Монография предназначена для историков, антропологов, культурологов, искусствоведов, а также всех, кто интересуется Средневековьем и историей религии
Скачать 5.36 Mb.
|
“Idiotas, ac sine litteris mulierculas”? Жан Жерсон и проблема женской святости (О.И. Тогоева)Статья посвящена проблеме женской святости в интерпретации Жана Жерсона, самого известного и влиятельного французского теолога конца XIV-первой половины XV в. В работе подробно рассматриваются три группы сочинений Жерсона: его трактаты, посвященные проблеме discretio spirituum (различения истиных и ложных пророков), его публичные выступления, связанные со спором о "Романе о Розе", его сочинения, посвященные проблеме суеверий и колдовства. На основании анализа этих текстов автор приходит к выводу о недопустимости упрощенных суждений о том, поддерживал ли Жерсон явление женского мистицизма или был его противником. Речь, как показывает автор, должна вестись об отношении теолога к этике поведения тех женщин, что объявляли себя визионерками и провидицами, к их идеям, которые могли распространяться среди мирян в виде сборников чудес или откровений, т.е. в виде письменных текстов, и влиять на мировосприятие этих простых и необразованных людей. Таким образом, Жерсон выступал не против женского мистицизма как явления, но против образованных мужчин (прежде всего священников и исповедников), которые записывали откровения своих подопечных, занимались их распространением и тем самым смущали умы "простецов". Проблема женской святости и, в частности, женского мистицизма занимала значительное место в творчестве Жана Жерсона (1363-1429) – вероятно, самого влиятельного французского теолога конца XIV – первой половины XV в.514 Однако до сегодняшнего дня в историографии не сложилось единого мнения о том, являлся ли канцлер Парижского университета сторонником или же противником данного явления. Начало дискуссии было положено еще в 1706 г. Луи Эли дю Пеном, полагавшим, что Жерсон был настроен весьма критически по отношению к «женским поучениям и видениям»515. В последние два десятилетия эта точка зрения не раз находила подтверждение в работах специалистов по истории средневековой религиозности516. Одновременно продолжали публиковаться исследования, авторы которых настаивали на положительной оценке французским теологом женского мистицизма517. Сторонники первой точки зрения предпочитали в своих выкладках ссылаться прежде всего на комплекс сочинений Жана Жерсона, посвященных проблеме discretio spirituum (букв. «различение духов»). Данное понятие было заимствовано средневековыми теологами из Первого послания апостола Павла Коринфянам518 и использовано для создания доктрины, пригодной для оценки личности истинных и ложных пророков, самопровозглашенных мистиков и провидцев, большинство которых в первой половине XV в. составляли именно женщины519. В это же время доктрина самым активным образом начала применяться как в канонизационных процессах, так и в процессах против еретиков520. Роль французских теологов в ее разработке сложно переоценить: в трудах Пьера д’Альи (1350-1420) и его ученика, Жана Жерсона, discretio spirituum из достаточно аморфного теоретического учения постепенно превратилась в своеобразную судебную процедуру, т.е. в набор правил, согласно которым и должен был действовать всякий представитель церкви, желавший удостовериться в благонадежности того или иного мистика или провидца521. Именно в трактатах Жана Жерсона, посвященных разработке принципов discretio spirituum, и получила особое звучание тема физически и интеллектуально ущербных женщин, отличавшихся от мужчин чрезмерной впечатлительностью и любопытством, невоздержанностью в аскезе и болезненностью. Таковы были, по мнению автора, главные причины того, что представительницы слабого пола в массе своей оказывались неспособны к восприятию Божественных откровений. Данные вопросы затрагивались уже в De distinctione verarum revelationem a falsis – первом сочинении Жерсона, посвященном discretio spirituum и написанном в 1401 г.522 Рассуждая об отличительных чертах истинного пророка (его смирении, скромности, терпении и правдивости523), автор также отмечал его сочувствие к окружающим, предупреждая, что, сколь сострадательным такой человек бы ни был, он никогда не должен путать телесную любовь с любовью к Богу. Данное обстоятельство, подчеркивал Жерсон, имело особое значение в отношениях мужчин-проповедников и женщин-прихожанок, которые значительно более восприимчивы к ложным откровениям524. Еще более подробно тема слабых и излишне легковерных женщин оказывалась разработана в следующем по времени сочинении Жерсона – De probatione spirituum, созданном в 1415 г. на Констанцском соборе. Здесь автор, в частности, отмечал, что излишний энтузиазм, к которому склонны женщины, их ненасытная, чрезмерная и неукротимая страсть неофитов часто становится причиной их впадения в заблуждение525. Кроме того, они чрезмерно любопытны и готовы принять на веру любые вымыслы, что отдаляет их от истины526. Исключительное внимание к женщинам-мистикам, которое проявил Жерсон в De probatione spirituum, объяснялось тем, что трактат изначально был посвящен св. Бригитте Шведской, основания для канонизации которой повторно собирался рассмотреть собор. Свои сомнения относительно ее святости канцлер Парижского университета и глава французской делегации в Констанце527 свел к трем основным пунктам: риску, который собор примет на себя, признав истинными откровения, являющиеся, возможно, ложными; скандалу, который, безусловно, повлечет за собой официальное упразднение уже сложившегося культа святой; опасности оставить данный случай без внимания528. Своим отношением к данному «казусу» Жерсон заразил всех своих коллег: не случайно французская делегация голосовала за отмену канонизации Бригитты Шведской… Ту же идею о слабости и внушаемости женщин, ведущих к их быстрому впадению в заблуждения, а то и в ересь, Жерсон развивал и в другом комплексе своих работ – в сочинениях о народных суевериях и колдовстве, которые следует уметь отличать от истинной веры и преследовать в судебном порядке. Иными словами, здесь также затрагивалась проблематика discretio spirituum, не случайно все эти тексты создавались в те же годы, что и трактаты, непосредственно посвященные разработке самой доктрины: De erroribus circa artem magicam был написан в 1402 г., Trilogium astrologiae theologizatae – в 1419 г., Contra superstitiosam dierum observantiam – в 1421 г. и, наконец, Contra superstitionem sculpturae leonis – в 1428 г. Жерсон полагал, что суевериям прежде всего оказываются подвержены старухи, малые дети, молоденькие девушки, а также «слабые духом» люди, первыми становящиеся жертвами демонов529. Иными словами, именно эти категории прихожан более других, по мнению автора, были способны перепутать Божественное откровение с дьявольскими наваждениями. Любопытно отметить, что рассуждения Жерсона о слабости женщин и сомнительности их духовных практик, которые мы находим в его сочинениях, в целом можно назвать достаточно общими. Знаменитый теолог, безусловно, приводил отдельные негативные примеры из истории женского мистицизма (к ним мы еще вернемся), однако не слишком конкретизировал их и не концентрировался на них. Даже анализ спорных обстоятельств канонизации Бригитты Шведской не являлся главной задачей автора De probatione spirituum: данный «казус» был использован им лишь как повод для разработки правил проведения процедуры discretio spirituum по образцу инквизиционного судебного процесса530. Историки, полагающие, что Жерсон не видел ничего дурного в женском мистицизме и со вниманием относился к женщинам-святым, напротив, выстраивают свои доводы, исходя из совершенно конкретных примеров, упоминавшихся в трактатах канцлера Парижского университета и заимствованных им как из библейской, так и из недавней европейской истории. А потому данные выкладки могут показаться, на первый взгляд, более убедительными. Прежде всего, если следовать хронологии, необходимо, безусловно, упомянуть сочинения Жана Жерсона, созданные в рамках так называемого спора о «Романе о Розе». Все эти тексты датируются августом 1401 – декабрем 1402 г. (или самым началом 1403 г.)531. И хотя в целом они не имели прямого отношения к проблеме женской святости, в них мы находим весьма показательные рассуждения на данную тему. Так, в своем главном трактате, посвященном критике «Романа о Розе», – Traictié d’une vision faite contre le Ronmant de la Rose (1402 г.) – Жерсон отмечал, что автор второй части этого художественного произведения, Жан де Мен, полностью извратил понятие женской нравственности. Более того, он позволил своим читателям усомниться в моральных устоях всех без исключения женщин, он оскорбил их своим сочинением, не сделав исключения даже для святых дев и Девы Марии, являвшейся, по мнению теолога, «святой из святых»532. Важно отметить, что мать Иисуса Христа Жерсон всегда почитал как истинную и в высшей степени благоразумную визионерку. Как отмечалось в De distinctione verarum revelationem a falsis, Мария получала свои откровения «не для хвастовства, а для укрепления церкви и религии»533. В этой связи не слишком обоснованными выглядят доводы современных исследователей, пытающихся доказать, что французский теолог выступал против культа Богородицы, на том основании, что в ряде своих проповедей он уделил повышенное внимание зарождавшемуся в то время культу св. Иосифа534, расценивая его не только как Богом данного Марии мужа, но и как ее главного руководителя535. Тем не менее, поддержка канцлером университета одного культа никак, насколько можно судить, не означала отказ от другого, более древнего и крайне популярного в средневековой Франции536… Положительное в целом отношение Жерсона к женщинам-мистикам, вне всякого сомнения, прослеживалось и по суждениям, высказанным им относительно личности его современницы, Эрмины Реймсской, умершей 25 августа 1396 г. Всего через год исповедник французской провидицы, Жан Ле Гравер, закончил собирать и редактировать «досье», куда вошли записи ее видений и, вероятно, некоторые личные комментарии Ле Гравера537. Документы были затем переданы Жану Морелю, мэтру теологии и канонику аббатства св. Дионисия в Реймсе, которого местные церковные власти просили представить эти материалы в Парижский университет для апробации видений Эрмины на факультетах теологии, декретов и медицины (т.е. для проведения процедуры discretio spirituum). Письмо Жана Жерсона, написанное по результатам данной проверки, было послано Морелю, ставшему к тому времени настоятелем аббатства св. Дионисия, в самом конце 1401 г.538 Канцлер университета, лично ознакомившийся, по его собственным словам, с «досье», присланным из Реймса, высоко оценил образ жизни Эрмины. Он не увидел в ее поступках или словах никаких отклонений от истинной веры539. Напротив, он назвал три основных добродетели, отличавшие, с его точки зрения, эту женщину и позволяющие судить об истинности ее откровений, т.е. об их Божественном характере: ее глубочайшее смирение, ортодоксальный характер ее веры в Бога, ее скромность и простоту540. По мнению Жерсона, именно эти качества позволяли Эрмине избегать дьявольских искушений. В ее видениях находила отражение одна лишь воля Господа, ибо столь простая и необразованная крестьянка (mulier idiota et rusticana) просто не могла бы выдумать из головы столь важные откровения541. Иными словами, личность визионерки получила у канцлера университета самую высокую оценку. В том же ключе рассматривал Жерсон и некоторые другие истории женщин-святых, о которых упоминал в своих сочинениях, посвященных проблеме discretio spirituum542. К примеру, в De distinctione revelationum verarum a falsis он весьма положительно отзывался о библейской Елизавете, которая наравне с Захарией правильно поняла имя их сына Иоанна (Крестителя), переданное им ангелом543. Он высоко ценил Марию, которая упоминалась у него наравне со свв. Павлом и Бернаром, делавшими свои откровения достоянием окружающих лишь тогда, когда в том была необходимость544. Тот же подход мы наблюдаем и в другом трактате Жерсона – De examinatione doctrinarum (1423 г.), посвященном прежде всего тому, кто именно оказывался в состоянии провести процедуру discretio. По мнению автора, помимо хорошо образованных и знающих Писание представителей церкви (церковного собора, папы римского, прелатов и докторов теологии545) в число «избранных» следовало включить и тех людей, кто получил дар «различения духов» Свыше. Единственный конкретный пример, который приводил здесь Жерсон, касался матери Блаженного Августина, Моники, обладавшей способностью отделять истинных пророков от ложных546. Стоит также вспомнить и отношение знаменитого теолога к его шести сестрам. В дошедшем до нас комплексе писем за 1404-1408 гг., посвященных в основном религиозным наставлениям, присутствовал, в частности, совет не выходить замуж, ибо брачный союз может иметь многочисленные негативные последствия как для мужа, так и для жены. Вместо этого заботливый брат предлагал своим ближайшим родственницам остаться жить всем вместе в родительском доме и организовать религиозную общину, по типу напоминающую монастырскую. Подробную инструкцию по ее обустройству он представил им ранее в трактате Montaigne de contemplation (1400 г.)547. Наконец, весомым аргументом в пользу гипотезы о поддержке Жаном Жерсоном самого явления женского мистицизма являлось его самое последнее сочинение – De mirabili victoria, посвященное оценке личности Жанны д’Арк и написанное в мае 1429 г.548 Внимательный анализ данного текста свидетельствует о том, что Дева описывалась в нем в категориях истинной, пусть и не признанной официально, святой: вера в ее миссию уподоблялась благочестивому почитанию канонизированных святых549. Да и вся система доказательств, выстроенная французским теологом в защиту Жанны, в целом, как полагают исследователи, была весьма близка критериям, разработанным для проведения канонизационного процесса550. Автор признавал девушку истинным пророком, посланным Свыше на помощь Французскому королевству, что уже само по себе подразумевало определенную святость ее жизни, ибо людей, прошедших через допросы discretio spirituum и подтвердивших свой статус, следовало, согласно Жану Жерсону, считать «святыми пророками» (sancti prophetae)551 и «святыми ангелами» (angeli sancti)552, приносящими добрые вести. Их набожность он полагал также «святой» (sanctitatis devotionis)553, как, впрочем, и их откровения (sanctorum revelationum)554, противопоставляя им «суеверия» и приверженность магии, которых, как он отмечал, была полностью лишена Жанна д’Арк555. Тем не менее, если мы сравним данное описание с достаточно жесткой оценкой уже канонизированной к тому времени Бригитты Шведской или Маргариты Поретанской, которую сожгли, как и Жанну, на костре за ее еретические убеждения и о которой Жерсон упоминал в De distinctione verarum revelationum a falsis556, то перед нами встает ряд вопросов. Почему для Орлеанской Девы было сделано исключение? Мог ли канцлер Парижского университета изменить свое мнение по сугубо политическим мотивам557? Или он все же не являлся столь страшным женоненавистником, каким его рисуют некоторые современные исследователи? Следует отметить, что Жанна д’Арк, безусловно, сильно отличалась от своих предшественниц и современниц. Она представляла собой достаточно редкий для Средневековья и, как следствие, для богословской мысли того времени тип активного пророка, каковыми в Библии выступали, к примеру, Гедеон, Давид, Иуда Маккавей или Моисей, не только получавшие откровения Свыше, но и стремившиеся лично исполнить собственные пророчества. Европейцам XV в. значительно лучше был знаком пассивный пророк, помощник того или иного правителя, образцами которого являлись Иеремия, Исайя, Иезекиль и Даниил, не принимавшие личного участия в политических и военных событиях558. Именно к советникам, вернее, советчицам относились и упоминавшиеся Жаном Жерсоном женщины-мистики: Бригитта Шведская, Маргарита Поретанская или Екатерина Сиенская. Своей основной задачей они полагали наставление окружающих на путь истинный, будь то в делах церковных или же светских. Наставление это могло происходить как в устной, так и в письменной форме, в частности, посредством переписки с правителями различных европейских государств или с папой римским, которым женщины-мистики предлагали различные пути усиления Церкви в период Великой Схизмы и, как следствие, укрепления самой христианской веры559. Именно это различие между активными и пассивными пророками в их средневековом понимании наталкивает на предположение, что анализ взглядов Жана Жерсона на проблему женской святости и женского мистицизма следует вести в несколько иной плоскости, нежели это делалось до сих пор. Речь, как мне представляется, должна идти не о толковании тех немногих и действительно весьма кратких замечаний, сделанных французским теологом о той или иной конкретной женщине-мистике, но о более широком контексте, в который данные примеры оказались им включены. Этим контекстом, как кажется, могут стать для нас размышления Жана Жерсона об этике поведения женщин, которые объявляли себя посланницами Свыше, устами которых говорил Господь и которые получали от Него видения и откровения. Иными словами, в центре внимания знаменитого богослова оказывались не столько сами представительницы слабого пола, сколько особенности их отношений с другими людьми, их способность влиять на окружающих, увлекать их за собой, заставлять верить в свои пророчества. Насколько можно судить, главным каналом передачи подобной информации, с точки зрения Жерсона, являлись именно тексты, т.е. записанные предсказания и/или видения, будь то в форме писем, посланных тому или иному правителю, или в форме сборников откровений конкретной провидицы. Таким образом, речь шла не просто об этике поведения, но об этике литературного творчества женщин-мистиков560. Когда женщины начинают учить мужчин и называть священников своими сыновьями – вот когда возникает проблема, отмечал автор De examinatione doctrinarum561. Уже в 1401 г., отвечая на послание Жана Мореля, Жерсон советовал ограничить хождение книги откровений, продиктованной своему исповеднику Эрминой Реймсской, поскольку она была способна, с точки зрения канцлера университета, смутить умы неопытных прихожан562. Он также призывал сделать данное произведение достоянием лишь тех людей, кто был сведущ в теологии и особенно – в discretio spirituum, поскольку видения сами по себе представлялись ему явлением крайне опасным563. Интересно, что Жан Морель последовал данному совету буквально: после получения письма он распорядился перевести книгу видений Эрмины на латынь, дабы ограничить круг ее читателей одними клириками564. Тот же самый мотив моральной ответственности любого пишущего человека за нравы, царящие в обществе, звучал и в произведениях, созданных Жаном Жерсоном в рамках спора о «Романе о Розе». Поддержав Кристину Пизанскую в ее жесткой критике второй части романа, Жерсон – в отличие от нее – писал не столько о женоненавистничестве Жана де Мена, сколько о том, что, сочинив эту «глупую книгу» (fol livre), автор, если бы он был жив, должен был бы покаяться в своем греховном начинании, поскольку он «отравил» сознание тысяч читателей своими выдумками, не будучи в состоянии дистанцироваться от своих персонажей и становясь, таким образом, ответственным за их слова и мысли565. Главная же опасность «Романа о Розе», с точки зрения Жерсона, заключалась в том, что он был написан по-французски и оказывался, таким образом, доступен практически любому образованному человеку566. Однако подобный текст (как и книга видений Эрмины Реймсской) не должен был, по мнению теолога, получать столь широкую известность, а потому его следовало бы уничтожить – как произведение, не способствующее росту добродетели, но ведущее к впадению во грех всех его потенциальных читателей567. Именно об этом Жерсон говорил в рождественской проповеди 24 декабря 1402 г., признаваясь, что если бы у него в руках находился единственный в мире экземпляр «Романа о Розе», он предал бы его публичному сожжению568. Кроме того, добавлял он, он никогда не стал бы молиться за читателей данной книги, а также – за упокой души Жана де Мена, даже если бы знал, что тот умер, не исповедавшись в грехах569. Мотив сожжения присутствовал и в отзыве Жерсона о деятельности Маргариты Поретанской. Как уже упоминалось, французская монахиня-бегинка, являвшаяся одной из наиболее интересных средневековых писательниц-мистиков, была сожжена на костре 31 мая 1310 г. Однако еще раньше – в 1306 и 1309 гг. – к сожжению было приговорено ее главное произведение, «Зерцало простых душ»570. О казни этой, крайне неприятной ему женщины автор De distinctione verarum revelationum a falsis писал как о совершенно закономерном событии: ее книга – как и сочинения любого профана – ничего не могла дать людям, поскольку не содержала глубокого понимания сакрального571. Сложнее оказывалась, с точки зрения Жерсона, ситуация с Revelaciones Бригитты Шведской. Учитывая, что откровения канонизированной в 1391 г. святой уже получили широкую известность, запрет на их дальнейшее распространение или их публичное осуждение могли, по мнению главы французской делегации на Констанцском соборе, привести к скандалу572. Тем не менее, он полагал, что представителям церкви следует по возможности утаивать от прихожан их содержание и не упоминать о них без лишней надобности573. Любопытно, что даже в свои многочисленные рассуждения о суевериях и магии канцлер Парижского университета ухитрился включить пассаж о вреде, который может принести человеку знакомство с неподобающей литературой. С его точки зрения, причины существования верований в магические практики и приметы крылись не только в восприимчивости к ними «слабых духом» людей (преимущественно женщин), но и в их приобщении к сказками и волшебными историями, которые рассказывают своим неразумным детям матери и кормилицы, а также в чтении романов574. Воображение, подогреваемое подобными сочинениями, вело, по мнению автора, к возникновению дьявольских иллюзий. Женщины же были в массе своей совершенно необразованы, они оказывались не в состоянии постичь смысл данного им в откровении, а потому их собственные произведения являлись наиболее опасными, поскольку подталкивали христиан к греху, а не к добродетели575. Наиболее характерным примером оказывались здесь Бригитта Шведская и Екатерина Сьеннская с их письмами, адресованными папе римскому Григорию XI. Согласно Жерсону, умирая в 1377 г. в Риме, куда он перенес свой двор из Авиньона, Григорий якобы призывал свое окружение не доверять мужчинам и женщинам, выдумывающим видения из собственной головы и выдающих их за Божественные откровения. Он горько сожалел, что поддался в свое время этому соблазну, который в результате привел к схизме внутри церкви576. И хотя Жерсон не называл в данном пассаже имен тех, к чьим именно советам прислушался несчастный понтифик, исследователи видят здесь отсылку прежде всего к письмам Бригитты и Екатерины577. Важно отметить, что большинство женщин-мистиков, к которым французский теолог относился явно благосклонно (Елизавета, Мария, Моника или Жанна д’Арк), действительно не оставили после себя никаких текстов, касавшихся Божественных откровений, они не фиксировали свой опыт общения со Всевышним на бумаге578. Именно такой стиль поведения Жерсон расценивал как правильный и достойный, поскольку, писал он, воображаемое, переданное в письменной форме, а потому доступное куда большему кругу любопытствующих, представляет собой опасность, ибо ведет к вожделению579. Столь жесткое порицание французским теологом любых текстов религиозного содержания, вышедших из-под пера женщин-мистиков, заставляет, однако, задуматься над проблемой создания подобных сочинений. Если, как полагал Жерсон, практически всех без исключения представительниц слабого пола отличала не только необразованность в вопросах теологии, но и самая обычная неграмотность, остается не совсем понятным, как именно они записывали свои видения и откровения, а затем распространяли их среди окружающих. Впрочем, и на эти вопросы канцлер Парижского университета знал, что ответить. Женщины, писал он, не были сами по себе виновны в том, что их глупые, а порой и ложные слова доходят до ушей прихожан. Ответственность за их фиксацию на бумаге и последующее распространение лежала на мужчинах – людях образованных, начитанных, разбиравшихся в теологии, выступавших исповедниками и наставниками всех этих незначительных созданий (mulierculas), возомнивших себя избранными. Именно они записывали под диктовку сомнительные откровения своих подопечных, отправляли их письма адресатам и составляли сборники их видений и их жизнеописания. Таким образом, не проведя процедуру discretio spirituum, т.е. не выяснив до конца, можно ли считать подобные рассказы Божественными откровениями, эти образованные мужчины сеяли вокруг себя смуту и сомнения. Их необдуманное поведение (поскольку в большинстве случаев они даже не пытались посоветоваться со знатоками доктрины «различения духов») вело к губительным последствиям как для рядовых прихожан, так и для всей Церкви. Не случайно в трактате De distinctione verarum revelationum a falsis говорилось об опасных контактах между прихожанками и их проповедниками: их излишне близкие отношения могли в любой момент привести к заблуждениям в вере, т.е. к впадению в грех. И виновными в подобных действиях Жерсон признавал именно мужчин580. Не случайно также в письме Жану Морелю в качестве одного из трех главных достоинств Эрмины Реймсской знаменитый теолог отмечал ее благоразумную простоту и неведение, в котором она пребывала относительно собственных видений и которое подталкивало ее действовать лишь по совету исповедника581. Этот последний также не пытался сделать ее откровения всеобщим достоянием и только после ее смерти ознакомил с ними церковные власти в Реймсе, а затем – в Париже. Именно так и должны были вести себя истинная провидица и ее наставник, полагал Жан Жерсон. Что же касается Жанны д’Арк, которая развернула свою активную политическую и военную деятельность уже в то время, когда, казалось бы, проблема раскола внутри Церкви была решена, то отзыв о ее личности канцлера Парижского университета и представлял собой заключительный этап той самой процедуры discretio spirituum, на проведении которой в отношении самопровозглашенных пророков он настаивал582. Его трактат De mirabili victoria появился буквально через несколько дней после снятия английской осады с Орлеана583, расцененной окружающими – прежде всего представителями церкви – как чудесный знак, свидетельствовавший об истинном, Божественном характере слов молодой девушки584. Отныне никто не имел права усмотреть в ее действиях ничего ложного или дьявольского, поскольку свидетелем ее избранности выступал сам Жан Жерсон – человек, который и утвердил в церковной процедуре XV в. правила, по которым судили о видениях, откровениях и святости – как мужской, так и женской. |
Похожие:
 | Монография предназначена в первую очередь для научных работников, аспирантов, а также для тех, кто интересуется развитием современной... |  | Книга предназначена для семиологов, литературоведов, лингвистов, философов, историков, искусствоведов, а также всех интересующихся... |
| Книга предназначена студентам, аспирантам и преподавателям вузов. Адресуется также профессиональным политикам и политологам, будет... | | Книга предназначена студентам, аспирантам и преподавателям вузов. Адресуется также профессиональным политикам и политологам, будет... |
| Книга предназначена для специалистов в области антиковедоведения и международных отношений, преподавателей и студентов гуманитарных... | | Учебное пособие предназначено для всех финансово-экономических специальностей и вузов и может быть использовано студентами, магистрантами,... |
| Методическое пособие предназначено для руководителей учреждений дополнительного образования, а также специалистов, ведущих мониторинговую... | | Учебное пособие предназначено для системы последипломного образования специалистов в области общественного здоровья и управления... |
| Книгу написанную живым языком в манере беседы (с изменениями и дополнениями сделанными автором для русского издания), с интересом... | | Мационных технологий, технических наук, филологии и истории, искусствоведения, педагогики и политологии, экологии и психологии. Сборник... |