Северный регион
Скачать 4.16 Mb.
|
Литература
УДК 355(091)(571.1/.5) Саутин Р. А., Кунжаров Е. М., Ефимова А. С. Sautin R. A., Kunzharov E. M., Efimova A. S. ОБРАЗ СИБИРСКОГО ОФИЦЕРА ПО МАТЕРИАЛАМ ЖУРНАЛА «ЧАСОВОЙ» IMAGE OF SIBERIAN OFFICER ADAPTED FROM THE PUBLICATIONS IN MAGAZINE “CHASOVOY” В статье анализируются материалы военно-исторического журнала «Часовой», касающиеся сибирского офицерского корпуса российской императорской армии. Внимание акцентируется на качествах и боеспособности сибиряков, а также социальных аспектах жизни внутри армейских подразделений. Практическая значимость исследования обусловлена тем, что изучение опыта подготовки офицерских кадров в прошлом способствует определению пути развития военного образования сегодня. In the article the materials of the war-historical magazine “Chasovoy” concerning the history of a Siberian officer corps of the Russian Imperial Army are analyzed. The attention is focused on characteristics and combat effectiveness of the Siberians, also on social aspects of life within the army subunits. The practical significance of the research is conditioned by the fact that the study of the officers cadres training experience in the past promotes the development routing of military education today. Ключевые слова: военная история России, Сибирь, Сибирские воинские подразделения, Русско-японская война, Офицерский корпус. Keywords: military history of Russia, Siberia, Siberian military subunits, Russo-Japanese war, officer corps. В Российской империи первостепенное значение имела армия. Качественная боевая машина позволяла решать жизненно важные для страны задачи. В связи с этим большое внимание в Российской империи уделялось формированию и развитию военно-образовательной системы, так как успешное ведение боевых действий во многом зависит от компетентности офицерского состава. Система военного образования в Российской империи состояла из трех ступеней. Первая ступень – это кадетские корпуса, которые давали полное среднее образование. Вторая – военные училища или специальные классы, в них можно было получить среднее профессиональное образование. Третья (последняя) ступень – это военные академии, откуда выходили офицеры с высшим образованием. На территории дореволюционной Сибири находилось три кадетских корпуса и одно военное училище, а именно: 1-й Сибирский Императора Александра I кадетский корпус (Омский кадетский корпус), располагавшийся в Омске, Хабаровский графа Муравьева-Амурского кадетский корпус, размещенный в Хабаровске, Иркутский кадетский корпус и Иркутское военное училище (Иркутское юнкерское училище), дислоцировавшиеся в Иркутске. Все эти военно-учебные заведения имели огромное значение для Российской империи, являясь серьезной кузницей офицерских кадров в Сибири. Подтверждение этому можно найти на страницах русского военно-исторического журнала «Часовой», издававшегося белой военной эмиграцией в период с 1929 г. по 1988 г. сначала в Париже, а затем в Брюсселе. Так, мемуарист В. Гетц пишет об офицерском составе 4-ой Сибирской стрелковой артиллерийской бригады, который удалось ему застать во время прохождения службы. Он сообщает, что в период Русско-японской войны в составе данной бригады насчитывалось 6 георгиевских кавалеров, среди которых были генерал Германов, капитаны Ясенский и Карамышев. Капитан Р. В. Ясенский был награжден георгиевским крестом за многие подвиги. Наиболее значительным из них считается самостоятельное уничтожение пехотной японской части, окопавшейся впереди батареи сибиряков, при помощи орудия, замаскированного сеном под местную китайскую арбу. Этот подвиг позволил сибирякам успешно взять одну из японских позиций. В. Гетц пишет, что перед Первой мировой войной Р. В. Ясенский поступил на службу в 7-ю Сибирскую стрелковую артиллерийскую бригаду в должности командира батареи. Еще один георгиевский кавалер В. Д. Карамышев был удостоен заслуженной награды, находясь в должности командира курганной батареи. Его батарея располагалась на поясе фортов, и ее задача состояла в прикрытии огнем своего войска и, кроме того, в боевой поддержке своих фортов. Вооружение батареи представляло собой конгломерат всех видов разнокалиберного оружия числом около 17-ти штук. Благодаря своему расположению и прикрытию, батарея образовывала самостоятельный форт. Мастерство сибиряков, с которым они вели сражения, позволило нанести колоссальный урон японским силам. По этой причине для уничтожения батареи японцами был сформирован специальный отряд добровольцев, численностью в две тысячи воинов. Враг напал внезапно, в тот момент, когда сибиряки ужинали, тем самым застав солдат врасплох. После сигнала тревоги сибиряки встретили японцев рукопашным боем, пуская в ход все, что попадалось под руку. Количественное превосходство и тактическое преимущество врага не оставляло батареи возможности одержать победу. В это время на помощь сибирякам пришли две роты моряков с броненосца «Ретвизан», сумевшие в штыковом сражении поразить японский отряд. Автор отмечает, что при уборке тел погибших русскими было обнаружено 846 японских воинов, среди которых был сын командующего осадной армией генерала Ноги. На убитом была обнаружена сабля, полученная им из рук самого микадо и представляющая для японцев священную ценность. Генерал Ноги не мог позволить этой реликвии остаться в руках врага, и на следующий день после боя в торжественной обстановке и с почестями с обеих сторон сабля была передана хозяину. Автор также приводит сведения об офицерах, которые, по его мнению, равнодоблестны Георгиевским кавалерам. Среди них Гетц выделяет штабс-капитана И. М. Михайлова. Ему не посчастливилось носить георгиевский крест, а вместо этого получить в бою серьезное ранение в голову. Несмотря на эти трудности, Михайлов нашел в себе силы поступить в Артиллерийскую академию и успешно окончить ее. Гетц характеризует его как человека молчаливого и строгого, кроме того, часто выступающего в оппозиции начальству. Гетц также повествует о боевом пути и доблести генерала Германова, командира 4-ой Сибирской стрелковой артиллерийской бригады. Автор дает оценку личности Германова, описывая его как «сверхдоблестного» офицера, не знающего страха и обладающего недюжинным мужеством и храбростью. В пример этому Гетц приводит случай, когда генерал Германов, будучи раненым, запретил фельдшеру, оказывавшему ему первую помощь, сообщать кому бы то ни было о ранении. Гетц отмечает, что в период Русско-японской войны, в условиях, когда части бригады были разбросаны по взводам в разных местах, координация действий всего состава бригады осуществлялась единолично генералом Германовым. Мемуарист пишет, что на первых этапах войны орудийная стрельба велась прямой наводкой. Однако, в связи с губительным огнем японской скорострельной артиллерии, русские войска постепенно стали переходить на стрельбу из закрытых позиций. При этом Гетц отмечает, что подобный способ не применялся русскими военачальниками долгое время в связи с тем, что они усматривали в этом некую трусость. В силу этого генералу Германову приходилось ежедневно лично обходить все свои батареи, что придавало солдатам больше мужества и поднимало их боевой дух. Вместе с тем, по словам автора, Германов регулярно совместно с рядовыми солдатами принимал участие в атаках и пехотных сражениях в окопах. По мнению мемуариста, именно собственная непоколебимая храбрость и сила духа генерала Германова, передававшиеся его солдатам, позволяли сибирякам проводить блестящие атаки и успешно обороняться. Далее полковник Гетц описывает и других офицеров 4-ой Сибирской стрелковой артиллерийской бригады, которых не удалось ему застать. В их числе был и капитан Амосов, который дважды повторил подвиг, доставив донесения коменданта крепости командующему армией. Со слов автора, во время повторного прохождения через вражескую территорию ему чудом удалось избежать плена. Не менее интересную информацию предоставляет полковник Гетц о неком поручике «Б» и его «бесчестном» подвиге. Мемуарист пишет, что в один из вечеров после осады японцы, воспользовавшись ослабленной бдительностью русских солдат, совершили атаку, захватив гласис и ров. Затем, прорвавшись, оказались на бруствере. Среди русского войска произошло замешательство, наступил критический момент. Со слов автора, дав оценку всей тяжести положения сибиряков, поручик «Б» выбросил белый флаг. Японцы, восприняв данный жест как сдачу позиций, остановили свое наступление. И в этот момент поручик «Б» расстрелял картечью поднявшихся вражеских солдат. Благодаря этому ситуация была спасена, но поступок был расценен как нарушение воинского закона чести. Устав Императорской армии того времени не допускали подобного вероломства, и «Б» был вынужден покинуть бригаду [2, с. 15]. В свою очередь генерал М. К. Дитерихс в деталях описывает эпизоды из личных встреч с генерал-лейтенантом Л. Г. Корниловым. Автор повествует о событии, происходившем 25-го февраля 1905 г. на полях сражений близ Мукдена в Русско-японской войне. Со слов Дитерихса, в то время еще полковник Корнилов по своей инициативе, схватив полковое знамя, бросился в отчаянную штыковую контратаку против наступающих японцев, стремившихся замкнуть горлышко Мукденской бутылки и тем самым отрезать части 2-й и 3-й армий. В результате контратаки Корнилова японцы были остановлены и русским частям удалось вырваться из капкана. М. К. Дитерихс описывает Л. Г. Корнилова как «славнейшего сибиряка», доблестного офицера, готового на самопожертвование во имя блага Родины, армии и ближнего [3, с. 3]. На страницах «Часового» описывается история подвига полковника Амурского казачьего войска Д. Н. Пешкова. Мемуарист Евгений Вадимов сообщает, что Пешков решился проехать на своем коне «Сером» практически через всю Российскую империю – от Благовещенска до Петербурга, – более восьми тысяч верст. Зимой, в суровые сибирские морозы, через глубокие снега и глухие леса Пешков упорно продвигался к намеченной цели. В дороге случались и болезни, но, полубольной и слабый, он шел вперед. 19-го мая 1890-го г. Д. Н. Пешков въехал в Петербург, дорога заняла практически 7 месяцев. Автор пишет, что такие подвиги духа и тела должны всегда жить в памяти народа [1, с. 19]. Не менее ценную информацию об образе сибирского офицера предоставляет атаман Всевеликого Войска Донского генерал П. Н. Краснов. В частности, автор повествует о войсковом старшине 1-го Сибирского Казачьего Ермака Тимофеева полка В. Н. Осипове. Со слов Краснова, во время его командования полком он столкнулся с проблемой падежа казачьих лошадей. Дело было в том, что сибиряки были расквартированы в Туркестане, на высотах Алатауских гор, а местное население выращивало только ячмень. Из-за отсутствия дробилки лошадей кормили недробленым ячменем, плохо усваивавшимся животными, в результате чего они умирали от колик. Ждать зернодробилку из России пришлось бы несколько месяцев, поэтому Краснов вызвал своего помощника по хозяйственной части В. Н. Осипова и поведал ему о проблемах. На следующий день Осипов привел человека, сделавшего зернодробилку в течение недели. Однако Осипов на этом не остановился и уговорил подрядчика с весны сеять овес специально для полка. Как отмечает П. Н. Краснов, стараниями Осипова был решен вопрос, как и где мыться казакам в лагере. Баню топить было нечем, так как уголь и дрова были очень дорогими. В результате казаки сделали отвод от горной речки и направили воду в огромный деревянный бассейн, стоявший на столбах. Конструкция предусматривала двойное дно, верхнее – сплошное и выдвижное, а нижнее – было усеяно множеством маленьких дырочек. Краснов пишет, что утром, когда казаки уходили на ученья, задвигалось сплошное дно, и вода в резервуаре успевала прогреться на горном солнце к приходу казаков до 16–18 градусов. Затем сплошное дно убиралось, и под получившимся душем могло одновременно мыться до пятидесяти сибиряков. Краснов утверждает, что для сибирских казаков не было ничего невозможного, и в качестве примера вспоминает эпизод об областной выставке в г. Верном в 1913 г. 1-й Сибирский Казачий полк тоже пригласили принять в ней участие. Однако полк нес службу и ничего не производил, по сути, ему нечего было представить. По ходу обсуждения этого вопроса решено было изготовить и представить на выставке крошечные модели всех видов подков и ковочного инструмента. Ответственность за выполнение работы взяли на себя войсковые старшины Осипов и Первушин. Со слов Краснова, работа получилась ювелирной, имела большой успех на выставке и была отмечена медалью. Краснов отмечает, что сибирский казак, независимо от того, офицер он или нет, отличался сильным духом, ясным умом и смекалкой. Изобретательность казаков и их трудолюбие вызывают у Краснова глубокое уважение к сибирякам [4, с. 12]. Таким образом, журнал «Часовой» проливает свет на качества сибирского офицерства русской императорской армии. На страницах журнала отражаются также и социальные аспекты жизни сибиряков как в военное, так и в мирное время. Литература
УДК 94(571.6) Землянский В. Л. Zemlyansky V. L. ИМАНСКОЕ НАРОДНОЕ СОБРАНИЕ – РЕГИОНАЛЬНЫЙ ПРЕДСТАВИТЕЛЬНЫЙ ОРГАН ВЛАСТИ ДАЛЬНЕВОСТОЧНОЙ РЕСПУБЛИКИ IMAN NATIONAL ASSEMBLY – REGIONAL REPRESENTATIVE AUTHORITY OF FAR EASTERN REPUBLIC В статье рассматриваются история появления и деятельность представительного органа власти Приморской области, находящегося на территории Дальневосточной республики. Основное внимание уделено заседаниям Народного собрания и отношению между Иманским Народным собранием и парламентом Приамурского государственного образования – Приамурским Народным собранием. Сделан вывод о том, что большевики использовали Иманское Народное собрание для противопоставления Приамурскому Народному собранию. In the article the history of the appearance and activities of the representative authority of the Primorye region, located on the territory of the Far Eastern Republic are discussed. The main focus is on the meetings of the National Assembly and the relationship between the Iman National Assembly and the parliament of the Priamursky state formation - Priamursky National Assembly. It was concluded that the Bolsheviks used the Iman National Assembly for opposing Priamursky National Assembly. Ключевые слова: Дальневосточная республика, Приморская область, Иманское Народное собрание. Keywords: Far Eastern Republic, Primorye region, Iman National Assembly. К концу 1920 г. на территории российского Дальнего Востока существовало несколько региональных правительств. В Приморье верховная власть принадлежала Временному правительству Дальнего Востока, а с июня 1920 г. во Владивостоке работал предпарламент дальневосточных областей – Временное Народное собрание Дальнего Востока (далее ВНСДВ). Вхождение Приморской области в состав Дальневосточной республики в конце 1920 г. изменило политическую систему, существовавшую в Приморье. Депутаты Народного собрания 18 декабря 1920 г. приняли закон об учреждении Приморского областного управления, ставшего высшей региональной властью в крае. Главой областного управления был избран большевик В. Г. Антонов. Согласно указанному закону ВНСДВ переименовывалось в Приморское областное Народное собрание и становилось региональным представительным органом власти [1, с. 1]. В Приморское областное Народное собрание входили избранные представители населения как от городов и сельской местности, так и от общественных и политических объединений. Большинством в парламенте обладал социалистический блок, включавший в себя большую часть депутатов-крестьян, большевиков и представителей социалистических партий (эсеров, меньшевиков, народных социалистов). Оппозицию соцблоку составляли депутаты прогрессивно-демократического и несоциалистического блоков. 26 мая 1921 г. во Владивостоке произошел переворот, в результате которого было свергнуто Приморское областное управление ДВР и к власти пришло Временное Приамурское правительство во главе с депутатом Народного собрания от торгово-промышленного класса С. Д. Меркуловым. Запретив большевистскую партию и не став созывать очередную сессию Народного собрания, которое находилось на каникулах, правительство С. Д. Меркулова опубликовало положение о выборах в новый представительный орган власти – Приамурское Народное собрание. Приморское областное управление, оказавшись на территории северного Приморья, неподконтрольной правительству С. Д. Меркулову, 10 июля 1921 г. обратилось к жителям Приморской области с воззванием о возобновлении своей деятельности в Имане. 25 июля 1921 г. областное управление предполагало открыть заседание Народного собрания в Имане, куда должны были съехаться депутаты Приморского областного Народного собрания [4, с. 214]. Однако парламентская сессия открылась только в середине августа 1920 г. Еще до открытия Иманского Народного собрания оппозиционные парламентарии Приамурского Народного собрания предлагали правительству С. Д. Меркулова пойти на переговоры с депутатами, оказавшимися в Имане. Член крестьянской фракции Г. П. Грачев на одном из заседаний заявил, что владивостокским депутатам необходимо договориться с членами Иманского Народного собрания [4, с. 214]. На заседании 4 августа 1921 г. председатель фракции демократического союза С. Ф. Знаменский указал, что в результате отказа правительства от плана сохранения Народного собрания в Имане «воскресло» Приморское областное Народное собрание, которое оказало влияние на крестьян и помешало им принять участие в выборах в Приамурское Народное собрание [2, л. 49]. Однако все предложения оппозиции были отвергнуты проправительственным большинством. Третья сессия Приморского областного Народного собрания открылась в Имане 17 августа 1921 г. Заседание открыл товарищ председателя Л. Е. Пожарский, заявив, что председатель Приморского областного Народного собрания К. М. Прокофьев не смог приехать в Иман из-за «меркуловского режима», царящего в Приморье. После открытия заседания были прочитаны приветствия Народному собранию. Состоялись выборы нового председателя, президиума и нескольких комиссий Народного собрания [3, л. 1–5]. Председателем Народного собрания единогласно был избран Б. А. Косминский. 18 августа 1921 г., на втором заседании, парламентариями был рассмотрен запрос крестьянской фракции о занятии японскими войсками территории, находящейся за установленной русско-японским соглашением 29 апреля 1920 г. 30-ти верстной зоны (в частности в Анучинском районе). Депутат крестьянской фракции Здор заявил Народному собранию, что за японцами следуют каппелевцы и в движении японцев усматривается начало гражданской войны в крае, ввиду чего фракцией был внесен запрос Приморскому областному управлению: известно ли об указанных событиях областному управлению и какие меры оно намеривалось принять по данному поводу? Председатель Приморского областного управления В. Г. Антонов заявил, что наступлению японских войск предшествовали «действия восставшего народа против правительства С. Д. Меркулова», организация крестьянами партизанских отрядов, которые начали операцию в 30-ти верстной зоне. В результате в одном из боев был убит полковник японской армии, вследствие чего произошло организованное выступление японцев. В. Г. Антонов заверил собравшихся депутатов, что войска Дальневосточной республики не имеют никакого отношения к крестьянским партизанским отрядам. Так как военные вопросы и вопросы внешней политики не входили в компетенцию Приморского областного управления, то о мерах, предпринимаемых для урегулирования внесенного запроса, В. Г. Антонов ничего не сообщил [3, л. 9–13]. Во время прений по поводу доклада В. Г. Антонова выступили представители двух фракций. Представитель фракции эсеров И. А. Плеханов заявил, что интервенция мешает русским людям строить свою жизнь, и обвинил интервентов в участии в перевороте 26 мая 1921 г. во Владивостоке, из-за которого депутатам пришлось переехать в Иман. По мнению И. А. Плеханова, продвижение японских войск связано с желанием Токио утвердить власть С. Д. Меркулова в незанятых правительственными войсками районах Приморья. Для прекращения интервенции эсеры предложили объединиться всем демократическим силам и проводить в жизнь демократические принципы. От фракции рабочих выступил Г. С. Локтев, который подчеркнул тот факт, что с выдвижением японских войск крестьяне усматривают начало гражданской войны, и огласил формулу перехода (принятую единогласно), в которой предлагалось областному управлению принять все меры к выяснению обстоятельств продвижения японцев и связаться с правительством Дальневосточной республики для принятия соответствующих мер [3, л. 14–17]. Не имея в своем составе представителей несоциалистов, Иманское Народное собрание практически единогласно принимало все решения. После принятия формулы перехода возникли споры о дальнейшей повестке заседания. Ввиду позднего времени эсеры предложили выслушать доклад В. Г. Антонова, а парламентские комиссии избрать на следующем заседании. Коммунист Р. А. Цейтлин, считая необходимым выступление В. Г. Антонова, несмотря на позднее время, заявил, что от крестьян поступали запросы о том, «скоро ли кончится Нарсоб», так как им нужно было продолжать полевые работы. В. Г. Антонов в своем выступлении отметил, что областное управление, выбранное Народным собранием, пользовалось доверием со стороны большинства населения Приморья. Председатель областного управления указал, что большинство крестьян не участвовали в выборах Приамурского Народного собрания («меркуловского»), а те, кто пришел на избирательные участки, отдали голоса за оппозиционно настроенных кандидатов [3, л. 17, 18–23, 25]. На третьем и четвертом заседании Народное собрание обсудило доклад председателя Совета управляющих отделами Приморского областного управления. Фракция эсеров выдвинула формулу перехода, в которой предлагалось обратиться к населению территории, находящейся под властью Временного Приамурского правительства и каппелевской армии, с призывом начать борьбу с режимом С. Д. Меркулова. По поводу выступления В. Г. Антонова была принята формула перехода, предложенная группой рабочих (45 голосов «за», 4 «против»), в которой выражалось полное доверие Приморскому областному управлению [4, с. 215]. 21 августа 1921 г., на 5-м заседании, депутаты приняли закон, продлевающий полномочия парламентариев, по которому Народное собрание утрачивало свои полномочия с момента открытия Приморского областного собрания уполномоченных, избранного согласно основным законам Дальневосточной республики. В законе говорилось, что в Совет управляющих отделами избирались три лица и шесть кандидатов. Совет управляющих нес ответственность перед Народным собранием [3, л. 58, 61–63]. В конце заседания Совет управляющих отделами подал в отставку. На 6-м заседании Иманского Народного собрания 22 августа 1921 г. единогласно было принято воззвание депутатов к населению Приморской области. В воззвании говорилось, что совет несоциалистического съезда, захватив власть, «разогнал законных хозяев Приморья – Приморского областного Народного собрания». Народное собрание состоялось на Имане, так как город находился вне сферы влияния японцев и Временного Приамурского правительства, и избрало из своей среды областное управление. Приморское областное Народное собрание объявило Приамурское Народное собрание незаконным и выразило уверенность, что сторонники борьбы с правительством С. Д. Меркулова выйдут из Приамурского Народного собрания [3, л. 67–69]. Также депутаты утвердили полномочия 17 членов Народного собрания и приняли смету содержания парламента на третью сессию 1921 г. После избрания нового состава Приморского областного управления, в которое вошли В. Г. Антонов, К. П. Петкус и Н. С. Николаев, депутаты единогласно приняли законопроект об окончании третьей сессии Приморского областного Народного собрания (далее ПОНС). Согласно 2-й статье законопроекта четвертая сессия Народного собрания должна была открыться 15 октября 1921 г. Во время перерыва сессии президиум Народного собрания продолжал свою работу [3, л. 71–71 об.]. Досрочно созвать Народное собрание имело право Приморское областное правление и президиум Народного собрания через свое постановление или по требованию не менее 25 депутатов. После закрытия третьей сессии ПОНС 22 августа 1921 г. ни Народное собрание, ни Приморское областное собрание уполномоченных созвано не было. В итоге Иманское Народное собрание «унаследовало» от Приморского областного Народного собрания часть депутатского корпуса и правопреемственность статуса регионального представительного органа власти. Однако небольшое количество депутатов (немногим более 50 чел.), крайне непродолжительный срок парламентской сессии (всего 6 дней), ограниченный круг рассматриваемых вопросов – все это позволяет сделать вывод, что большевики, имеющие подавляющие влияние на официально не входящих в коммунистическую фракцию депутатов-крестьян, использовали Иманское Народное собрание не как полноценный парламент, а как средство борьбы с Приамурским Народным собранием и Временным Приамурским правительством. |
Похожие:
 | Составляющие качества человеческих ресурсов вуза… | | Направления совершенствования системы управления персоналом на предприятии |
| Направления исследования внутриличностных конфликтов женщин, ориентированных на карьеру предпринимателя | | Лейпера (Мейсенский университет), сущность которой основана на описании взаимодействия трех элементов: географического компонента... |
| Филиал «Северный» Коммерческого банка «МетроБанк» (Общество с ограниченной ответственностью) | | Регион запроса заполняется опционально. Если регион не заполнен, выполняется запрос по всем регионам |
 | На условиях настоящих Правил Общество с ограниченной ответственностью «Страховое общество «Регион Союз» (в дальнейшем Страховщик)... | | «Центральное агентство воздушных сообщений Регион» (ооо «цавс регион»), именуемое в дальнейшем «Агентство», являющееся юридическим... |
| С условиями вышеуказанного договора, а также с условиями действующего Регламента депозитарного обслуживания ООО «бк регион» иТарифами... | | С условиями вышеуказанного договора, а также с условиями действующего Регламента депозитарного обслуживания ООО «бк регион» иТарифами... |