и аналогичные травестии священных текстов, настолько еще живы были в его эпоху карнавальные права и вольности смеха.
[51] В XVI веке в протестантской среде очень часто обличали шутливое и снижающее употребление священных текстов в фамильярном речевом общении. Современник Рабле Анри Этьен в своей «Апологии Геродота» жаловался на постоянное профанирующее употребление священных слов во время попоек. Он приводит многочисленные примеры такого употребления. Так, опрокидывая в себя стаканчик вина, обычно произносят слова из покаянного псалма «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей». Даже больные венерическими болезнями используют священные тексты для характеристики своей болезни и своего потения (см. Estienne H. Apologie pour Hérodote, 1566, I, 16).
[52] Правда, в этих явлениях уже выражается иногда специфическая ограниченность раннебуржуазной культуры, и в этих случаях имеет место измельчание и некоторое вырождение материально-телесного начала.
[53] Для второй половины XVI века очень характерна литература вольных бесед (с преобладанием материально-телесной тематики) – бесед застольных, праздничных, рекреационных, прогулочных: Ноэль дю Файль, Деревенские шутливые беседы (Propos rustiques et facétieux, 1547, его же, «Сказки и новые речи Этрапеля» (Contes et nouveaux discours d'Eutrapel, 1585), Жак Таюро, Диалоги (Dialogues, 1562), Никола де Шольер, Утренние беседы (Matinées, 1585), его же, «Послеобеденные беседы» («Les après-diners»), Гийом Буше, Беседы после ужина («Serées», 1584 – 1597) и др. Сюда же нужно отнести и «Способ добиться успеха в жизни» Бероальда де Вервиля, о котором мы уже упоминали. Все эти произведения относятся к особому типу карнавализованного диалога, и все они отражают в большей или меньшей степени влияние Рабле.
[54] Глубокие мысли о функциях смеха в истории культуры высказывал Герцен (хотя он и не знал вовсе смеющегося средневековья): «Смех имеет в себе нечто революционное… Смех Вольтера разрушил больше плача Руссо» (Соч. в девяти томах, М. 1956, т. 3, с. 92). И в другом месте: «Смех – вовсе дело не шуточное, и им мы не поступимся. В древнем мире хохотали на Олимпе и хохотали на земле, слушая Аристофана и его комедии, хохотали до самого Лукиана. С IV столетия человечество перестало смеяться – оно все плакало, и тяжелые цепи пали на ум середь стенаний и угрызений совести. Как только лихорадка изуверства начала проходить, люди стали опять смеяться. Написать историю смеха было бы чрезвычайно интересно. В церкви, во дворце, во фронте, перед начальником департамента, перед частным приставом, перед немцем-управляющим никто не смеется. Крепостные слуги лишены права улыбки в присутствии помещиков. Одни равные смеются между собой. Если низшим позволить смеяться при высших или если они не могут удержаться от смеха, тогда прощай чинопочитание. Заставить улыбнуться над богом Аписом – значит расстричь его из священного сана в простые быки» (А.И.Герцен об искусстве, М., 1954, с. 223).
[55] См. Веселовский А.Н. Избранные статьи, Л. 1939, с. 441 – 442.
[56] В этом суждении проявляется буржуазная морализирующая тенденция (в духе более позднего гробианства), но одновременно и стремление обезвредить пародии.
[57] Недавно у нас опубликована в высшей степени интересная книга – «Неизвестный памятник книжного искусства. Опыт восстановления французского легендария XIII века», М.–Л., 1963. Книга издана под редакцией В.С.Люблинского, руководившего восстановлением памятника – уникального легендария XIII века. Страницы этого легендария могут послужить исключительно яркой и полной иллюстрацией к сказанному нами (см. великолепные анализы В.С.Люблинского на с. 63 – 73 названной книги).
[58] «Королевство Базош» – общество для постановки моралите. Состояло оно из секретарей парламентских адвокатов. Первую привилегию это общество получило еще при Филиппе Красивом. В дальнейшем basochiens разработали особый вид заключительной игры – «Parades». Эти «парады» широко пользовались правами смеха на вольность и непристойность. «Basochiens» составляли также пародии на священные тексты и «Sermons joyeux», т.е. комические проповеди. За свои постановки «Королевство Базош» часто подвергалось запрещениям и репрессиям. В 1547 г. это общество было окончательно ликвидировано.
Общество «Enfans sans souci» ставило соти. Глава этого общества назывался «Prince des sots».
[59] Комедиографы – Аристофан, Плавт, Теренций – большого влияния не имели. Стало общим местом сопоставлять Рабле с Аристофаном. Отмечают существенную близость между ними в самых методах комики. Но это не может быть объяснено влиянием. Рабле, конечно, знал Аристофана: в числе дошедших до нас одиннадцати книг с экслибрисом Рабле имеется и том Аристофана в латинском переводе, но следов влияния его в романе мало. Некоторая близость в методах комики (ее не следует преувеличивать) объясняется родством фольклорных карнавальных источников. Единственную сохранившуюся сатирову драму – «Циклоп» Еврипида – Рабле отлично знал; он два раза цитирует ее в своем романе, и она, безусловно, имела на него некоторое влияние.
[60] Характер античной эрудиции самого Рабле и его эпохи, их вкусы и предпочтения в выборе античных источников отлично вскрывает J.Plattard в своей книге «L'oeuvre de Rabelais (Sources, invention et composition)», 1910. Дополнением к ней может служить книга об источниках Монтеня: Villey P. Sources et évolution des Essais de Montaigne, Paris, 1910. Уже Плеяда вносит некоторые изменения в этот отбор античного наследия, подготовляя XVII век с его определенной и четкой установкой на «классическую» античность.
[61] «Ранний буржуазный реализм». – Сб. под ред. Н.Я.Берковского, Л. 1936, с. 162.
[62] См. Маркс К. и Энгельс Ф., Сочинения, т. 3, с. 45 – 48.
[63] См. Boulanger J. Rabelais à travers les âges, p. 34. См. также специальную статью Clouzot H. Ballets de Rabelais au XVII siècle (Rev. Et. Rab., t. V, 90).
[64] Еще и в новейшее время во Франции создаются комические оперы на раблезианском материале: «Панург» Массне (пост. в 1913 г.), «Гаргантюа» Мариотта (пост. в 1935 г. в Opéra-comique).
[65] Эти изучения получили свое выражение (частичное) в сцене маскарада во второй части «Фауста».
[66] В XVI веке о них упоминают Этьен Пакье и Анри Этьен.
[67] В «La Foire Saint-Germain» в его «Recueil de quelques vers burlesques», 1648. Описание Сен-Жерменской ярмарки с ее карнавальными увеселениями имеется и у Сореля в его незаконченном романе «Polyandre, histoire comique», 1648.
[68] Приводим этот отрывок в русском переводе:
«Маро и Рабле совершили непростительный грех, запятнав свои сочинения непристойностью: они оба обладали таким прирожденным талантом, что легко могли бы обойтись без нее, даже угождая тем, кому смешное в книге дороже, чем высокое. Особенно трудно понять Рабле: что бы там ни говорили, его произведение – неразрешимая загадка. Оно подобно химере – женщине с прекрасным лицом, но с ногами и хвостом змеи или еще более безобразного животного: это чудовищное сплетение высокой утонченной морали и грязного порока. Там, где Рабле дурен, он переходит за пределы дурного, это какая-то гнусная снедь для черни; там, где хорош, он превосходен и бесподобен, он становится изысканнейшим из возможных блюд» (см. Жан де Лабрюйер, Характеры или нравы нынешнего века, перев. Э.Линецкой и Ю.Корнеева, М.–Л. 1964, гл. 1, 43, с. 36 – 37).
[69] Принадлежность «Краткого пояснения» самому Рабле можно считатъ почти совершенно достоверной.
[70] Вот полное заглавие этого издания: «Le Rabelais moderne, où ses oeuvres mises à la portée de la plupart des lecteurs» (восемь томиков).
[71] Но, конечно, и в новое время делаются разного рода попытки расшифровать роман Рабле как своего рода криптограмму.
[72] Особую функцию и художественный смысл эпизода с подтирками мы раскрываем в VI главе.
[73] После 1759 г., когда Вольтер перечел «Гаргантюа», его отношение стало более благоприятным, но существо его изменилось мало: он ценит Рабле прежде всего и почти исключительно за его антиклерикализм.
[74] В XIX веке издание «очищенного» Рабле проектировала Жорж Санд (в 1847 г.), но ее проект не был осуществлен.
Рабле в переделке для юношества, насколько нам известно, впервые появился в 1888 г.
[75] Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., т. 20, с. 16.
[76] Правда, Рабле отлично понимал и всю относительность этой прогрессивности.
[77] Самой распространенной формой редуцированного смеха в новое время (особенно начиная с романтизма) является ирония. Проблеме иронии посвящена очень интересная книга швейцарского ученого: Allemann Beda, Ironie und Dichtung (1956). В книге анализируются понимание и формы иронии у Фр.Шлегеля, Новалиса, Зольгера, Кьеркегора, Ницше, Томаса Манна и Музиля. Анализы Аллемана отличаются глубиной и тонкостью, но он понимает иронию как чисто литературное явление и не раскрывает ее связей с народной смеховой культурой.
[78] Напомним соответствующие анализы А.Дитериха в его книге «Пульчинелла».
[79] Пушкинский Моцарт принимает и смех и пародию, а хмурый агеласт Сальери их не понимает и боится. Вот диалог между ними после игры слепого скрипача:
Сальери. И ты смеяться можешь?
Моцарт. Ах, Сальери!
Ужель и сам ты не смеешься?
Сальери. Нет.
Мне не смешно, когда маляр негодный
Мне пачкает Мадонну Рафаэля,
Мне не смешно, когда фигляр презренный
Пародией бесчестит Алигьери
……………………………………
(«Моцарт и Сальери», сцена I).
[80] Мы не ставим здесь, конечно, проблемы романтизма во всей ее сложности. Нам важно в романтизме лишь то, что помогло ему открыть и понять (хотя и не до конца) Рабле и вообще гротеск.
[81] В эти переломные эпохи народная культура с ее концепцией незавершенного бытия и веселого времени оказывает могучее влияние на большую литературу, как это особенно ярко проявилось в эпоху Ренессанса.
[82] «Oeuvres de François Rabelais. Edition critique publiée par Abel Lefranc (Professeur au collège de France), Jaques Boulanger, Henri Clouzot, Paul Dorneaux, Jean Plattard et Lazare Sainéan». (Первый том вышел в 1912 г., пятый («Третья книга») – в 1931 г.)
[83] Вот основные биографические работы, касающиеся отдельных периодов в жизни Рабле: Dubouchet, Rabelais ă Montpellier, 1887; Heu1hard A. Rabelais, ses Voyages en Italie et son exil à Metz, 1891; Bertrand A. Rabelais à Lyon, 1894; P1attard J. Adolescence de Rabelais en Poitou, 1923.
[84] Febvre Lucien. Le problème de 1'incroyance au XVI siècle. La réligion de Rabelais, Paris, 1942.
[85] См. Декс П. Семь веков романа, М. 1962, с. 121. См. также развернутую критику Февра в книге Л.Е.Пинского «Реализм эпохи Возрождения», М. 1961, с. 106 – 114.
[86] Веселовский А.Н. Избранные статьи, Л. 1939.
[87] См. Фохт Ю. Рабле, его жизнь и творчество, 1914 г. Следует упомянуть, хотя это и не имеет прямого отношения к русской литературе о Рабле, что лектор французского языка бывшего С.-Петербургского университета Jean Fleury опубликовал в 1876 – 1877 гг. в Париже двухтомную компилятивную монографию о Рабле, для своего времени неплохую.
[88] См. более подробную критику этого образа Веселовского в гл. II.
[89] См. Сборник статей в честь ак. А.И.Соболевского, Л. 1928.
[90] См. Ученые записки Московского гос. пед. института, 1935, вып. 1 (кафедра истории всеобщей литературы).
[91] Первоначально концепция Л.Е.Пинского была изложена им в статье «О комическом у Рабле» (см. «Вопросы литературы» за 1959 г., № 5).
[92] А.С.Пушкин: «Стихи, сочиненные ночью во время бессонницы»; вторая строка в редакции В.А.Жуковского.
[93] См. «Roman du Fauvel» в «Histoire littéraire de la France», XXXII, p. 146: «L'un getoit le bren au visage… L'autre getoit le sel au puis», т.е. «один бросает дерьмо в лицо, другой – соль в колодец».
[94] У Ганса Сакса, например, есть масленичная «Игра о дерьме».
[95] См. «Однотомник» Рабле, изд. L.Moland «François Rabelais. Tout ce qui existe de ses oeuvres», p. 478.
[96] Это расширенная и измененная редакция «Великой хроники». Имеется в ней и ряд заимствований из «Пантагрюэля». Издана она, вероятно, в 1534 г. Автор ее François Gerault.
[97] В мировой литературе и особенно в анонимном устном творчестве мы найдем многочисленные примеры сплетения агонии с актом испражнения или приурочения момента смерти к моменту испражнений. Это один из распространеннейших способов снижения смерти и самого умирающего. Можно назвать этот тип снижения «темой Мальбрука». Из большой литературы я назову здесь только замечательную, подлинно сатурналиевскую, сатиру Сенеки «Отыквление», где император Клавдий умирает как раз в момент испражнения. У самого Рабле «тема Мальбрука» встречается в разных вариациях. Например, люди на «Острове ветров» умирают, испуская газы, причем душа у них выходит через задний проход. В другом месте он приводит в пример римлянина, умершего от того, что он издал некий звук в присутствии императора.
Подобные образы снижают не только самого умирающего, – они снижают и отелеснивают самую смерть, превращают ее в веселое страшилище.
[98] Типичную формулу для презрительно-снисходительного отношения к Рабле и его веку дал и Вольтер (в «Sottisier»):
«Маро, Амио и Рабле хвалят так, как обычно хвалят маленьких детей, когда им случайно удается сказать что-нибудь хорошее. Этих писателей одобряют, потому что презирают их век, а детей – потому что ничего не ждут от их возраста». Это чрезвычайно характерные слова для отношения просветителей к прошлому и, в частности, к XVI веку. Увы, их слишком часто повторяют в той или иной форме еще и в наше время. Необходимо раз навсегда покончить с совершенно ложными представлениями о наивности XVI века.
[99] См. по этому вопросу C1ouzot H. L'ancien théâtre en Poitou, 1900.
[100] Эта студенческая рекреативная литература была в значительной мере частью площадной культуры и по своему социальному характеру была близка, а иногда и прямо сливалась с народной культурой. В числе безымянных авторов произведений гротескного реализма (особенно, конечно, его латинской части) было, вероятно, немало студентов или бывших студентов.
[101] Даже творчество Гете в известной степени еще регулировалось сроками франкфуртской ярмарки.
[102] Это сочетание в одном лице серьезного ученого-эрудита и поставщика ярмарочной, карнавальной литературы – характерное явление эпохи.
[103] Зато биографическая легенда о Рабле изображает нам его как народно-площадную карнавальную фигуру. Жизнь его, по легенде, полна всяческих мистификаций, переодеваний, шутовских проделок. Л.Молан удачно называет Рабле легенды «un Rabelais de carêmprenant», т.е. «масленичный Рабле» (или «карнавальный Рабле»).
[104] Правда, Буркхардт имел в виду не столько народно-площадные праздники, сколько придворные, вообще официальные праздники Ренессанса.
[105] До нас дошел, например, пародийный рецепт, рекомендующий средство от лысины, относящийся к раннему средневековью.
[106] Сифилис появился в Европе в последние годы XV века. Он назывался «maladie de Naple». Другое вульгарное название сифилиса «gorre», или «grand'gorre». «Gorre» – роскошь, помпа, «grand'gorre» – пышность, великолепие, роскошь В 1539 г. вышло произведение «Le Triomphe de très haulte et puissante Dame Verole», т.е. «Прославление весьма знатной и могущественной дамы Вероль» (verole, т.е. сифилис, по-французски женского рода).
[107] Лукиан написал комическую трагедию в стихах «Трагоподагра» (герои ее – Подагр и Подагра, врач, палач и хор). Младший современник Рабле Фишарт написал «Podagrammisch Trostbüchlin»; здесь он дает ироническое прославление подагры, которую он рассматривает как последствие жирного безделья. Амбивалентное прославление болезни (преимущественно сифилиса и подагры), как мы сказали, очень распространенное явление той эпохи.
[108] Этот многоликий адресат ближайшим образом – площадная ярмарочная толпа, окружающая балаганные подмостки, это – многоликий читатель «Хроник». На этого многоликого адресата и сыплются хвала и брань: ведь одни из читателей – представители старого, умирающего мира и мировоззрения – агеласты (т.е. люди, не умеющие смеяться), лицемеры, клеветники, представители тьмы, другие – представители нового мира, света, смеха и правды; но все они составляют одну толпу, один народ, умирающий и обновляющийся; и этот один народ и прославляют и проклинают одновременно. Но это только ближайшим образом, а дальше – за толпой, за народом – весь мир, неготовый и незавершенный, умирая рождающий и родившийся, чтобы умереть.
[109] В русском переводе Н.М.Любимова это передано так: «Все они – вертишейки, подслушейки, подглядуны, бл..уны, бесопослушники, сиречь наушники, вот она, их ученость». Адекватный перевод этого места, конечно, совершенно невозможен.
[110] Одна из таких гравюр, заимствованная из одной книги 1534 г., воспроизведена в монографии Г.Лота (Lote G: La vie et l'oeuvre de François Rabelais. Paris, 1938, p. 164 – 165, табл. VI).
[111] У |
