Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа


НазваниеЗадачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа
страница1/4
ТипДокументы
filling-form.ru > Туризм > Документы
  1   2   3   4
Комиссарова Я.В. Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа // Библиотека криминалиста. Научный журнал. 2012. № 3 (4). С. 251-275.
Аннотация: По мнению автора публикации, эмпирическим путем доказанная эффективность психофизиологического метода детекции лжи с применением полиграфа (при условии соблюдения всех «технологических» параметров его проведения), а также знание и понимание природы отдельных, наиболее важных процессов, обуславливающих возникновение психофизиологических реакций, регистрируемых с помощью полиграфа, являются достаточным основанием для того, чтобы вопрос о возможности производства судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа перевести из разряда дискуссионных в практическую плоскость. Опираясь на результаты ранее предпринятого анализа составляющих профессиональной деятельности эксперта в уголовном судопроизводстве, автор предлагает систему понятий, достаточно полно отражающих возможности, особенности и перспективы участия экспертов-полиграфологов в доказывании по уголовным делам.

Ключевые слова: полиграф, психофизиологические реакции, диагностика, экспертная задача, объект и предмет экспертного исследования, судебная психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа.
Возможность использования полиграфа в рамках психологической экспертизы в постсоветском уголовном процессе впервые достаточно полно была обоснована в начале 90-х годов прошлого столетия эстонским ученым П. Пруксом 37, С. 165-176. Впоследствии аналогичную позицию занял видный российский криминалист Р.С. Белкин, допускавший, что полиграф может быть использован в двух случаях: при проведении экспертизы и при участии специалиста-психолога в подготовке к производству следственного действия 7, С. 54. Данное мнение нашло отражение в первом диссертационном исследовании по юриспруденции, посвященном использованию полиграфа в раскрытии преступлений 8, С. 75, 82.

Именно по такому пути пошли в Болгарии, где с 1995 г. в Институте психологии МВД Республики Болгария функционирует «отделение для проведения оперативно-психологических экспертиз» в отношении лиц, заподозренных в совершении тяжких преступлений, сотрудников, уличенных в нелояльном поведении и коррупции, и составления психологического портрета преступников. Начиная с 1997 г., специалисты отделения, имеющие соответствующую подготовку, при производстве психологических экспертиз используют полиграф 11, С. 71-76; 13, С. 144-151.

В России обозначенный подход к решению «проблемы полиграфа» практического развития пока не получил.

В мае 2003 г. приказом № 114 Министерства юстиции РФ в Перечень экспертных специальностей, по которым предоставляется право самостоятельного производства судебных экспертиз в судебно-экспертных учреждениях Министерства юстиции Российской Федерации, была включена психологическая экспертиза, при этом род экспертизы был определен как «психологическая», а экспертная специальность названа «Исследование психологии и психофизиологии человека», что предопределило возможность использования полиграфа в судебно-экспертных учреждениях Минюста России в рамках судебно-психологических исследований. Эксперты-психологи из гг. Санк-Петербурга, Саранска, Тамбова прошли подготовку в качестве полиграфологов. В указанных регионах начала накапливаться практика применения полиграфа в судопроизводстве. В последние три года в Южном региональном центре судебной экспертизы Министерства юстиции РФ стали проводить комплексные психолого-психофизиологические экспертизы с привлечением полиграфологов, не являющихся сотрудниками Центра. В 2011 г. в целях разработки научно-методологической основы нового направления экспертных исследований в указанном Центре была начата НИР по теме: «Научные и методологические основы комплексной психолого-психофизиологической экспертизы свидетелей и других процессуальных лиц»1. Однако вопрос о целесообразности использования полиграфа экспертами-психологами как системы СЭУ Минюста России, так и других государственных судебно-экспертных учреждений по-прежнему остается открытым.

Полагая, что проверка на полиграфе сама по себе «требует применения специальных знаний и проведения соответствующих исследований», некоторые известные российские криминалисты в конце 90-х годов ХХ в. пришли к выводу, что со временем судебная психофизиологическая экспертиза с применением полиграфа (далее – СПФЭ) сможет занять «своё место в ряду других судебных экспертиз» 36, С. 38.

Надо признать, что авторами новеллы не только верно была схвачена суть психофизиологического исследования с применением полиграфа (далее – ПФИ), специфика которого, на наш взгляд, никоим образом не позволяет низвести тестирование на полиграфе до «опроса с использованием технических средств». Не менее значимым является (пусть косвенное) указание на возможность закрепления за экспертизой с применением полиграфа «своего», т.е. самостоятельного места в классификации судебных экспертиз.

Как известно, судебные экспертизы принято делить на классы, роды, виды и подвиды. Относительно оснований классификации учеными были высказаны различные мнения. Не вступая в дискуссию, отметим, что ее характер наглядно отражает проблему дифференциации судебной экспертизы как самостоятельного действия в процессе доказывания и работы эксперта, связанной с проведением исследования, которую он может выполнять не только в рамках судопроизводства. Очевидно, что идея разграничения судебных экспертиз по трехмерному основанию (объект, предмет, методика исследования) 62, С. 7-15 и другие схожие предложения в большей степени отвечают интересам формирования классификационных построений применительно к экспертной деятельности в целом, а деление по характеру исследуемых объектов в совокупности с решаемыми задачами 49, С. 177 оптимально при классификации непосредственно судебных экспертиз.

В любом случае для того, чтобы определить, можно ли ПФИ рассматривать в качестве самостоятельного способа использования специальных знаний в форме судебной экспертизы необходимо уяснить специфику объекта и предмета данного вида исследования, а также очертить круг задач, которые могут быть решены посредством его проведения.

Ранее нами была наглядно показана соподчиненность процессов, определяемых понятиями «уголовно-процессуальная деятельность» → «доказывание» → «судебная экспертиза», когда результат деятельности носителя специальных знаний, не будучи самоценным, является важным вкладом в достижение целей доказывания 20. Поэтому начать следует с определения причин, обуславливающих сегодня востребованность ПФИ в судопроизводстве, т.е. с выявления материальных предпосылок правоотношений, возникающих в связи с тем, что правоприменители нуждаются в получении информации по вопросам, разрешение которых возможно за счет использования в доказывании результатов ПФИ.

В перечне доказательств, предусмотренном ч. 2 ст. 74 УПК РФ, превалируют показания участников процесса. Получение от них в ходе общения (в первую очередь во время допроса) сведений, имеющих значение для дела, по целому ряду причин (большинство из которых - отнюдь не юридического свойства) сопряжено со значительными трудностями, поскольку, как было отмечено ранее, общение - это сложный многоплановый и многоуровневый процесс.

Принято различать коммуникативную (обмен информацией), интерактивную (взаимодействие) и перцептивную (восприятие и понимание) стороны общения2. Коммуникация как социальный процесс представляет собой единство технической, семантической и прагматической составляющих: технический аспект коммуникации связывают с передачей информации по соответствующим каналам; семантический отражает передачу и прием информации, включая ее понимание получателем; прагматический учитывает влияние принятой информации на поведение получателей и эффективность использования ими этой информации 30, С. 197. Интересно, что некоторые ученые (и такой подход нам представляется достаточно обоснованным) видят в заключении эксперта самостоятельный акт коммуникации 18, С. 100-106.

С «технической» точки зрения в общении могут быть задействованы различные средства (знаковые системы): речь, оптико-кинетическая система знаков (жесты, мимика, пантомимика), пара- и экстралингвистические системы (интонация, неречевые вкрапления в речь и т.д.), пространственно-временные системы организации общения, «контакт глазами». В зависимости от того, какие средства общения оказываются задействованными, различают два вида общения: вербальное, осуществляемое при помощи языковых средств, и невербальное, осуществляемое за счет использования несловесных знаковых систем 24, С. 13-16.

Проблема соотношения вербальных и невербальных средств в процессе общения, не так проста, как может показаться на первый взгляд. При том, что наиболее распространенным универсальным средством коммуникации является речь, недооценивать значимость невербальной составляющей общения нельзя. Человек для связи с окружающим миром пользуется широким набором средств. К примеру, его имидж, являющийся отражением психологических особенностей личности, формируется за счет использования определенной одежды, украшений, косметики и т.д. Не менее высокой информативностью обладают психофизиологические реакции каждого из партнеров по общению. В литературе было высказано мнение о том, что человек в ситуации общения реализует некую невербальную программу, налагая на нее вербальную форму, при этом невербальное поведение рассматривается в качестве средства более эффективного и экономного в достижении целей коммуникации, чем речь 29, С. 58-72.

Изложенное свидетельствует - собирание таких доказательств как показания участников процесса по сути является не столько юридической, сколько психологической проблемой. Ситуация усугубляется тем, что на этапе проверки показаний, увеличивая число допрашиваемых, лицо, несущее бремя доказывания, вновь сталкивается с проблемой получения доказательственной информации в процессе общения. Попытка разорвать замкнутый круг приводит к выводу, который сам по себе не вызывает возражений учёных и практиков: проверка достоверности сведений, сообщаемых участниками процесса, должна быть комплексной, а использование при этом современных достижений различных наук о человеке и человеческой деятельности способно повысить результативность доказывания.

За последнее десятилетие преступность претерпела ряд изменений. Качественный скачок в развитии цивилизации обусловил появление новых видов преступлений. Проявилась опасная тенденция снижения процессуальной значимости информации, получаемой в ходе предварительного расследования от обвиняемых, свидетелей и потерпевших, ввиду изменения ими своих показаний в суде. Сегодня сотрудники правоохранительных органов всё чаще сталкиваются с необходимостью использования разнообразных средств и методов получения криминалистически значимой информации не только по вербальным, но и по невербальным каналам общения.

Субъект-субъектные взаимодействия пронизывают всю уголовно-процессуальную деятельность. Поэтому ученые и практики вынуждены совершенствовать способы формирования доказательственной базы по уголовным делам, ориентируясь на достижения психологии, психофизиологии и других наук, наработки которых юристы могли бы использовать в общении с участниками процесса, не выходя за рамки дозволенного законом. С этой точки зрения весомый вклад в разработку рекомендаций по оптимизации невербальной коммуникации между участниками процесса (в части систематизации невербальных средств общения и передаваемой с их помощью криминалистически значимой информации) внес В.В. Семёнов. В частности, им была проведена (на основе наработок В.А. Лабунской) классификация невербальных средств общения в зависимости от способа восприятия передаваемой с их помощью информации, а также было предложено по степени опосредованности восприятия информации в ходе невербальной коммуникации, выделять информацию, получаемую субъектами уголовного судопроизводства с помощью органов чувств (и, соответственно, органолептические методы получения информации), а также информацию, получаемую с использованием специальных технических средств (и, соответственно, инструментальные методы ее получения) 43, С. 29-69.

Очевидно, что получать криминалистически значимую информацию в процессе общения сотрудники правоохранительных органов могут самостоятельно, вне зависимости от личного волеизъявления обладателей информации, благодаря относительной простоте использования органолептических методов (несмотря на то, что эффективность их применения в определенной мере ограничивается чувствительностью сенсорных систем человека). Инструментальные методы, расширяя границы человеческого восприятия, дают возможность снизить уровень субъективизма при получении и анализе информации, выраженной в невербальной форме, однако возможность их использования на практике, как правило, обуславливается наличием у лица соответствующих специальных знаний, а также необходимостью соблюдения ряда правовых предписаний и научно-методических рекомендаций. Одним из инструментальных методов получения информации в ситуации межличностного общения является психофизиологический метод «детекции лжи» с применением полиграфа 24, С. 48-69. Соответственно, целью ПФИ (независимо от формы, в которой оно проводится) с позиции инициатора его производства, является проверка достоверности информации, сообщаемой обследуемым лицом (в уголовном судопроизводстве – проверка достоверности показаний участника процесса)3.

Здесь следует подчеркнуть - использование психофизиологического метода «детекции лжи» в целях получения информации, имеющей значение для уголовного дела, не дает оснований для придания исследованию с применением полиграфа статуса «криминалистического». Подобный упрощенческий подход к решению научно-прикладных проблем использования психофизиологического метода «детекции лжи» с применением полиграфа таит в себе опасность дискредитации метода 21, С. 96-108. Применительно к решению вопроса о статусе СПФЭ в этом также нет нужды. По справедливому замечанию Т.В. Аверьяновой, революционные процессы, связанные с формированием общей теории судебной экспертизы, привели к изменению представлений о классификации судебных экспертиз: «Синтетическая природа общей теории судебной экспертизы позволяет снять ярлыки, которые мы наклеивали на различные виды и роды экспертиз, и рассматривать любой вид и род экспертизы просто как судебную экспертизу» 1, С. 318.

С учетом изложенного, наиболее важным представляется вопрос о том, знаниями в какой области должен обладать субъект, вовлекаемый в судопроизводство в статусе эксперта для проведения исследования с применением полиграфа, чтобы отраженные в его заключении сведения могли позволить правоприменителю проверить показания участника процесса как доказательство - подтвердить или опровергнуть их достоверность. Как писал Р.С. Белкин, среди признаков, обеспечивающих дифференциацию экспертиз, характер специальных знаний играет доминирующую роль при решении задач экспертизы конкретного вида 6, С. 324.

История метода «детекции лжи» с применением полиграфа не оставляет сомнений относительно значимости его психолого-психофизиологической составляющей. Сторонники идеи использования полиграфа в судебно-экспертной деятельности изначально совершенно верно указывали на то, что в ходе проверки на полиграфе «прикладная задача - выявление у человека возможно утаиваемой им информации - решается двумя способами: психологическим и психофизиологическим» 27.

Сегодня с большей или меньшей степенью детализации в научной, учебной, методической литературе ПФИ (независимо от того, проводится оно в рамках оперативно-розыскной деятельности или в формате судебной экспертизы) рассматривается в качестве многоэтапной процедуры, когда основной материал для анализа полиграфолог получает в ходе тестирования на полиграфе, предусматривающего, как уже было отмечено, предъявление обследуемому лицу стимулов (вопросов, предметов, изображений), объединенных в тесты в особом, методически обусловленном порядке. На этом этапе с помощью полиграфа осуществляется регистрация динамики психофизиологических реакций обследуемого лица в ответ на предъявляемые стимулы за счет перевода физиологических показателей активности дыхательной, сердечно-сосудистой системы, электрической активности кожи и других в электрические сигналы, отображаемые в виде графиков, в совокупности образующих полиграмму.

Описывая таким образом суть тестирования на полиграфе, следует помнить, что в ходе ПФИ психофизиологическое состояние обследуемого, коль скоро речь идет о сложной системе под названием «Человек», непрерывно меняется под действием множества объективных и субъективных факторов, независимо от того - ложные или правдивые сведения он сообщает по делу. Регистрируя с помощью полиграфа внешние признаки изменения психофизиологического состояния организма, полиграфолог априори не может быть уверен в том, что всякий раз, предъявляя стимул, имеет дело с «реакцией» на него. Поэтому А.Р. Лурия, в своё время, писал не о причинно-следственной связи, а о корреляционной зависимости «скрытых» и одновременно протекающих доступных для непосредственного наблюдения процессах, протекающих в организме человека.

Как известно, термин «корреляция» употребляется в математической статистике в целях указания на вероятностную или статистическую зависимость, когда зависимость одного из признаков от другого осложняется наличием ряда случайных факторов. Выявлению корреляционных связей много внимания уделяется в психологии. Корреляция между двумя случайными величинами всегда свидетельствует о существовании статистической связи в определенной выборке, но она не обязательно должна иметь причинно-следственный характер и наблюдаться при другой выборке.

Используя корреляционный подход, некоторые исследователи (и полиграфологи среди них не исключение) зачастую делают поспешные, интуитивные, объективно ничем не подкрепленные выводы о наличии причинно-следственной связи между парами признаков там, где коэффициенты корреляции указывают лишь на статистическую взаимосвязь. Именно такую ошибку допустили в своих рассуждениях авторы одной из недавних публикаций - старший следователь-криминалист и специалист-полиграфолог Следственного комитета России, утверждая, что между «раздражителями (стимулами, вопросами о фактах – частных признаках события преступления) и реакцией организма человека на данные раздражители существует прямая причинно-следственная связь в виде отражения и фиксации параллельно протекающих и взаимосвязанных психофизиологических процессов жизнедеятельности человека»4. Однако в ходе ПФИ нельзя исключать, что при предъявлении конкретного стимула один или несколько из числа вторичных факторов вдруг не подействуют и не повлияют тем самым на величину реакции. При отсутствии действительно значимых стимулов воздействие вторичных факторов, как правило, оказывается случайным и вызываемые ими физиологические реакции не имеют систематического характера, который они приобретают под влиянием значимых для человека стимулов5.

В свою очередь, отсутствие корреляции не означает, что между двумя величинами нет никакой связи, и тем более, с позиций психологии, не может свидетельствовать о том, что событие, характеризуемое набором исследуемых признаков, не имело места в действительности. Общеизвестно - человек запоминает не все, что воспринимает; запоминается только то из воспринятого, что имеет эмоциональную окраску или существенное значение.

Мнение о том, что отсутствие реакций в ходе ПФИ - это «неоспоримый результат», «доказательство невиновности» заподозренного, часто высказывают те из теоретиков и практикующих специалистов-полиграфологов, кто увлекся «теорией целенаправленного тестирования памяти». Про то, что полиграфолог якобы констатирует «наличие или отсутствие в памяти тех или иных обстоятельств события», неоднократно писал Ю.И. Холодный 54, С. 62 (что само по себе – нонсенс, «обстоятельства события» не являются «единицами хранения» человеческой психики). Его последователь И.В. Нестеренко6, в одном из составленных им по результатам производства СПФЭ заключений эксперта, оценивая в исследовательской части заключения ответы подэкспертного на вопросы тестов как «истинные» или «ложные», пришел к выводам относительно того, что тот делал или не делал в отношении малолетней – предполагаемой жертвы насилия со стороны подэкспертного.

К вопросу о корректности такого рода «заключений эксперта» мы еще вернемся, пока же следует подчеркнуть - отсутствие выраженных устойчивых психофизиологических реакций на стимулы (проверочные вопросы), связанные с событием, послужившим поводом для производства СПФЭ, не может служить основанием для вывода об отсутствии в памяти подэкспертного образов, сформировавшихся в связи с указанным событием. Хотя в экспериментальной психологии различают «доступность» и «присутствие» следов в памяти, в ходе тестирования с применением полиграфа невозможно установить – был ли «след окончательно потерян», либо не был найден признак события (соответственно, не был сформирован надлежащий стимул), который позволил бы «извлечь» информацию из памяти подэкспертного 3, С. 270.

Специфика проведения ПФИ в целях проверки достоверности сообщаемых человеком сведений заключается в том, что для получения соответствующих выводов непосредственно показания прибора не используются, поскольку они по своей природе отражают лишь состояние и динамику физиологических процессов человека и не содержат никакой другой информации, которая могла бы прямо указывать на достоверность/недостоверность утверждений субъекта. В отличие от простых раздражителей, используемых в классических физиологических исследованиях, в качестве стимула во время тестирования на полиграфе выступает не вопрос сам по себе, а сложный комплекс «вопрос – ответ на него – общий контекст ситуации ПФИ», охватывающий широкий круг обстоятельств, так или иначе относящихся к процедуре, оказывающих влияние на обследуемого 47, С. 139. Поэтому применение полиграфа в целях «детекции лжи» в обязательном порядке требует создания и соблюдения целого ряда особых, довольно сложных методических условий, благодаря которым появляется возможность определенной логической интерпретации зарегистрированных данных7.

Изложенное означает, что в процессе ПФИ мы имеем типичную ситуацию диагностики не по прямым, а по косвенным признакам, диагностики, построенной на методах психологии и психофизиологии, которую не следует смешивать с диагностикой криминалистической, но и к психологической диагностике сводить нельзя.

Диагностика как особый вид познавательной деятельности, процесс распознавания изменений, а также их причин и условий на основе изучения состава, структуры, свойств и состояния объектов широко распространена в различных областях науки и практики. Содержательная сторона диагностического исследования зависит от сферы его проведения. В связи с этим понятие «диагностика», используемое в той или иной области знания и человеческой деятельности, может нести различную смысловую нагрузку.

В методическом пособии, подготовленном коллективом авторов, ведущий специалист в области криминалистической диагностики Ю.Г. Корухов писал, что «процесс расследования, в рамках которого осуществляется криминалистическая диагностика, направлен на выявление изменений, имевших место в результате совершения преступления, и на установление того, находятся ли эти изменения в причинной связи с преступлением» 28, С. 23; В.Ф. Орлова при этом подчеркивала, что диагностическому исследованию подлежат материальные объекты, «отображения в вещной обстановке события в отличие от следов в сознании, памяти и т.п., которые исследуются другими субъектами доказывания и представителями других классов судебной экспертизы (судебно-психологической, судебно-психиатрической)» 28, С. 39.

Конструирование и использование методов оценки, измерения, классификации психологических и психофизиологических особенностей людей осуществляется в рамках психологической диагностики, являющейся основой деятельности практикующих специалистов. Психодиагносты-практики измеряют, анализируют, оценивают индивидуальные особенности человека, а также выявляют различия между группами индивидов. Психологическая диагностика предполагает сравнение, благодаря которому устанавливаются критерии для оценки диагностических показателей и ставится «диагноз» – специалист дает заключение о наличии/отсутствии психологического признака (по сравнению с другими индивидами) либо о степени выраженности признака (его ранге, месте среди прочих) 38, С. 9-18.

Факт, что психодиагностические методики предназначены для классификации и ранжирования разных людей по психологическим и психофизиологическим признакам, для нас имеет принципиальное значение с той точки зрения, что производство ПФИ не предполагает сравнения психофизиологических реакций нескольких лиц с учетом особенностей их реагирования на предъявляемые стимулы, даже если им будут предложены одинаковые тесты. Полиграфолог анализирует диагностические показатели исключительно применительно к ситуации тестирования конкретного субъекта в конкретный период времени.

На наш взгляд, рамки психологической диагностики (в ее классическом виде) не позволяют в полном объеме раскрыть сущность и специфику ПФИ. Упор на физиологию не отражает многообразие вариантов решения психофизиологической проблемы. «Прописка» в криминалистике порождает иллюзию обоснованности психофизиологического метода «детекции лжи» с применением полиграфа в категориях данной науки, что зачастую ведет к выходу за пределы компетенции полиграфолога8.

С учетом изложенного, автор статьи полагает возможным солидаризироваться с С.И. Оглоблиным и А.Ю. Молчановым в том, что «полная (включающая в себя все этапы проверки) технология инструментальной «детекции лжи» является комплексным методом, находящимся на стыке экспериментальной психологии, общей физиологии и криминалистики» 16, С. 411. Именно поэтому попытки увязать проведение ПФИ исключительно с психологической или криминалистической диагностикой не позволили ученым и практикам, их предпринимавшим, предложить оптимальный вариант решения научно-прикладных и нормативно-правовых проблем использования полиграфа в правоохранительной деятельности и кадровой работе.

Что касается наименования области научно-прикладных изысканий, связанных с теоретическим обоснованием эффективности, а также непосредственным применением полиграфа на практике, то здесь, на наш взгляд, употребление термина «полиграфология» без указания на ее «криминалистический» характер вполне уместно. Поскольку речь идет о междисциплинарном исследовании, представляется целесообразным ввести в оборот новый термин во избежание разночтений при обсуждении тех или иных аспектов «проблемы полиграфа», благо, слово «полиграфология» сегодня знакомо не только широкому кругу исследователей, но и общественности, и, что немаловажно, ранее оно не имело толкования в русском языке.

На данном этапе со всей очевидностью встает вопрос о разграничении цели назначения СПФЭ, преследуемой инициатором ее производства, и задачи, которая может быть поставлена перед экспертом-полиграфологом, коль скоро, если вспомнить слова А.Н. Леонтьева, деятельность осуществляется посредством совокупности действий, подчиняющихся частным целям (задачам), выделяемым из общей цели. Фактически речь идет о цели познавательной деятельности полиграфолога (действиях и операциях по производству экспертного исследования), реально достижимой с учетом современного уровня развития полиграфологии независимо от того в какой форме (процессуальной или непроцессуальной) проводится ПФИ. С позиции лица, назначающего СПФЭ, уполномоченного осуществлять уголовно-процессуальную деятельность, это будет задача, выносимая на разрешение эксперта в виде набора вопросов, а с позиции полиграфолога – цель проводимого исследования, которая в результате может быть, но не всегда бывает достигнута. Учитывая ранее вскрытую нами соподчиненность познавательной и процессуальной деятельности эксперта в судопроизводстве, одновременно возникает необходимость определения объекта и предмета исследования с применением полиграфа и, соответственно, объекта и предмета СПФЭ как самостоятельного действия-процесса в структуре доказывания.

В свое время П. Прукс писал, что цель исследования с применением полиграфа «заключается в установлении наличия (отсутствия) психофизиологической связи между предъявленными (связанными с преступлением) раздражителями и записанной с помощью полиграфа динамикой физиологических функций организма испытуемого человека» 37, С. 171, т.е. в выявлении психофизиологических реакций обследуемого лица в ответ на предъявляемые стимулы. Если цель ПФИ рассматривать как задачу, решаемую полиграфологом, и при этом поставить знак равенства между понятиями «задача» и «предмет» экспертизы, с мнением П. Прукса можно было бы согласиться. В противном случае, оценивая таким образом цель ПФИ, трудно понять, как ее достижение способно помочь заказчику исследования в урегулировании стоящих перед ним проблем, побудивших обратиться к полиграфологу.

Ю.Н. Баранов и Т.В. Попова, справедливо указывая на диагностический характер ПФИ, пришли к выводу, что «в качестве предмета полиграфической экспертизы выступает психофизиологическое состояние испытуемого», «объектом является полиграмма», целью – «установление истинности показаний испытуемого» 5, С. 25. Оставляя в стороне вопрос о корректности использованных авторами терминов, надо сказать, что ссылка на полиграф, как «регистратор функционального состояния» субъекта, отражает лишь один из подходов к объяснению сущности психофизиологического метода «детекции лжи» 2, С. 39-50. Полиграмма используется в качестве объекта изучения в ходе ПФИ, но объектом СПФЭ не является, т.к. попросту не существует на момент ее назначения. Что касается цели экспертизы, то в вышеприведенной формулировке она отражает стремление инициатора производства СПФЭ проверить достоверность информации, сообщаемой участником процесса, но не позволяет понять, какие задачи следует ставить перед полиграфологом.

А.П. Резван и М.В. Субботина предположили, что эксперт-полиграфолог должен отвечать на вопросы, касающиеся реакций обследуемого на определенные объекты; место преступления, возможно, совершенного с его участием; упоминание о тех или иных лицах 39, С. 230. Позже М.В. Субботиной и Р.И. Могутиным было указано, что сущность ПФИ «состоит в объективной регистрации изменений физиологических показателей (отклика) организма опрашиваемого, возникающих в результате эмоционального возбуждения, в основе которого, в конечном счете, лежит информация о совершенном преступлении, имеющаяся у обследуемого субъекта» 31, С. 12. Не смотря на то, что ученые объект и предмет ПФИ и СПФЭ определять не стали, акцентирование внимания на информационной составляющей исследования с применением полиграфа представляется весьма важным.

По мнению автора статьи, целью познавательной деятельности полиграфолога является вынесение суждений, во-первых, о степени информированности обследуемого лица о событии (его деталях), послужившем поводом для проведения ПФИ, а, во-вторых, об обстоятельствах получения обследуемым информации об этом событии указанный подход к решению проблемы был обозначен автором в статьях: 19, С. 399-403; 25, С. 348-352.

Позицию автора поддержали коллеги - именно так экспертные задачи были определены в «Видовой экспертной методике производства психофизиологического исследования с использованием полиграфа», утвержденной 11 ноября 2005 г. в составе Методических рекомендаций АНО «Центр независимой комплексной экспертизы и сертификации систем и технологий» (далее – Видовая экспертная методика)9.

Вывод о том, что обследуемое лицо может рассматриваться в качестве унифицированного носителя криминалистически значимой информации, имеет большое значение для правильного понимания соотношения объекта и предмета ПФИ и СПФЭ. С одной стороны, информационный подход позволяет в едином концептуальном плане анализировать деятельность мозга и психики, т.е. явления двух разных уровней. С другой, появляется реальная возможность не просто приблизиться к решению вопроса о сущности ПФИ, но и выработать внутренне непротиворечивую систему основных понятий СПФЭ в категориях теории доказательств, активно использующей информационную модель доказательства.

Согласно Видовой экспертной методике объектом ПФИ являются физиологические проявления протекания психических процессов, связанных с восприятием, закреплением, сохранением и последующим воспроизведением человеком информации о каком-либо событии.

Надо сказать, что при кажущейся простоте формулировки в данном определении заложен глубокий смысл. Во-первых, в нем указывается на необходимость изучения комплекса процессов (познавательных, волевых, эмоциональных), имеющих значение в контексте решаемых полиграфологом задач. Таким образом оно отражает многообразие теорий и моделей, позволяющих уяснить сущность ПФИ. Поскольку все известные на сегодня устоявшиеся теории содержат рациональное зерно, преувеличение значимости какой-либо из них при формулировании понятия объекта ПФИ могло бы привести к обеднению его содержания и, как следствие, к недостаточно полной характеристике объекта. Во-вторых, обладая высокой степенью общности, предложенная дефиниция тем не менее раскрывает специфику объекта ПФИ, исследование которого ограничено возможностями полиграфологии как раздела человекознания. В-третьих, при таком описании объекта очевидна реальная возможность его изучения, т.к. ролевое участие обследуемого лица в том или ином событии (сама возможность участия) и даже факт существования события, послужившего поводом для проведения исследования, не конкретизируются, что обеспечивает максимальный охват ситуаций, обуславливающих востребованность ПФИ.

Изложенное следует учитывать во избежание упрощенного толкования приведенного определения. Приписав разработчикам Видовой экспертной методики формулировку, которой нет в дефиниции, Ю.И. Холодный высказал насчет нее критическое мнение, отметив, «что «физиологические проявления» (т.е. регистрируемые с помощью полиграфа реакции) являются не «объектом экспертного исследования», а его инструментом, средством визуализации динамики психической активности человека при исследовании его памяти» 56, С. 33.

На наш взгляд, принимая во внимание сложность выделения психофизиологических реакций из массива данных, отражающих изменение психофизиологического состояния человека, проблему соотнесения реакций с предъявлением конкретных стимулов, понятие объекта ПФИ, педалирующее факт их исследования, вряд ли могло бы считаться универсальным, одинаково применимым и при наличии в памяти обследуемого образов, связанных с событием, послужившем поводом для назначения СПФЭ, и при отсутствии таковых. Реакции обследуемого лица в ответ на предъявляемые стимулы – неотъемлемая часть объекта ПФИ, поскольку, изучая «информацию», мы имеем дело с ее «носителем». С этой точки зрения они могут рассматриваться в качестве предмета исследования (о чем речь пойдет далее). В любом случае, к «средствам визуализации» динамики психической активности человека исключительно при исследовании его памяти, реакции, возникающие в ходе ПФИ, сведены быть не могут, т.к. «исследование памяти» в современной психологии – отнюдь не манипуляции с неким «инструментарием», а сложная многоуровневая система фундаментальных и прикладных исследований.

Помимо объекта ПФИ, в Видовой экспертной методике были перечислены объекты СПФЭ – носители информации, необходимой для решения экспертных задач, которые могут быть представлены в распоряжение эксперта в установленном законом порядке: обследуемое лицо, материалы дела, вещественные доказательства. Таким образом были обоснованно разграничены объекты судебной экспертизы с применением полиграфа и познавательной деятельности эксперта-полиграфолога, осуществляемой в рамках экспертного исследования.

Относительно предмета ПФИ и СПФЭ необходимо пояснить следующее. Видовая экспертная методика разрабатывалась в соответствии с требованиями к содержанию Типовой экспертной методики, подготовленными совместно ЭКЦ МВД России и РФЦСЭ при Министерстве юстиции РФ. Структура Типовой экспертной методики была утверждена 18 ноября 1998 г. в ходе заседания Федерального межведомственного координационно-методического совета по проблемам экспертных исследований (в настоящее время – Федеральный межведомственный координационно-методический совет по судебной экспертизе и экспертным исследованиям, ФМКМС). Вместо указания на предмет и объект ее элементами стали «экспертная задача» и «объект исследования», в соответствии с распространенным в теории и практике судебной экспертизы подходом к предмету экспертизы как совокупности разрешаемых экспертом вопросов и, соответственно, разграничению судебных экспертиз по характеру изучаемых объектов в сочетании с решаемыми задачами.

С учетом изложенного в Видовой экспертной методике был обозначен предмет ПФИ и СПФЭ одновременно - отмечалось, что при ее назначении экспертные задачи могут быть представлены в виде вопросов: Выявляются ли в ходе психофизиологического исследования с применением полиграфа реакции, свидетельствующие о том, что гражданин(ка) - Ф.И.О. располагает информацией о деталях случившегося? Вследствие отражения каких обстоятельствах могла быть получена обследуемым лицом эта информация? Могла ли она быть получена в момент события? Кроме того, в Пояснительной записке, являющейся составной частью методики, была указана цель проведения ПФИ - проверка сообщаемой обследуемым лицом информации.

Разумеется, положения Видовой экспертной методики нельзя считать истиной в последней инстанции. Ее появление ознаменовало начало работы по формализации методического обеспечения производства исследований и экспертиз с применением полиграфа по уголовным делам. Данное обстоятельство имеет немаловажное значение, поскольку методику исследования, наряду с объектом и предметом, некоторые ученые рассматривают в качестве составляющей основания разграничения родов и видов экспертиз.

Особо следует подчеркнуть, что разработчикам Видовой экспертной методики применительно к СПФЭ удалось сформировать совокупность понятий, достаточно точно, хотя и не совсем полно, отражающих специфику профессиональной деятельности эксперта в судопроизводстве, развернутое теоретическое обоснование которых было позже дано автором статьи 20.

В 2006-2009 гг. Видовая экспертная методика в установленном в органах МВД порядке прошла апробацию в ЭКЦ МВД Республики Татарстан. В настоящее время она в полном объеме используется при проведении психофизиологических исследований и экспертиз с применением полиграфа в Следственном комитете Российской Федерации, 111 Главном государственном центра судебно-медицинских и криминалистических экспертиз Минобороны России, других государственных и негосударственных экспертных учреждениях.

Попытки подвергнуть критике положения Видовой экспертной методики были предприняты Ю.И. Холодным. Учитывая научную несостоятельность предложенной им теории целенаправленного тестирования памяти (ввиду упрощенческого подхода к анализу сложнейших психофизиологических функций и механизмов, на что было указано рядом ученых см., например: 16, С. 404-411; 2, С. 19-23), даже если бы критика была обоснованной, дискуссия априори не имела бы смысла. Однако в статьях Ю.И. Холодного (во многом дублирующих друг друга) каких-либо существенных аргументов нет10. Зато есть сожаления по поводу того, что в доступной литературе не удалось обнаружить работы, в которых Видовая экспертная методика подвергалась бы критике 58, С. 111, и что «практически все государственные экспертные учреждения во главе с… ФМКМС «не видят» этой проблемы» 55, С. 267.

Думается, проблему не видит сам автор «критических» статей, настойчиво повторяющий, что им были определены объект, предмет и задачи СПФЭ, по всей видимости, исключая возможность существования иных точек зрения по данному вопросу. Аккумулируя изложенное в своих более ранних статьях, Ю.И. Холодный констатировал:
  1   2   3   4

Похожие:

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа iconРоссийской Федерации Российский федеральный центр судебной экспертизы...
Определение рыночной стоимости амтс сравнительным подходом с применением рыночного метода оценки 24

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа iconПособие по программе «Основы судебной экспертизы»
...

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа iconИнструкция о порядке проведения опросов с использование полиграфа docx
Гос требования к квалификации Судебный эксперт по проведению пфи с использованием полиграфа docx

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа iconОбобщение судебной практики по применению норм Уголовно-процессуального...
Обобщение судебной практики за 2009 год, проводимое Калининградским областным судом, показало, что, несмотря на ошибки, связанные...

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа iconПроизводство судебно-экономической экспертизы
Учебное пособие предназначено для студентов-бакалавров, изучающих дисциплину «Криминалистика» и«тко», для магистров по дисциплине...

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа iconВопросы для подготовки к комплексному государственному экзамену
Назначение судебной власти в современном демократическом государстве. Правоприменительная и правозащитная природа судебной власти....

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа icon1. Психологические аспекты управленческой деятельности Понятие психологии...
Негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа iconКонспект лекций Тема Сущность, содержание и цели маркетинговой деятельности
Суть и содержание понятия «маркетинг». Цели, задачи, объект и предмет маркетинга. Эволюция содержания маркетинга

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа iconОбобщение по вопросам, возникающие в связи с применением положения...
Целью настоящего обобщения является выработка рекомендаций по рассмотрению дел, связанных с применением Закона и формирование единообразия...

Задачи, объект и предмет судебной психофизиологической экспертизы с применением полиграфа icon12 октября 2004 г. Директор Российского федерального центра судебной...
По проведению независимой технической экспертизы транспортного средства при осаго (N 001МР/СЭ)

Вы можете разместить ссылку на наш сайт:


Все бланки и формы на filling-form.ru




При копировании материала укажите ссылку © 2019
контакты
filling-form.ru

Поиск