Монография Санкт-Петербург
Скачать 3.21 Mb.
|
Отречение от научной идеологии и методологии Авторы вышеназванных книг исходят вполне определенно из того, что наука и идеология несовместимы, ибо идеология отражает классовые интересы людей и поэтому порождает утопизм. И такой подход отражает ранний период возникновения и использования понятия идеологии. Известно, что с легкой руки Наполеона Бонапарта термин «идеология» (введен был в 1801 году в книге «Элементы идеологии» французским философом Дестютом де Траси для обозначения науки о создании, выражении и распространении идей) приобрел в XIX веке резко негативное значение, стал почти бранным словом при рассмотрении социальных теорий. К. Маркс и Ф. Энгельс не могли не считаться с утвердившимся фактом такого словоупотребления. В своих ранних работах «Немецкая идеология», «Святое семейство» (1844–1846) они под идеологией понимают оторванные от реальной жизни идеалистические фантазии младогегельянцев (Б. Бауэр, М. Штирнер и др.). В своих последующих произведениях они решительно выступили против подобных идеологий, затемняющих сознание трудящихся масс. Как отмечал К. Маркс в предисловии к первому тому «Капитала», после завоевания политической власти буржуазией «пробил смертный час для научной буржуазной политической экономии. Отныне дело шло уже не о том, правильна или неправильна та или другая теорема, а о том, полезна ли она для капитала или вредна, удобна или неудобна, согласуется с полицейскими соображениями или нет» (1, 23, 17). В этой связи становится понятным, почему К. Маркс и Ф. Энгельс термин «идеология» не применяли для характеристики собственных взглядов. Как считает Т. И. Ойзерман, К. Маркс и Ф. Энгельс «самым решительным образом противопоставляют свою теорию всякой идеологии, несмотря на то, что они вполне осознают, что любая идеология выражает определенные классовые интересы» (с. 36). Но они настойчиво характеризовали свои взгляды как научную теорию социализма. Решающим, стержневым звеном научного анализа общества служит поиск и обоснование объективных законов его развития, поскольку «наука прекращается там, где теряет силу необходимая связь» (1, 20, 933). Как писал К. Маркс о «Капитале», «конечной целью моего сочинения является открытие экономического закона движения современного общества» (1, 23, 10). И эту великую цель исследования К. Маркс и Ф. Энгельс блестяще выполнили не только в экономике, но и в политике, в анализе истории, революционного движения, перехода от капитализма к социализму и в других сферах жизни общества. Работа Ф. Энгельса «Развитие социализма от утопии к науке» весьма символична уже своим названием: все другие исследования К. Маркса и Ф. Энгельса являются движением от утопии, идеалистических фантазий к науке, к анализу сущности социальных процессов, исторических событий. Поэтому нужно особо подчеркнуть, что в работах К. Маркса и Ф. Энгельса имеются и наметки нового подхода к пониманию идеологии. В «Предисловии к «Критике политической экономии» (1859) К. Маркс при характеристике эпохи социальной революции указывает: «При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче — от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение» (1, 13, 7). После этой цитаты Т. И. Ойзерман пишет: «Здесь, прежде всего, обнаруживается, что идеология уже не сводится к идеалистическим представлениям о действительности. Речь идет обо всех без исключения формах общественного сознания, обо всем многообразии политических, юридических, эстетических и других социальных воззрений… Такая характеристика идеологии и ее форм во многом отличается от того, что было сказано на эту тему в «Немецкой идеологии». Я полагаю, что здесь налицо основы научного понимания сущности идеологии…» (с. 34, выделено мной. — В. М.). И далее Т. И. Ойзерман констатирует: «Как известно, последователи Маркса и Энгельса, выступившие на историческую арену в конце XIX — начале XX вв., отказались от негативистского отношения к термину «идеология» и, вопреки высказываниям основоположников марксизма и вместе с тем в полном согласии со всем духом их учения, стали называть его идеологией, идеологией пролетариата, подчеркивая при этом ее научный характер. Так поступил, например, Плеханов, а вслед за ним и Ленин» (с. 37, выделено мной. — В. М.). Если трактовка марксизма в качестве научной идеологии соответствует всему духу марксизма, то было бы вполне логично, оправданно проанализировать процесс достижения и утверждения научности марксистской идеологии в работах учеников и последователей Маркса и Энгельса. Энгельс в последних своих работах неоднократно формулирует эту задачу. Так, в своей великолепной работе «Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии» (1886) он формулирует следующую наметку нового подхода к пониманию идеологии: «…Чем смелее и решительнее выступает наука, тем более приходит она в соответствие с интересами и стремлениями рабочих» (1, 21, 317). Это положение о соотношении истины и интереса в идеологии (увы, Т. И. Ойзерман его не приводит, не использует) дает надежную методологическую позицию для серьезного анализа социального познания. Т. И. Ойзерман эти наметки нового подхода к пониманию идеологии явно игнорирует, чтобы изобразить идеологию и внутри марксизма в качестве зловредной помехи для научного анализа, для познания истины. Автор пытается обосновать свое бегство от исполнения просветительских задач социалистической идеологии. Он опирается на общеизвестный факт: «История всех стран свидетельствует, что исключительно собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, — т. е. убеждение в необходимости объединяться в союзы, вести борьбу с хозяевами, добиваться от правительства тех или иных необходимых для рабочих законов и т. п.» (2, 6, 30). Правильность этой ленинской оценки подтверждается и рабочим движением в современной России, которое в основном стремится только к улучшению условий своего труда, повышению зарплаты. И это понятно. Даже правильное осознание личных интересов человека представляет далеко не тривиальную задачу, о чем убедительно говорит жизнь наркоманов, алкоголиков, бомжей, проституток, бандитов и других представителей «социального дна» современной России. Втройне трудным является осознание интересов класса, народа, страны, их настоящего и будущего. Здесь требуется научный подход для вскрытия часто невидимых связей повседневной жизни людей с сущностью социальной системы, объективными законами жизни общества, перспективами его развития. Из этих бесспорных фактов В. И. Ленин и Т. И. Ойзерман делают противоположные выводы. В. И. Ленин в работе «Что делать?» детально разрабатывает концепцию внесения социалистического сознания в стихийное рабочее движение силами коммунистической партии, революционной интеллигенции: «Классовое политическое сознание может быть привнесено рабочему только извне, т. е. извне экономической борьбы, извне сферы отношений рабочих с хозяевами» (2, 6, 70). Противоположный вывод делает Т. И. Ойзерман. Для этого он признание Марксом и Энгельсом в «Немецкой идеологии» зависимости коммунистического сознания рабочих от противоречий по отношению ко всем остальным классам (1, 3, 69) толкует как создание самими рабочими коммунистического сознания и оценивает это как «положение, образующее одну из основ созданной Марксом идеологии…» (с. 48). Это утверждение, между прочим, ставит Маркса и Энгельса в комичное положение: выходит, что они, разрабатывая социалистическую идеологию, занимались всю жизнь не своим делом — это должны были делать сами рабочие… Правда, на следующей странице книги автор признает «ошибочность этого представления основоположников марксизма» (с. 49). Но это не мешает Т. И. Ойзерману через шесть страниц, вновь опираясь на это положение и запутавшись в собственных хитросплетениях, предъявить В. И. Ленину и всем коммунистам по-прокурорски следующее тяжкое обвинение: «Если подытожить смысл приведенных высказываний Ленина, то он сводится к отрицанию одного из основных положений Маркса и Энгельса, к отрицанию социалистической природы пролетариата. Но раз пролетариат не социалистический по своей природе класс, то на каком основании социал-демократическая партия, важнейшей задачей которой считается уничтожение капиталистической системы, объявляет себя партией пролетариата?» (с. 55). Через все хитросплетения рассуждений автора просвечивает стремление подготовить почву для отказа от социалистической идеологии, социализма и марксизма. Это делается с помощью понятия утопии как промежуточного звена между идеологией и заблуждением, ошибками в социальном познании. Согласно Т. И. Ойзерману, «марксизм далеко не во всем преодолел утопизм, а ряд его противопоставлявшихся утопическим учениям концепций оказались, тем не менее, также утопическими» (с. 16). В число утопических концепций марксизма включаются все или почти все идеи социализма и коммунизма: представление будущего человечества в качестве безтоварного, нерыночного, безденежного общества (с. 16, 96–97, 496, 512, 516 и др.), радикальное отрицание частной собственности на средства производства (с. 24–25, 396, 449 и др.), понимание миссии пролетариата как могильщика капитализма и строителя социализма (с. 17, 49, 268, 363 и др.), утопическая формула «диктатуры пролетариата» (с. 25, 363, 385, 405 и др.), переоценка зрелости капитализма и ожидание его близкого краха (с. 92–93, 258, 313, 506 и др.), недостаточная обоснованность исторической необходимости социализма (79, 87, 93, 260, 273, 552 и др.), принцип распределения по труду при социализме (с. 91, 97, 512, 516 и др.) и т. д. В итоге автор книги приходит к выводу, что «превращение социализма из утопии в науку следует поставить под вопрос, учитывая наличие утопического содержания в марксистской теории» (с. 275) и вообще «марксистские представления о социализме в принципе не могли быть реализованы на практике вследствие их утопического характера» (с. 546). Список иллюстраций зловредного, по мнению автора книги, влияния пролетарской идеологии на социалистическую теорию можно существенно расширить. Но и сказанного, на мой взгляд, вполне достаточно для прояснения логики анализа в данной книге, чтобы далее поставить вопросы: есть ли будущее у социализма и марксизма? Автор книги не обходит эти вопросы и дает на них свои ответы. Т. И. Ойзерман уверяет читателей, что «капитализм, который разоблачил Маркс, уже не существует» (с. 96), что «все эти требования программы социализма частью уже полностью осуществлены, частью находятся в процессе осуществления в развитых капиталистических странах» (с. 363). Поэтому он уверяет читателей, что «…марксизм, несомненно способствовавший развитию рабочего движения и его социальным достижениям, все же не может рассматриваться как идеология современного организованного рабочего класса капиталистических стран» (с. 455). «Марксизм как идеология рабочего класса принадлежит историческому прошлому, но содержание марксизма, конечно, не может быть сведено к одной лишь идеологии» (с. 563). В своей книге Т. И. Ойзерман упорно оправдывает и защищает Бернштейна, Плеханова, меньшевиков, политику современных неолибералов, западных социал-демократов (с. 8, 56–59, 257–258, 363, 445–449, 454, 495–496 и др.) и предлагает ныне рабочему классу ориентироваться только на них: «Сближение марксизма с современными теориями — закономерный процесс деидеологизации марксизма, благодаря которому учение Маркса воспринимается в той или иной мере даже противниками марксизма и, таким образом, приобретает общенаучное значение» (с. 564, выделено мной. — В. М.). Этой задаче Т. И. Ойзерман посвятил даже специальную книгу «Оправдание ревизионизма». Итак, на словах получается признание марксизма, а на деле — полный отказ от него, т. е. модное ныне ренегатство, или назовем это поделикатнее — современное философское веховство. Чтобы разобрать детально все приемы анализа автора названных книг, нужна целая книга, своеобразный «Антиойзерман». И такая книга очень нужна для молодежи, для новых поколений обществоведов. Ведь речь идет не о провинциальном секретаре обкома КПРФ, не очень грамотном в марксизме-ленинизме, и не о рядовом преподавателе философии пусть и в столичном вузе. Нет, речь идет о главном знатоке истории марксизма, авторе множества трудов, признанных широко не только в нашей стране, но и в других странах. Как такое могло случиться? Я не могу даже приблизиться к полному ответу на этот вопрос. Будем надеяться, что на него даст ответ автор будущего «Антиойзермана». Такая тема не может не заинтересовать дотошного аналитика социально-психологических проблем. А нам придется утешиться известным самокритичным признанием Г. В. Плеханова о беспримерной противоречивости природы человека: «Очень многие люди так нелогичны, что характер их философских взглядов не имеет ничего общего с характером их практической деятельности» (Плеханов Г. В. Соч. Т. XV. С. 401). Но в меру моих сил я отмечу особенности методологии исследования, используемой Т. И. Ойзерманом и приведшей его к такому печальному результату. Отметим четыре особенности.
К сказанному можно добавить, что эта дискуссия имеет интересную и очень поучительную предшественницу — дискуссию о соотношении науки и нравственности в советской литературе (см. об этом: Наука и нравственность. М., 1971, в этом обсуждении участвовали 11 известных авторов — А. Д. Александров, Э. Ю. Соловьев, О. Г. Дробницкий, В. И. Толстых, А. В. Гулыга, Э. В. Ильенков и др.; И. Т. Фролов, Б. Г. Юдин. Этика науки. Проблемы и дискуссии. М., 1986 и др.)
Эта чеканная формулировка из ранней работы В. И. Ленина (1894 год, когда ему было 24 года) в последующих его трудах значительно обогащается, уточняется и основательно развивается. Мы позднее специально рассмотрим ленинский вклад в обоснование научности марксистской идеологии. А сейчас лишь отметим удивительный размах проделанной им исследовательской работы. После 1970 года, когда по рекомендации ЮНЕСКО весь мир отмечал 100-летие со дня рождения В. И. Ленина (на недавнем гнусном телешоу «Имя России» этого даже не вспомнили) на кафедре философии Нижегородского университета им. Н. И. Лобачевского было решено приступить к созданию ленинского философского словаря1. В ходе этой работы было установлено, что в работах В. И. Ленина среди категорий социальной философии (необходимость, закономерность, противоречия, потребность, интерес и др.) интерес занимает доминирующее положение — зафиксировано свыше 2500 словоупотреблений с существительным «интерес», не считая аналогичных контекстов с прилагательным (интересный и др.), наречиями (интересно и др.) и текстов с заменами его терминами «выгода», «расчет», «требования» и т. п. Из многочисленных сюжетов ленинского анализа происхождения, содержания, поиска интересов ясно видно, что без понимания интересов людей нет истины, науки в социальном познании, нет правды во взаимоотношениях людей. Но, увы, этот бесценный опыт исследования академик Т. И. Ойзерман при анализе марксистской идеологии игнорирует или, что еще печальнее, фальсифицирует.
Из множества затронутых автором вопросов этой темы мы затронем модный у наших антикоммунистов следующий вопрос: не была ли победа социалистической революции в России преждевременным, утопическим событием? Еще Струве, Каутский, Плеханов, Суханов утверждали, что уровень производительных сил России был недостаточным для строительства социализма. А Струве считал, что и «крепостное хозяйство как таковое экономически не созрело к своей отмене в 1861 году»2. Ныне этот аргумент стал дежурным почти у всех антикоммунистов, и он, как правило, подается от имени «истинного» марксизма. Так, влиятельный теоретик среди отечественных антикоммунистов экономист Г. Х. Попов считает, что для России «социалист переход к социализму обязан считать авантюрой. Именно так и поступил Плеханов, считавший Россию незрелой для подлинного социализма и поэтому выступивший против Ленина в 1917 году»1. С этих позиций профессор, бывший декан экономфака МГУ и мэр города Москвы, Г. Х. Попов еще в 1990 году сформулировал программу трех «Д» — деиндустриализации, десоветизации и дефедерализации, в итоге осуществления которых должны возникнуть «на месте СССР три, четыре, а то и пять десятков независимых государств»2. Такое мог предложить только человек, отупевший от ненависти к советскому строю и русскому народу. Он в своем антисоветизме превзошел даже Конгресс США, который еще в 1959 году принял «Закон о порабощенных народах», где открыто ставится задача проведения операции по расчленению Советского Союза на 22 государства. Кстати, этот закон не отменен и поныне. Теперь к этой откровенно ренегатской позиции присоединяется академик РАН философ Т. И. Ойзерман. В его книге неоднократно варьируется следующее утверждение: «…История практически доказала, что правда была на стороне Плеханова и его сторонников, меньшевиков, которые, сознавая необходимость буржуазно-демократической революции в России, стремились к максимальному расширению демократии и считали принципиально несостоятельной, авантюристической большевистскую установку на осуществление социалистической революции» (с. 454, выделено мной. — В. М.). Однако для серьезного разговора по существу надо прояснить, уточнить практическую и теоретическую стороны вопроса. Реальное состояние общества и его реальное развитие не задается на сто процентов уровнем производительных сил и состоянием экономического строя общества. К их воздействию прибавляется множество различных факторов в каждом данном обществе, на каждом данном этапе его развития; экономическая необходимость осуществляется всегда лишь в конечном итоге и всегда в своей уникальной форме. Так, современные США, Япония, Франция, Англия¸ Германия социально-экономически однотипны как высокоразвитые капиталистические страны, но эта буржуазная сущность реализуется, как известно, при значительных особенностях в каждой стране. При общности социально-экономических законов их буржуазного развития у каждой из этих стран существует своя история развития. Следовательно, социально-экономическая необходимость не существует, не реализуется в чистом виде. Как подчеркивал К. Маркс, «один и тот же экономический базис — один и тот же со стороны основных условий — благодаря бесконечно разнообразным эмпирическим обстоятельствам, естественным условиям, расовым отношениям, действующим извне историческим влиянием и т. д. — может обнаруживать в своем проявлении бесконечные вариации и градации, которые возможно понять лишь при помощи анализа этих эмпирически данных обстоятельств» (1, 25, ч. II, 354). Т. И. Ойзерман приводит это высказывание Маркса из III тома «Капитала» (с. 225) при анализе понятия цивилизации, но полностью игнорирует его важнейшее методологическое значение для понимания необходимости социалистической революции в России. В реальной истории революций нет такой привязки их к высоте производительных сил, согласно которой переход к новому обществу должна начать страна с самым высоким уровнем производительных сил, а другие совершат его позднее, согласно достигнутому уровню их производительных сил. Так, первая антифеодальная революция произошла в Нидерландах (1556–1579), когда феодальный способ производства был далек от заката, и он в Германии, Франции, России, Японии и других странах просуществовал еще два-три столетия. Первая буржуазная революция, разумеется, имела свои социально-экономические предпосылки: мануфактуры начали формироваться в Нидерландах еще во второй половине XV века. Но антифеодальная борьба стала всенародной и потому победоносной, прежде всего, под влиянием национально-освободительной войны против ненавистного испанского владычества. Первая социалистическая революция победила не в Англии или во Франции, а в России, стране со средним уровнем производительных сил, ибо Россия оказалась самым слабым звеном системы империализма, где социальные противоречия обострились максимально поражением России в Первой мировой войне и где поэтому сформировались условия и социальные силы для победы социалистической революции. Переход к новому обществу, в том числе и во времена перехода от рабства к феодализму, никогда не начинался в стране с наивысшим уровнем производительных сил также и потому, что здесь позиции господствующего класса наиболее прочные, а сопротивление новому наиболее сильное. Как отмечал К. Маркс, «в конечностях буржуазного организма насильственные потрясения естественно должны происходить раньше, чем в его сердце, где возможности компенсирования больше» (1, 7, 100). История колониализма убедительно показывает, насколько велика роль этого фактора компенсирования, т. е. своеобразного экспорта внутренних противоречий из метрополий в колонии. Известный английский политик Сесиль Родс, организатор захвата огромной территории в Южной Африке, названной по его имени Родезией, еще в 1895 году откровенничал: «…Чтобы спасти сорок миллионов жителей Соединенного Королевства от убийственной гражданской войны, мы, колониальные политики, должны завладеть новыми землями для помещения избытка населения, для приобретения новых областей сбыта товаров, производимых на фабриках и рудниках. Империя, я всегда говорил это, есть вопрос желудка. Если вы не хотите гражданской войны, вы должны стать империалистами» (цит. по: 2, 27, 376). А разве пресловутый «золотой миллиард» не является ныне коллективным колонизатором, т. е. союзом стран во главе с США для осуществления старой политики колониализма, но лишь в новых торгово-финансовых формах. Достаточно заметить, что только «ограниченный или неравный доступ к глобальным рынкам стоит развивающимся странам 500 миллиардов долларов США в год, т. е. в 10 раз больше, чем они получают от зарубежной помощи»1. «Холодная война была не метафорой, а мобилизационной программой. Бедный третий мир выжали, как лимон, — и бросили невероятные средства своим рабочим в виде социальных благ. За счет перекачки средств эксплуатация рабочих в метрополии сокращена на 40%! Живи — не хочу»2. Кстати говоря, о «третьем мире», который по численности населения впятеро превосходит западный мир, Т. И. Ойзерман даже не упоминает. У читателей данной статьи может возникнуть теперь законный вопрос: как же понимать известное марксово утверждение: «Ни одна общественная формация не погибает раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она дает достаточно простора, и новые, более высокие производственные отношения никогда не появляются раньше, чем созреют материальные условия их существования в недрах самого старого общества» (1, 13, 7)? Ответ на этот вопрос и скрывается в уяснении различий между теоретической и практической сторонами вопроса. Т. И. Ойзерман дважды цитирует это высказывание К. Маркса (с. 91 и 503), и ему он придает особое значение, но в нем он, увы, вычитал то, чего там нет. Здесь речь идет о логике, закономерности перехода от одной общественной формации в целом (группы взаимосвязанных стран или всего человечества) к другой, а не о порядке, очередности реализации этого перехода различными странами. Предмет анализа различается: сущность закона и механизм его реализации, что и делает требование конкретности анализа важнейшим в материалистической диалектике. Вообще, можно сказать, что конкретность анализа всех или почти всех поднятых в книге Т. И. Ойзермана вопросов, несомненно, является самой слабой их стороной. Автор озабочен более поиском аргументов для подтверждения своей позиции, а не поиском истины. Известно, что В. И. Ленин в полемике с меньшевиком Сухановым разъяснял свою позицию так: «Для социализма, — говорите вы, требуется цивилизованность. Очень хорошо. Ну, а почему мы не могли сначала создать такие предпосылки цивилизованности у себя, как изгнание помещиков и изгнание российских капиталистов, а потом уже начать движение к социализму? В каких книжках прочитали вы, что подобные видоизменения обычного исторического порядка недопустимы или невозможны?» (2, 45, 382). Т. И. Ойзерман этому ленинскому разъяснению противопоставляет следующее: «Теперь становится очевидным, что утверждения Ленина о том, что марксизм экономически доказывает историческую необходимость перехода от капитализма к социалистическому обществу, представляют собой лишь общую фразу, которая не служит для него руководством к действию… Несостоятельность ленинского тезиса о том, что можно сначала «изгнать» капиталистов, а затем уже приняться за строительство социалистического строя, полностью выявилась в его проектах внедрения в российскую экономику «государственного капитализма», который он считал, как уже говорилось в предшествующих главах, наиболее верным путем построения социализма» (с. 443, выделено мной. — В. М.). Нельзя не изумиться такому способу доказательства, который вызывающе игнорирует фундаментальные исторические факты. В отличие от Суханова и Ленина, мы можем и должны оценивать их полемику с учетом формирования социалистической цивилизации за 70 лет Советской власти. Всем известно, что советский народ спас от гитлеровского фашизма весь мир и Европу, ресурсы которой Гитлер в полную мощь использовал в войне против нас. Что за этой победой стоит — сила или слабость, цивилизация или дикость? И еще. Могильщики советского социализма Горбачев и Ельцин, в отличие от Сталина (которого Ойзерман зачислил в одну компанию с Гитлером — с. 277), получили для управления Россию не безграмотной и не безоружной. В 1985 году по отношению к США национальный доход СССР составил 66, объем промышленного производства — 80, а сельхозпродукции — 85 процентов. Советская власть создала, как это было признано во всем мире (в том числе и в США), лучшие системы образования и здравоохранения, гуманную систему пенсионного обеспечения, добилась невиданного подъема науки и культуры. В итоге за годы Советской власти средняя продолжительность жизни выросла с 32 лет до 70, т. е. более чем вдвое, а численность народа выросла со 160 миллионов до 300 миллионов человек; Советский Союз проложил дорогу в космос и стал могущественной ракетно-ядерной державой. И что за всем этим находится — сила или слабость, цивилизация или дикость? Автор книги не считает возможным принимать во внимание эти фундаментальные исторические факты, но он прогнозирует развитие России так, как может это сделать только человек, забывший совсем о своей стране: «Представим себе, что Россия в результате буржуазно-демократи ческой революции 1917 года… продолжала бы более быстрыми темпами продвигаться на путях капиталистической индустриализации. Я не думаю, что к концу ХХ столетия капиталистическая Россия догнала бы США или хотя бы Германию, но я убежден в том, что в новое XXI столетие Россия вошла бы по меньшей мере в пятерку самых индустриально развитых капиталистических стран мира» (с. 529). Весь мир признает, что СССР стал в 80-х годах ХХ века второй после США державой мира, а академик Т. И. Ойзерман этого не знает или не желает знать? Или еще только упомянем одно утверждение Т. И. Ойзермана, о чем можно написать отдельную статью. Как известно, после чернобыльской катастрофы никто не предлагал закрыть атомную физику и атомную энергетику. Но для Т. И. Ойзермана «крушение социалистического строя не могло не повлечь за собой и крушения социалистической идеологии» (с. 7). И при этом совершенно не принимается во внимание существование и развитие Белоруссии, Кубы, Китая, Вьетнама, Северной Кореи и взрыв революционного движения в Южной Америке, под носом у мирового жандарма. Похоже на то, что в своем стремлении противопоставить идеологию науке в самом марксизме, оторвать идеологию от правды, истины Т. И. Ойзерман сам оторвался от науки, от научного подхода к анализу, от опоры на реальные факты. Об этом говорят и многие другие рассуждения автора книги о В. И. Ленине, социалистической революции и советском социалистическом обществе. К моему искреннему удивлению и сожалению, участники обсуждения книг Т. И. Ойзермана этих методологических просчетов не захотели заметить, хотя для этого особой проницательности и не требуется. |
Похожие:
 | ... |  | «под ключ» (пир, смр, поставка волс) для организации каналов передачи данных телеметрической и служебной информации на участке: Лот... |
| Санкт-Петербург 07. 07. 1977г., проживающегопо адресу: Санкт-Петербург, ул. Морская кв. 7 | | Я, Иванов Иван Иванович 1980 года рождения, паспорт 4000 100000, выданный 01. 01. 1999г. 100 отделением милиции Калининского района... |
| Адрес: Санкт-Петербург, пр. Народного ополчения, д. 101, литер А, помещение 5Н. Телефон: 573-90-28 | | Публичным акционерным обществом «банк «санкт-петербург» собственных размещенных акций |
| Для работы сотрудников цпк москвы и филиала Санкт-Петербург в бд системы созданы два реестра | | С РФ 78 №004632209, за основным регистрационным номером 1047844014998, место нахождения: 195197 Санкт-Петербург, Кондратьевский пр.,... |
| Юрьевича, 31 января 1961 года рождения, место рождения г. Бердичев, пол мужской, паспорт: 41 05 806934, выдан Управлением внутренних... | | Гбоу впо «Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет» |