишаня. Со второй половиной. Отправим баб на кухню, а сами, под водочку с закусочкой, посидим по-людски, а? Как раньше, помнишь? – Да все дела, жить некогда, Степа. Как белка в колесе крутишься, а живешь, как картошка – если зимой не сожрут, то весной непременно посадят. «Чего он перепрыгнул? Вроде, действительно, пропал мужик. А какой был опер!» – с тоской подумал Седой, не глядя на Барабина. – Вот такие дела, Мишань. Не лезь, сиди тихо, оно и легче будет. Не егози на старости лет. Рано нам с тобой на улицу вылетать, да и идти некуда. Седой резко повернулся. – Степан, не шути так! Если Рожухин в деле – то мне хана! – Я не шучу, Миша, а нарушаю все инструкции и приказы по конторе от Дзержинского до наших дней, показывая тебе эти материалы. Потому что ты мне друг. И такой же дурак, как и я. А теперь иди, геройствуй. Я тебя предупредил. Естественно, этого разговора не было. Благородство, оно, – он кивнул на папку, – у нас боком выходит. Ступай, Мишаня, мне пора Ирке юбку задрать. Третий день баба без ласки ходит. Как начальник считаю своим долгом удовлетворить. * * * Выпроводив Седого и услав Ирину с папкой в хранилище, он стряхнул с себя пьянную расслабленность, быстро набрал номер. – Барабин говорит. Тут забегал Петровский, вы его не знаете, он из отдела Рожухина. Да. Такие дела, не знаю как, но он зацепил концы акции в Выселках. Случайно вычислил основного фигуранта. Утверждает, что он сечас в Москве. Хотя по учетам списан в расход. Такие дела… Вы просили держать дело на контроле, вот я и докладываю. Нет, Петровский, – по слогам продиктовал Барабин. – Да. Да. Хорошо, я понял. Он положил трубку. Вольготно вытянул под столом толстые, как тумбы ноги. Предстояло ждать полчаса, он был уверен, не больше. Если он все правильно рассчитал, а до этого правильно представил паутину разновеликих интересов, опутавших всех снизу доверху, этот звонок ему зачтется. Невидимая война против Ларина достигла предельного накала. Некие невидимые силы, сплоченные общим интересом, разыгрывали самый ходовой сценарий – «новый начальник не сработался с аппаратом». «Кадровые», как они себя называли, по-своему были правы; порочная практика назначения на должность «главного чекиста» варяга из политической тусовки рано или поздно входила в противоречие с интересами самого специфичного из ведомств. Здесь никогда не терпели двурушников. Если не с нами, значит, против нас, так всю жизнь учили «кадровых», а понятия кастового братства и чувство исключительности надежных и проверенных до седьмого колена, вдалбливались с первых дней вхождения неофита в систему «органов». Через «кадровых» протягивали свой интерес «старые кадры»; в какие бездны уходил и х интерес, Барабин предпочитал не дознаваться, себе дороже. Но он был, этот интерес. Причем такой, что «старые кадры» сознательно склоняли ход событий к крайним мерам. Самый быстрый и надежный способ устранить неподходящего – спалить его на лично проведенной и безнадежно проваленной операции. Дураку было ясно, Ларина сожрут, те или эти, но сожрут непременно. А потом придет новый. Будет мести, как на Руси полагается, новой метлой. Куда направит невидимая рука эту метлу, Барабину было небезынтересно. Но малая чистка, на своем веку он пережил их не одну, еще полбеды. Не дай бог, грянет Большая Чистка! А все шло именно к ней. Как чистят, вернее, зачищают «органы» наиболее острые факты в своей биографии, он подробно изучил по хранящимся под его надзором пожелтевшим архивным делам, и прекрасно знал, как рубят концы. Вместе с отягощенными опасными знаниями головами. Врут лукавые, говоря, что их контора – производство безотходное. Смотря, что считать отходами. Грянет Чистка, спалят в одночасье и дела, и людей. Прах, так сказать, к праху. То, что реестры дел, предназначенных к забвению и людей, приговоренных к закланию, ведутся постоянно, он теперь не сомневался. Весь вопрос, как стать нужным на все времена. Проблема личного бессмертия в рамках системы сводилась к максимальному удалению от грязной работы и вхождению в «тайный круг» хранителей духа Системы. Первое условие Барабин выполнил. Если повезет, выполнит и второе. Главное, соблюсти меру. «Тайный круг» хранит свои секреты надежней и беспощаднее. – Ого! – Барабин заворочался в кресле. Снимая трубку, успел глянуть на часы. Не прошло и десяти минут. «Приперло, мужиков, не утерпели!» – сыто ухмыльнулся он. – Барабин, слушаю вас! Понял. Выхожу немедленно! Он достал из стола бутылочку с розовой жидкостью. Отхлебнул из горлышка. Тщательно прополоскал рот мятной водой. Сплюнул розовую пену в стакан. Оперативная обстановка Совершенно секретно Председателю СГБ РФ генералу армии Ларину Рапорт В ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий по сигналу «Центр» органами ГСБ РФ совместно с приданными силами войск Московского гарнизона задержано по подозрению в принадлежности к террористическим группировкам 1375 человек, изъято 149 единиц автоматического стрелкового оружия, 612 пистолетов различных марок, 459 единиц холодного оружия, 5 килограммов взрывчатых веществ, 12 радиостанций. При проведении задержания имели место случаи оказания вооруженного сопротивления. В результате огневых контактов ранено 4 сотрудника ГСБ и 12 военнослужащих, тяжело ранен один сотрудник ГСБ, 7 военнослужащих убиты. Среди оказавших сопротивление потери составили убитыми – 72 человека, ранеными – 113 человек. В настоящее время на объекте «Стадион» проводится фильтрация и неотложные следственные действия в отношении задержанных. На настоящее время лиц, проходящих по оперативному учету под категорией «А» и «АБ», среди задержанных не выявлено. Оперативный дежурный по штабу «Центр» СГБ РФ полковник Жуков |
Похожие:
 | «Оружие возмездия» – роман о сегодняшнем дне, нити в который протянулись из далеких военных лет | | Клубок интриги удастся распутать лишь на последних страницах романа. Но нить повествования потянет за собой в будущее, к новым приключениям... |
| «Человек в современной социокультурной ситуации»; «Гуманитарная культура как фактор преобразования России»; «Культура как фактор... | | Правовая культура как фактор формирования антикоррупционного сознания преподавателей |
| Олег Федорович Вдовин, региональный представитель пау цфо в Нижегородской области, арбитражный управляющий | | Документ, удостоверяющий личность (наименование, серия, номер, кем выдан, когда выдан) |
| Кратко изложены история возникновения и развития доктрины «цветных» революций и причины беспомощности постсоветской государственности... |  | ... |
| ... | |