Доклад по итогам исследования «Россия в формирующейся глобальной системе»
Скачать 0.89 Mb.
|
Разрыв с тоталитарной системой произошел, но выбор в пользу демократии окончательно не сделан и не предопределен. Меняющемуся российскому обществу присуща ярко выраженная антиномичность, противоположные тенденции имеют в нем реальные основания, порождающие острую борьбу и веер возможностей. I.1. Первая дилемма в политической сфере - демократия или авторитаризм. В современной России налицо основные компоненты демократического строя:
Но эти атрибуты демократии во многом декоративны, придавлены и «обесточены», поскольку все годы после распада Советского Союза в стране существовал режим самовластия, закрепленный Конституцией 1993 г. В какой-то мере подобная амбивалентность присуща многим-странам при переходе к демократии.2 В России противоречие между демократическими и авторитарными тенденциями глубже и острее, чем где бы то ни было. Отчасти это объясняется историческими и социокультурными особенностями российского общества. Устойчивая традиция самовластия пронизывает многовековую историю страны вплоть до 1917 года, воспроизводится в новом виде в советскую эпоху и вновь прорастает в политических реальностях постперестроечного периода. Прямое следствие исторического наследия – слабое развитие гражданского общества и невысокий уровень массовой политической культуры. То и другое препятствует эффективной реализации декларированных прав и свобод, облегчает узурпацию реальной власти кучкой олигархов и их политических ставленников. Попытавшись внедрить в российское общество западную модель демократии, радикал-либералы не посчитались с тем, что она формировалась столетиями в иной социокультурной среде. Результатом такого «большевизма наизнанку» стал подрыв сложившихся устоев отечественной общественно-политической жизни - коллективизма и государственности. Российская демократия, едва родившись, оказалась уязвимой для авторитаристского «термидора». Радикальный слом государственных институтов не компенсировался адекватным ростом новых, демократических учреждений, что привело к потере управляемости, обесценению норм, регулирующих поведение. Были разрушены социальные ниши, в которых формировались привычные формы солидарности (рабочий коллектив, профсоюз, комсомольская или партийная организация). В одночасье обнищав, оказавшись беззащитными перед последствиями радикальных изменений, люди начали связывать свои надежды на социальную защищенность и устойчивость существования, обуздание криминального беспредела и реабилитацию национального достоинства, не с демократическими учреждениями, а с «сильной рукой». Подорванная перестройкой вековая традиция самовластия обрела почву для возрождения. Как отмечено в нашем первом докладе, Конституция РФ 1993 г. закрепила резкий «перекос» государственной структуры в пользу президентской власти.3 Формально провозглашенный принцип разделения властей подменен в ней гегемонией исполнительной ветви, подчиненной главе государства. Парламент лишен доступа к главным рычагам власти и контрольных функций. Политические партии не имеют официальных каналов влияния на состав правительства и процесс принятия решений. Авторитарные методы приумножились в характере и стиле деятельности бюрократии. Средства массовой информации в своем большинстве попали под контроль денежных мешков и цинично используются в качестве орудий манипулирования общественным мнением.4 С другой стороны, большинство общества не желает расставаться с завоеваниями горбачевских реформ: политической свободой, гласностью, плюрализмом. Правящая элита неоднородна и лишена сплоченности – это еще раз в драматической форме показал парламентский кризис, разразившийся в самом начале работы 3-й Государственной Думы РФ. Формированию системы авторитарных институтов препятствуют противоречия интересов столичной и региональных элит. По данным опроса, проведенного Институтом социологии РАН по нашему заказу, более половины населения (56,7%) выступает за демократическую форму правления.5 Участники коллоквиума, организованного в рамках настоящего проекта летом 1999 г.,6 высказали мнение, что парламентские и президентские выборы в лучшем случае послужат защите демократических институтов, прежде всего - механизма легальной передачи власти. Надежды возлагались не столько на прямые результаты голосования, сколько на соблюдение избирательного закона, на реальное «упражнение» граждан в демократии. В целом сделанный тогда вывод подтвердился. Хрупкая российская демократия выдержала серьезное испытание. Вместе с тем, выборы показали, что население, уставшее от тягот жизни, ощущения перманентной опасности и отсутствия перспективы, готово довериться новому харизматическому лидеру и увидеть в нем спасителя Отечества почти с такой же безоглядностью, с какой в 1991 г. доверило судьбу страны Б.Н.Ельцину. В долгосрочной перспективе решение дилеммы «авторитаризм – демократия» зависит от способности общественно-политических сил преодолеть авторитарный синдром, который «абсорбирует» результаты демократических преобразований. Вытащить Россию из переживаемого ею кризиса может только сильная власть - эта истина осознана обществом. На ней строят свои аргументы принципиальные сторонники авторитаризма, отвергающие вообще пригодность демократического правления для российского общества. Ею руководствуются и те, кто полагает, что «просвещенный авторитаризм» лишь подготовит Россию к демократии. Но «сильная власть» и «авторитаризм», как известно, не одно и то же. Россия уже имела авторитарную власть, которая оказалась неспособной эффективно решать современные задачи. Сегодня стране нужна сильная демократическая власть. I.2. Другая дилемма политического развития России - гражданское или корпоративное общество. Горбачевская перестройка дала мощный толчок формированию в России гражданского общества. Частные интересы были высвобождены из-под пресса государственной монополии на собственность. Наметились главные линии их структурирования, возникли многочисленные самодеятельные организации, объединения, ассоциации. Создана более или менее удовлетворительная нормативно-правовая база их деятельности. Однако гражданское общество еще слабо и хрупко. Эгоизм превалирует над солидарностью. Наемный труд плохо организован, профессиональные союзы не обрели самостоятельности, не освободились от патерналистских иллюзий. Объединения предпринимателей и банкиров выражают не столько общие интересы национального капитала, нацеленные на развитие экономики, сколько корыстные расчеты соперничающих олигархических групп, главным образом - в сфере финансов и сырьевых ресурсов. В современных сложных обществах корпоративизм как система отношений между объединениями частно-групповых интересов и государственными институтами естествен и необходим. В трехстороннем согласительном процессе взаимных консультаций и обязательств интересы труда и капитала поднимаются на уровень прямого диалога с государством. Это способствует достижению общенационального согласия, политической стабильности, сопряжению многообразных потребностей в политике государства. Конечно, корпоративизм несет и антидемократические черты – монополизацию представительства интересов труда и капитала, дискриминацию частных интересов за пределами согласительного процесса и т.д.7 Однако там, где есть развитое гражданское общество, эти свойства более или менее нейтрализуются совокупностью противовесов. Иное дело Россия. Здесь нет социально-политической среды, которая могла бы «облагородить» корпоративные нужды и поставить их в рамки демократического плюрализма. Коррупция, охватившая по существу весь государственный аппарат, создала тепличную среду для государственно-бюрократического, криминально окрашенного корпоративизма, олицетворяющего не публичные общественные потребности, а корыстные устремления политических кланов, «теневиков» и чиновников, связанных с мафиозными группами. Преодоление этой ситуации явится самым тяжелым испытанием для новой российской власти. По существу, речь сейчас идет о прямом противоборстве демократии с олигархией, и если последняя не будет оттеснена от государственной кормушки и лишена возможности непосредственно либо через коррумпированное чиновничество диктовать свою волю, деградация страны примет необратимый характер.8 I.3. Еще одна жизненная дилемма, стоящая перед Россией, - демократическая федерация или распад. Добиваясь поддержки регионов в своей борьбе с Союзным центром, президент Ельцин провозгласил неограниченный суверенитет субъектов Федерации и пошел на серьезные уступки в распределении полномочий, ослабившие «управленческую вертикаль». В ряде регионов дали о себе знать центробежные тенденции. Некоторые республики закрепили в своих конституциях положения, противоречащие Основному закону РФ, ограничили налоговые платежи в федеральный бюджет, отказались проводить набор в армию. Острейшей проблемой стало правовое неравенство субъектов Федерации. Области, в особенности обладающие мощной экономикой и дотирующие других через федеральный бюджет, настойчиво требуют уравнения их правового статуса с национальными республиками. В запущенном состоянии пребывают многие другие узлы федерального механизма. Тема эта подробно рассмотрена в нашем первом докладе9. За прошедшие два года изменений к лучшему не произошло, напротив, все более насущной задачей становится сохранение государственной целостности России. В сложившихся условиях любое правительство, которому не чужды национальные интересы, вынуждено будет восстанавливать административно-политические рычаги централизованного управления Федерацией. Эта жизненная для России проблема сфокусировалась сегодня на Чечне. Здесь не просто решается, быть ли ей в с составе Российской Федерации, но останется ли сама Россия великой державой или распадется на несколько десятков карликовых государств. Фактически предоставленная последние четыре года самой себе, Чечня стала полем разгула бандитских группировок, ее экономика и культура стремительно деградировали. Ичкерия грозила превратиться в оплот международной террористической деятельности исламских фундаменталистов, вызвать цепную реакцию разрушения России. Взятый В.В.Путиным курс на решительное подавление террористов затронул болевую точку общественного сознания и вызвал давно назревавший эффект национального единения перед лицом угрозы самому существованию Российской Федерации. В то же время очевидно, что чеченская проблема не может быть решена одними военными средствами. Даже полный разгром террористов не разрубит тугой узел накопившихся там противоречий, они будут воспроизводиться в новых формах и транслироваться на другие регионы РФ. Кроме того, нельзя не видеть опасность распространения, с одной стороны, шовинистического угара, с другой – воинственного национализма. Помешать этому может лишь комплекс экономических, социокультурных и политических мер, предназначенный вернуть Чечню в Россию, не покорить мятежную республику, а вновь интегрировать в российское общество чеченский народ, связанный с Россией многими узами. I.4. Чеченский синдром, наряду с международными событиями последних лет,10 вызвал серьезное изменение в отношении общества и правящей элиты к армии. Было осознано, что в итоге бездарных действий ельцинского режима, упущенных им возможностей урегулировать конфликтную ситуацию политическим путем, военная сила оказалась единственным аргументом Центра в споре с Грозным, а армия - гарантом не только безопасности, но и целостности российского государства. Естественным следствием такого признания явилось молчаливое забвение демократического принципа, исключающего применение вооруженных сил для разрешения внутренних конфликтов. А неудачи федеральных войск в ходе чеченской компании привлекли внимание к бедственному положению вооруженных сил. Даже политические группировки, последовательно выступавшие за демилитаризацию страны, вынуждены были признать, что близок предел, за которым Россия останется без армии, способной выполнять традиционную роль защитника целостности и независимости страны от внешних угроз. Словно очнувшись ото сна, правительство предпринимает теперь лихорадочные меры для восстановления хоть части былой мощи российского ВПК. Сохранившийся в этом секторе промышленности научно-технический потенциал может сыграть заглавную роль в модернизации всей российской экономики. В то же время, укрепление стратегических и рассчитанных на внутренние нужды вооруженных сил потребует значительного роста военных расходов и осложнит решение насущных социальных задач. Хотя при нынешнем бедственном положении экономики рецидив милитаризма представляется маловероятным, такую опасность исключать не следует. I.5. На протяжении всего периода ельцинского правления противостояние между исполнительной и законодательной властями, в котором проявлялся острый конфликт между режимом и левой оппозицией, оставалось фактором хронической нестабильности общества. Положение становилось все более нетерпимым, доверие к верховной власти неуклонно падало. По данным, приводившимся в нашем первом докладе, Ельцину доверяли в декабре 1996 г. 22,6% опрошенных, в июне 1997 г. - 14,3%.11 Согласно более позднему опросу (декабрь 1998 г.), этот показатель опустился ниже 5%.12 Опросы других социологических центров продемонстрировали дальнейшее его снижение. Даже правые силы, всегда поддерживавшие президента, стали от него открещиваться, он потерял поддержку и западных покровителей. Режим держался только благодаря «инерции правовой легитимности», долготерпению широких слоев населения, отсутствию согласия среди действующих партий и движений. Главным стал вопрос не о том, быть ему или не быть, а о том, что придет ему на смену. Парламентские выборы 1999 г., не дав ответа на этот вопрос, тем не менее, привели к существенным изменениям в соотношении и расстановке политических сил. На правом фланге закрепилась радикально-либеральная группировка, приобретшая свою, хотя и небольшую, думскую фракцию. Влияние Союза правых сил (СПС), однако, лимитируется непопулярностью его лидеров, в которых население видит главных виновников бедственного положения страны. На левом фланге КПРФ сохранила за собой «протестный» электорат и подтвердила свою роль основной силы оппозиции, выступающей от имени обездоленных слоев населения. В то же время выборы очертили границы возможностей компартии. Она утратила доминирующие позиции в Думе и стоит перед дилеммой: двигаться по пути обновления или уступать «оппозиционное пространство» другим силам, берущим на вооружение более эффективную стратегию защиты народных интересов. Значимые изменения произошли в середине политического спектра. В предыдущем докладе мы указывали на потенциальные резервы сдвига в ориентации России от радикальных крайностей к центру.13 Частично этот вывод подтверждается стремлением ряда партий заполнить центристское пространство. О своей центристской ориентации официально объявило движение «Отечество». Хотя организационно-политические просчеты и примененные против него «грязные технологии» помешали ему добиться прогнозировавшихся результатов, руководимое влиятельными деятелями и имеющее солидную думскую фракцию, оно способно активно воздействовать на законодательный процесс. Другой силой, тяготеющей к Центру, остается «Яблоко». Неудача на парламентских и президентских выборах заметно поколебала позиции партии и опрокинула выдвигавшиеся ее лидерами амбициозные цели. Однако эта организация, выражающая устремления значительных слоев российской интеллигенции, сохраняет возможность и впредь выполнять функцию «демократической экспертизы» политических решений. Накопленный ко времени написания доклада опыт работы третьей Государственной Думы дает основания условно отнести к центристским по составу и программе движение «Единство». Впрочем, оно представляет собой не что иное, как очередную модификацию партии власти, и в таком качестве может менять ориентацию по воле своего безусловного лидера - нового президента. Удастся «Медведю» стать одной из «системообразующих» партий или ему грозит, в конце концов, участь черномырдинского «Нашего дома…» - покажет будущее. Пока КПРФ остается единственной массовой партией. «Единство», «Отечество» и другие – это, по сути, избирательные блоки, создаваемые «под» популярных лидеров и распадающиеся, когда они сходят с политической сцены. Такое положение не меняют проводимые периодически съезды и организационная суета на местах. В лучшем случае можно говорить о возникновении протопартий. В России еще не сложилась многопартийная система, обеспечивающая соблюдение соперничающими группами «правил игры» в рамках модели представительной демократии.14 Это открывает возможность использования авторитарных методов властвования, бонапартистской политики маневрирования и игры на противоречиях. |
Похожие:
 | Доклад подготовлен на основе ситуационного анализа, организованного в 21 января 2005 г. Институтом Европы ран, журналом «Россия в... | | Федор Александрович Лукьянов (р. 1967) главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» |
 | В эфире телеканалов «Первый», «Россия 1», «Россия 24», радиостанций «Маяк», «Вести fm» и «Радио России» вышла 15-я специальная программа... | | В глобальной автоматической международной системе подвижной спутниковой связи инмарсат и расчетных услуг для нужд ООО авиапредприятие... |
| Институтом общественного проектирования по итогам II конкурса «Проблемы развития современного российского общества» в соответствии... | | Республика Тыва, г. Кызыл, ул. Салчака Тока, д. 14, приемная тел/факс: (394-22) 3-06-55, 2-33-75 |
| Учебное пособие предназначено для судоводителей, обучающихся (или готовящихся к обучению) на курсах операторов гмссб | | Социально-экономическая география (сэг): понятие, объекты исследования. Связь сэг с экономикой и социологией. Экономическая география... |
| Положение о практиках аспирантов, обучающихся по направлению подготовки 50. 06. 01 Искусствоведение | | Сущность маркетингового исследования услуг на основе маркетинговой информации |