Дипломная работа студентки 5 курса дневного отделения специальности «Юриспруденция»
Скачать 0.82 Mb.
|
| МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Пермский государственный национальный исследовательский университет» Юридический факультет Кафедра гражданского права ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЕ СУБЪЕКТИВНЫМИ ГРАЖДАНСКИМИ ПРАВАМИ НА ПРИМЕРЕ КОРПОРАТИВНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЙ Дипломная работа студентки 5 курса дневного отделения специальности «Юриспруденция» Злоказовой Виолетты Владимировны Научный руководитель кандидат юридических наук, доцент Шершень Тамара Васильевна Пермь 2013 Содержание Введение 3 Глава 1. ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ СУБЪЕКТИВНЫМ ГРАЖДАНСКИМ ПРАВОМ 6 1.1. Понятие и правовая природа злоупотребления субъективным гражданским правом в российском гражданском законодательстве 6 1.2. Правовое регулирование категории злоупотребления правом в гражданском законодательстве Германии, Франции, Швейцарии 15 1.3. Гражданско-правовые последствия злоупотребления правом 23 Глава 2.ОСОБЕННОСТИ ПРИМЕНЕНИЯ ЗАПРЕТА ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ ПРАВОМ В КОРПОРАТИВНЫХ ПРАВООТНОШЕНИЯХ 33 2.1. Корпоративные правоотношения как сфера возможного злоупотребления правом 33 2.2. Злоупотребление правом в корпоративных правоотношениях со стороны хозяйственного общества 41 2.3. Злоупотребление правом в корпоративных правоотношениях со стороны участника хозяйственного общества 48 Заключение 58 Библиографический список 62 Введение Актуальность темы дипломной работы обусловлена необходимостью решения одной из самых неоднозначных проблем гражданского права - злоупотребления правом на примере корпоративных правоотношений. Необходимо отметить, что правоприменительная практика сталкивается с большим количеством корпоративных конфликтов и споров, при этом достаточно часто действия субъектов корпоративных правоотношений осуществляются в рамках предоставленного им права, но за его пределами, то есть могут рассматриваться как злоупотребление правом. Решение данной проблемы будет способствовать соблюдению прав и законных интересов всех участников гражданского оборота. В юридической науке отсутствует единый подход к определению сущности злоупотребления правом. Проблема злоупотребления правом в российской цивилистической науке рассматривалась еще в дореволюционный период И.А. Покровским. Однако наиболее фундаментальные исследования в этой области были проведены в советское время. Так, основоположником теории злоупотребления гражданскими правами в отечественной правовой науке принято считать В.П. Грибанова. По данной тематике имеется целый ряд научных исследований современных ученых, среди которых следует отметить монографии A.B. Волкова «Принцип недопустимости злоупотреблении гражданскими правами в законодательстве и судебной практике»1, Т.В. Дерюгиной «Пределы осуществления гражданских прав»2 и О.А. Поротиковой «Проблема злоупотребления субъективным гражданским правом».3 Также в рамках исследования использовались монографические работы, посвященные общей проблеме злоупотребления правом, в том числе таких современных авторов как В.И. Емельянов, С.Д. Радченко, Т.С. Яценко. Однако противоречивость конструкции злоупотребления правом заставляет обращаться к ней вновь и вновь. Затрудняет ситуацию и то, что статья 10 Гражданского кодекса Российской Федерации,1которая является единственной общей нормой, регулирующей запрет злоупотребления правом, не содержит четких критериев применения данной категории на практике. Следует отметить, что категория злоупотребления правом в сфере корпоративных правоотношений имеет определенные особенности. И в последние годы стали появляться научные труды, посвященные злоупотреблению правом в правоотношениях между хозяйственным обществом и его участниками (акционерами). Особо стоит отметить работы Д.В. Гололобова, В.И. Добровольского, Д.В. Ломакина и др. Целью настоящего исследования является системное теоретическое исследование категории злоупотребления гражданским правом в российском и зарубежном законодательстве; проведение комплексного анализа проблемы злоупотребления правами в корпоративных правоотношениях; выявление основных форм злоупотребления корпоративными правами со стороны хозяйственного общества, а также со стороны участника юридического лица. Для достижения данной цели необходимо решить следующие задачи:
Поставленные цели и задачи определили структуру дипломной работы. В первой главе анализируются современные подходы к злоупотреблению правом в российском и зарубежном праве; последствия злоупотребления правом. Во второй главе обосновывается специфика злоупотребления правом в корпоративных правоотношениях; выявляются распространенные случаи злоупотребления правом в правоотношениях между (участником) акционером и хозяйственным обществом. Объектом исследования выступают общественные отношения, возникающие при осуществлении гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона, иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав. Предметом исследования является законодательное регулирование правовой категории злоупотребления правом на примере корпоративных правоотношений. По теме дипломной работы опубликованы две статьи: «Реализация принципа недопустимости злоупотребления субъективными гражданскими правами в делах о банкротстве» // Актуальные вопросы несостоятельности (банкротства): материалы научной конференции студентов и аспирантов. Пермь, 2011. С. 50-58; «Некоторые случаи запрета злоупотребления правом в корпоративных правоотношениях» // Норма. Закон. Законодательство. Право: материалы XIV Всероссийская научно-практическая конференция молодых ученых. Пермь, 2012. С. 190-192. Глава 1.ПОНЯТИЕ И СУЩНОСТЬ ЗЛОУПОТРЕБЛЕНИЯ СУБЪЕКТИВНЫМ ГРАЖДАНСКИМ ПРАВОМ 1.1. Понятие и правовая природа злоупотребления субъективным гражданским правом в российском законодательстве Проблема злоупотребления правом имеет давнюю историю. Уже продолжительный период времени предметом спора российских цивилистов является проблема злонамеренного использования гражданских прав. Вместе с тем нельзя не отметить, что проблема определения юридической природы и сущности указанного явления далека от разрешения. Об этом свидетельствует, в частности, большое количество разработанных учеными теорий злоупотребления субъективными гражданскими правами, а также существование подхода, связанного с принципиальным отрицанием возможности существования такой категории права. Необходимо остановится на нескольких основных теориях. Господствующей в настоящее время в российской юридической литературе является теория, разработанная В.П. Грибановым, согласно которой злоупотребление правом имеет место в случае, когда «управомоченный субъект, действуя в границах принадлежащего ему субъективного права, в рамках тех возможностей, которые составляют содержание данного права, использует такие формы его реализации, которые выходят за установленные законом пределы осуществления права».1 В.П. Грибанов обосновал, что всякое злоупотребление правом является деликтом – это «особый тип гражданского правонарушения, совершаемого управомоченным лицом при осуществлении им принадлежащего ему права, связанный с использованием недозволенных конкретных форм в рамках дозволенного ему законом общего типа поведения».2 Позиции В.П. Грибанова придерживается большое число ученых, занимающихся вопросами злоупотребления правом.1 Так, например, В.С. Ем определяет злоупотребление правом как особое гражданское правонарушение, совершаемое управомоченным лицом при осуществлении принадлежащего ему субъективного права, заключающееся в использовании им конкретной формы его осуществления, противоречащей социальному назначению права, и направленное на причинение вреда другому лицу.2 Вместе с тем в науке гражданского права обращают внимание на уязвимые места данной теории. Так, по мнению Н.С. Малеина, «возможно одно из двух: или субъект действует «в границах принадлежащего ему права», тогда он не злоупотребляет своим правом, или он выходит «за пределы, установленные законом», тем самым нарушая закон, тогда имеет место элементарное правонарушение, за которое должна следовать ответственность.3 Несмотря на критические замечания, в отечественной цивилистике предпринимаются попытки модернизации теории В.П. Грибанова под современные правовые реалии на основе анализа действующего ГК РФ(А.В. Волков, О.А. Поротикова и др.) А.В. Волков предлагает рассматривать злоупотребление правом как особый вид гражданского правонарушения, связанный с умышленным выходом управомоченного лица за внутренние пределы (смысл, назначение) субъективного гражданского права (определяемые в том числе критериями разумности и добросовестности) для достижения своей незаконной скрытой цели с использованием юридического формализма гражданского права, как-то: пробелы, оговорки, недостатки, узость, противоречия правовых норм и договорных условий и т.п. В юридико-техническом плане злоупотребительное поведение выражается в нарушении лицом содержащейся в его субъективном праве обязанности добросовестно осуществлять свое право, исходя из идей и принципов гражданского права (и прежде всего принципа равноправия и вытекающего из него принципа добросовестного правоосуществления) при формальном соблюдении и (или) использовании им специальных гражданско-правовых норм.1 Однако используемая автором терминология не до конца ясна и вызывает многочисленные вопросы, например, что представляет собой «скрытая цель»; каким образом суд будет ее устанавливать. Также необходимо согласиться с С.Д. Радченко, который обращает внимание на следующее противоречие: «пробелы в законе, равно как и иные его недостатки и противоречия, восполняются путем толкования с использованием разработанных в юридической науке правил толкования. Управомоченный субъект может ошибаться в толковании, но неправильное толкование закона не является злоупотреблением правом».2 О.А. Поротикова доказывает, что в злоупотреблении правом имеют место четыре условия, свидетельствующие о совершении лицом правонарушения: 1) неправомерность действия или бездействия причинителя вреда;2) наличие убытков (вреда);3) причинная связь противоправного деяния с наступившим вредом; 4) вина причинителя вреда.3 В концепции В.И. Емельянова понятие злоупотребления правом формулируется через анализ уголовно-правовых норм, в частности, статьи 201 Уголовного кодекса РФ,1 которая предусматривает ответственность за злоупотребление полномочиями лиц, осуществляющих управленческие функции в коммерческих организациях. По мнению, В.И. Емельянова, для квалификации действий какого-либо лица в качестве злоупотребления должны иметь место два обстоятельства. Во-первых, использование лицом права, предоставленного ему для осуществления определенной обязанности в интересах другого лица, во-вторых, использование этого права с нарушением целевого назначения. Такое право автор называет «целевое право-обязанность». Его реализация представляет собой одновременно и исполнение обязанности. В этой связи В.И. Емельянов определяет злоупотребление субъективными гражданскими правами как нарушение управомоченным лицом установленной законом или договором обязанности осуществлять субъективное право в интересах другого лица в непредвиденных условиях. Исходя из этого негативные последствия для лица, нарушившего целевое предписание, наступают по правилам о договорной ответственности и поэтому, по мнению ученого, нет необходимости устанавливать в законодательстве специальный общий запрет на злоупотребление правом.2 Однако необходимо обратить внимание, что при выявлении сущности злоупотребления правом опираться на статьи УК РФ было бы допустимо только в том случае, если бы за любые действия, образующие злоупотребление правом в смысле статьи 10 ГК РФ, была предусмотрена уголовная ответственность. Между тем тот факт, что определенные действия УК РФ называет злоупотреблением, еще не означает, что те же действия являются злоупотреблением правом в понимании статьи 10 ГК РФ. Также в юридической литературе существует теория, описывающая злоупотребление правом через морально-этические категории. Так А.А. Малиновский указывает на признаки поведения, рассматриваемого как злоупотребление правом, к которым относит использование права в противоречии с его назначением и причинение вреда другим лицам. При этом в основу его концепции положены морально-этические постулаты, в соответствии с которыми злоупотреблением правом, прежде всего, является нарушение нравственных норм.1 С похожих позиций к понятию злоупотребления правом подходит и А.П. Белов, который делает вывод, что основным принципом при квалификации поведения лица в качестве злоупотребления правом является оценка этого поведения с позиций добрых нравов, справедливости и разумности.2 Рассмотренные теории и подходы о сущности такого явления как злоупотребление правом позволяют перейти к непосредственному анализу новой редакции статьи 10 ГК РФ. Так пункт 1 устанавливает запрет на осуществление гражданских прав исключительно с намерением причинить вред другому лицу, действия в обход закона с противоправной целью, а также иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав (злоупотребление правом). Однако данная дефиниция вызывает большое количество вопросов в юридической литературе. Необходимо отметить, что лексическое значение понятия «злоупотребление правом» дает основание для вывода о том, что действия по злоупотреблению правом может совершить лишь то лицо, которое обладает соответствующим правом, в ином случае ему злоупотребить нечем. Как следствие, в качестве злоупотребления правом не могут быть квалифицированы действия при отсутствии самого права либо действия, не связанные с осуществлением каких-либо прав. О возможности злоупотребить только при наличии права говорит и то обстоятельство, что в силу пункта 2 статьи 10 ГК РФ суд может отказать в защите принадлежащего лицу права, что невозможно, если признать, что лицо, злоупотребляющее правом, не обладает этим правом. Определенные споры возникают и в отношении допустимости применения статьи 10 ГК РФ к случаям недобросовестного исполнения обязанным лицом лежащей на нем обязанности. Термин «злоупотребление правом» исходя из буквального толкования очевидно исключает возможность применения положений статьи к указанным случаям. Вместе с тем распространение данной нормы и на случаи недобросовестного исполнения обязанностей является, по нашему мнению, вполне оправданным, так как в силу общих положений гражданского законодательства лица свободны в выборе не только способа осуществления права, но и исполнения обязанности. Дефиниция злоупотребления правом связывает квалификацию злоупотребления правом с исключительным намерением причинить вред другому лицу. В связи с этим нуждается в обсуждении вопрос о том, какое значение имеет причинение вреда для квалификации злоупотребления правом исходя из правовой природы злоупотребления субъективным гражданским правом. По мнению Т.С. Яценко, наличие общественно вредных последствий шиканы в виде причиненного правам или интересам другого лица вреда является обязательным признаком шиканы.1 Противники такого подхода, например, О.Н. Садиков, считают, что наличие прямого имущественного ущерба не должно быть необходимым условием применения статьи 10 ГК РФ. Да и в отношении шиканы закон говорит не о наличии вреда, а только о намерении его причинить, которое еще может и не реализоваться.2 Пункт 1 статьи 10 ГК РФ устанавливает в качестве одной из форм злоупотребления правом так называемую шикану, которая заключается в том, что лицо действует исключительно с намерением причинить вред другому лицу. Признаком шиканы является то, что лицо осуществляет право, не преследуя собственного имущественного интереса. Единственная цель осуществления права, являющегося шиканой, - причинение вреда другому лицу. При этом формально действия лица, злоупотребляющего правом в форме шиканы, всегда опираются на имеющееся у него право.1Иными словами, сам правообладатель не нуждается в том правовом или ином результате, который достигается при осуществлении права, но, тем не менее, стремится к его наступлению, чтобы причинить неприятности другому лицу. Следует отметить, что шикана крайне редко встречается на практике. Таким образом, в российском гражданском законодательстве появилось общее определение злоупотребления правом, и из текста нормы было исключено понятие «формы злоупотребления правом». Следует согласиться с мнением Т.В. Кации о том, что раскрывается теперь указанное понятие тремя несвязанными видами: «шикана», «обход закона», «иное заведомо недобросовестное осуществление». Критерий такой классификация остается неясным.2 Новая редакция статьи 10 ГК РФ предусматривает весьма существенные и принципиальные изменения. Самое важное из них состоит в том, что к случаям злоупотребления правом относятся теперь действия в обход закона, однако закон не раскрывает содержание данного термина, что, по всей видимости, даст простор для его судебного толкования. Данная формулировка привела к активной дискуссии и в юридических кругах. Некоторыми авторами была высказана позиция об ошибочности внедрения в отечественное законодательство доктрины недопустимости обхода закона. Примером может служить точка зрения А.И. Муранова, с которой стоит согласиться: смысл нововведения состоит в предоставлении судам возможности объявлять недействительными те законные по форме сделки и действия, которые, по мнению суда, приводят к не соответствующим закону результатам ввиду нарушения ими некой цели (смысла, интереса) закона; и по такому замыслу, если действие не отвечает цели закона, то уже этого достаточно для его квалификации как «обход закона». А.И. Муранов приходит к выводу о том, что свобода усмотрения судов возрастет, а стабильность оборота уменьшится: «И на вопрос о том, что такое цель и смысл закона можно ответить исключительно казуистически, причем содержание ответа будет во многом определяться целями и интересом конкретного правоприменителя, что создает для стабильности правового оборота серьезные риски».1 Однако концепция «обхода закона» имеет и своих сторонников. Е.Д. Суворов2 отмечает, что уточнение текста ГК РФ указанием на то, что обход закона недопустим, будет способствовать большей определенности правового регулирования, защите прав добросовестных участников оборота и отвечать тенденциям развития современных развитых правопорядков. А также будет направлена на реальное обеспечение прав и свобод человека и гражданина, закрепленных в Конституции Российской Федерации.3 С Е.Д. Суворовым можно согласиться лишь в том, что указанное изменение в пункт 1 статьи 10 ГК РФ является закреплением де-юре того, что существует де-факто.4 Еще до закрепления действия в обход закона как злоупотребления правом судебная практика и арбитражных судов, и судов общей юрисдикции квалифицировала их именно как злоупотребление правом. Так, например, ФАС Волго-Вятского округа в постановлении от 26.12.2011 по делу № А28-9997/20101указал, что к злоупотреблению правом относятся в том числе заведомо или очевидно недобросовестное поведение субъекта права, недобросовестные действия участников оборота в обход закона, приводящие к неблагоприятным последствиям для иных лиц, в связи с чем никто не может извлекать выгоды из своего незаконного или недобросовестного поведения. По вопросу появления в российском гражданском законодательстве понятия «обхода закона» было подготовлено заключение Института зарубежного и международного частного права им. Макса Планка (Гамбург) в ответ на обращение кафедры международного частного и гражданского права МГИМО (Университета) МИД России с просьбой высказать мнение по поводу предложения внести такое изменение в статью 10 ГК РФ. Так немецкие цивилисты пришли к выводу, что прямой запрет на «обход закона», введенный в ГК РФ, представляется малоцелесообразным, поскольку возникают опасения, что российским судам будет чрезвычайно трудно создать необходимые ограничители и коррективы для сформулированного в общей форме и самостоятельно действующего запрета на обход закона.2 Теперь необходимо обратиться к последней формулировке пункта 1 статьи 10 ГК РФ. Уточнена абстрактная формула «злоупотребление правом в иных формах». В новой редакции статьи к злоупотреблению правом также относится «иное заведомо недобросовестное осуществление гражданских прав». Последние изменения фактически отражают сложившийся в судебной практике подход, в соответствии с которым злоупотребление правом в иных формах имеет место только при условии, что действия лица являлись заведомо недобросовестными. Однако приведенная формулировка активно критикуется в литературе: А.М. Эрделевский считает странным словосочетание «заведомо недобросовестное» и задает вопрос: можно ли действовать недобросовестно, но при этом не заведомо? Далее ученый совершенно справедливо говорит, что недобросовестное осуществление права нельзя квалифицировать как злоупотребление правом, а заведомо недобросовестного осуществления права быть не может, если только не понимать это таким образом, что действующий недобросовестно должен осознавать, что так поступать нехорошо.1Д.В Мурзин высказывает опасения по поводу того, что если злоупотребление правом - это недобросовестность, то не появится ли опасность противопоставить определенности права некие оценочные понятия конкретного судьи? И вопрос о злоупотреблении правом опять надлежит рассматривать исключительно в рамках проблемы судейского усмотрения.2 Таким образом, новая редакция пункта 1 статьи 10 ГК РФ содержит существенные и принципиальные изменения, которые, несомненно, вызовут новые споры и дискуссии относительно проблемы злоупотребления правом и создадут определенные трудности в правоприменительной практике. 1.2. Правовое регулирование категории злоупотребления правом в гражданском законодательстве Германии, Франции, Швейцарии Категория «злоупотребления правом» используется также в законодательстве ряда зарубежных стран, особенно в этом плане следует обратить внимание на гражданское законодательство Германии, Франции и Швейцарии. В настоящее время в Германии действует Германское гражданское уложение (далее – ГГУ)1 - основополагающий нормативный правовой акт, регулирующий частноправовые отношения на территории ФРГ. При составлении проекта ГГУ вопрос о запрещении злоупотребления правом был предметом многочисленных споров. Как в первой, так и во второй комиссии вопрос о необходимости общего запрета шиканы поднимался, но оба раза был решен отрицательно, главным мотивом для такого отрицательного решения послужило опасение, что подобное общее правило весьма повредило бы прочности правопорядка, создало бы опасную неопределенность в пользовании правами. После долгих споров в проект Уложения была включена норма, предусматривающая запрет злоупотребления правом относительно осуществления права собственности: «осуществление права собственности, которое может иметь своею целью только причинение вреда другому, недопустимо».2 Но комиссия от Рейхстага распространила этот запрет на все гражданские права и перенесла его из Книги «Вещное право» в «Общую часть» кодекса, в часть 6 «Осуществление прав, самозащита, самопомощь». Так возник нынешний параграф 226 ГГУ, который гласит: «Не допускается осуществление права только с целью причинения вреда другому лицу».3 По сути, данная норма предусматривает недопущение так называемой шиканы, т.е. использования права с исключительной целью причинения вреда другому лицу. (А. Жалинский и А. Рерихт используют относительно этой статьи термин «запрет придирок»).4 В приведенной норме сформулированы два обязательных признака шиканы: во-первых, средством для злоупотребления должно быть само формальное право, а не действия, поведение, свободы и т.п.1 Во-вторых, действия по осуществлению своего права должны быть направлены исключительно на причинение вреда другому лицу. При этом Л. Эннекцерус указывал: «Запрещено не всякое осуществление права, причиняющего вред другому. Но недостаточно, чтобы осуществление права имело целью причинить вред. Требуется большее: из обстоятельств дела должно вытекать, что осуществление права для лица, совершающего данное действие, не имеет никакой другой цели, чем причинение вреда; но это вообще возможно признать только тогда, когда осуществление права не имеет для него никакого интереса». 2 Следует отметить, что в первый период действия запрета шиканы, данный принцип понимался буквально и при его применении не учитывались иные интересы лица. Однако со временем, вследствие того, что случаи, предусмотренные параграфом 226 ГГУ, встречались в экономическом обороте достаточно редко, а также из-за сложности доказывания исключительности умысла, направленного на причинение вреда, практика применения параграфа 226 отошла от его буквального толкования. В.П. Грибанов, исследовав комментарии к ГГУ 1969 года, приходит к выводу, что если законные интересы лица являются определяющими, то шикана отсутствует.3Это значит, что современной теорией и практикой предусматривается возможность признания действий злоупотреблением правом и при наличии иных, кроме цели причинения вреда, интересов. Решение данного вопроса зависит от того, какой из этих интересов будет признан судом определяющим. Особая роль в ГГУ была отведена норме, содержащейся в параграфе 826 (Возмещение вреда при нарушении нравственных правил), который предусматривал: «Тот, кто умышленно причинит вред другому лицу способом, противоречащим добрым нравам, обязан возместить этот вред». Данная норма помещена в разделе внедоговорного причинения вреда, в нормах о деликтах. Вопрос о соотношении параграфа 226 и параграфа 826 ГГУ остается дискуссионным в немецкой литературе. Одни авторы считают, что параграф 826 подлежит применению только при наличии признаков, предусмотренных в параграфе 226 Уложения. Согласно другой точке зрения, параграф 826 имеет самостоятельное значение и дает возможность бороться как с шиканой, так и с любым злоупотреблением правом, даже в отсутствии признаков, предусмотренных параграфом 226 ГГУ.1 В параграфе 826 закон связывает обязанность по возмещению вреда с тройной квалификацией действия:2
Суды используют эту норму для возмещения вреда в целом ряде случаев, когда поведение одной из сторон, причиняющее вред другой, столь агрессивно и недостойно, что это выходит за рамки приличия, которые считаются общепринятыми в данной общественной группе. Причем, как пишут К. Цвайгерт и Х.Кетц, совершенно не обязательно, чтобы ответчик действительно намеревался причинить вред. Достаточно, чтобы он осознавал возможность причинения вреда и одобрял ее своим поведением.1 И.А. Покровский также отмечает, что для привлечения лица к ответственности необходимо простое осознание лицом возможности причинения вреда.2 Таким образом, параграф 226 предусматривает прямой умысел в действиях лица (единственная цель- причинение вреда), тогда как параграф 826 конкретно не определяет форму вины (прямой или косвенный умысел), а лишь указывает на противозаконность действий субъекта. Таким образом, гражданское право Германии устанавливает запрет шиканы и запрет осуществления права вопреки «добрым нравам». Обе эти нормы предполагают широкий простор для судейского усмотрения. Такое положение обеспечивается в первом случае посредством толкования правовой нормы в интересах ее более широкого практического применения, а во втором - неопределенностью критерия «добрые нравы». Вслед за германским гражданским правом идею о необходимости законодательного закрепления запрета злоупотребления правом восприняло и гражданское право Швейцарии. Статья 2 Швейцарского Гражданского Кодекса от 10 декабря 1907 года (далее – ШГК) предусматривает следующее: «При осуществлении прав и исполнении обязанностей каждый должен поступать по доброй совести. Явное злоупотребление правом не пользуется защитой». («Every person must act in good faith in the exercise of his or her rights and in the performance of his or her obligations. The manifest abuse of a right is not protected by law» - англ.) 3В отличие от ГГУ, который не закреплял в тексте понятие «злоупотребление правом», Швейцарский кодекс впервые законодательно вводит такой термин. При этом швейцарский законодатель в тексте ШГК не дает определение понятию «злоупотребления правом». Анализ данной нормы показывает, что ее первое предложение сформулировано в качестве правила, принципа, а второе - в качестве запрета. Исходя из содержания нормы, защиты лишается «явное злоупотребление правом». Однако о том, что есть «злоупотребление правом» и каковы критерии отличия «явного» злоупотребления от «неявного», закон не говорит. Как справедливо указывает В.И. Емельянов, такая формулировка представляет собой не что иное, как разрешение суду отказывать лицу в защите субъективного права, исходя из своей нравственной оценки его действий.1 Запрет злоупотребления правом в Швейцарии существенно отличается от аналогичной нормы, предусмотренной германским правом. Следует отметить, что статья 2 ШГК существенно шире по содержанию параграфа 226 ГГУ: неправомерными признаются всякое осуществление прав и обязанностей, которое противоречит принципу «доброй совести», для квалификации действия как злоупотребление правом необходимо лишь наличие объективного несоответствия «доброй совести». В то время как, ГГУ под шиканой понимает лишь такое осуществление права, которое имеет единственную цель - причинить вред другому лицу. Из указанного можно прийти к выводу, что наряду с шиканой, в Швейцарии закрепляются и иные формы злоупотребления правом. И.А.Покровский, цитируя немецкого ученого К. Huberа, обращает внимание на то, что «швейцарская статья 2 поражает не только случаи умышленного злоупотребления, но и случаи «злоупотребления по небрежности» («auch den culposen»)…»2 Подвергнув критике положения данной нормы, И.А. Покровский указал на неопределенность и размытость содержания понятия «добрая совесть», приводящее к установлению субъективного судейского усмотрения. Германский параграф 226 по своему содержанию значительно уже, но зато и значительно определеннее статьи 2 ШГК. Пусть случаи его применения будут значительно реже, но зато и опасности судейского произвола значительно меньше: они не больше, чем при всяком другом параграфе закона. Таким образом, статья 2 ШГК являлась значительным шагом вперед в развитии гражданского права Европы. Признание иных форм злоупотребления правом, которые наравне с шиканой должны были лишаться юридической защиты, было прогрессивной характеристикой нормы Швейцарского гражданского кодекса. В гражданском праве Швейцарии, в отличие от права Германии, запрет злоупотребления правом регулируется одной правовой нормой, которая закрепляет обязанность осуществлять свои права добросовестно, недобросовестность же является одним из критериев для квалификации поведения лица в качестве злоупотребления правом. Но при этом, как и параграф 826 ГГУ, швейцарская норма ставит вопрос о квалификации действий субъекта в качестве злоупотребления правом в зависимость от категории «добрая совесть» («добрые нравы»). Французский гражданский кодекс 1804 года в отличие от германского и швейцарского прямо не закрепляет на законодательном уровне нормы, запрещающие злоупотребление правом. Однако вопрос о необходимости введения прямого запрета на злоупотребление гражданскими правами широко обсуждался в научных кругах Франции. Именно в гражданско-правовой доктрине можно найти упоминания о запрете осуществления права, единственной целью которого является причинение вреда другому лицу. Необходимость законодательного запрещения злоупотребления гражданскими правами стала в 1905 году предметом большой дискуссии. Комиссия по пересмотру Французского гражданского кодекса (далее - ФГК) предприняла попытку внести изменения и дополнения в статью 6 ФГК, автором которых был Р. Салейль. Они заключались в следующем: «Не может признаваться законным осуществлением права действие, совершенное лицом без ощутимой и правомерной для себя выгоды, но имеющее в качестве единственно возможного результата причинение вреда другому лицу». Таким образом, комиссия предлагала поместить запрет злоупотребления правом в общую часть Французского гражданского кодекса. Однако, несмотря на представленный комиссией доклад, данные поправки приняты не были. Несмотря на отсутствие специальных норм, предусматривающих последствия причинения вреда в результате осуществления субъективного гражданского права, во французской судебной практике принцип недопустимости злоупотребления правом достаточно широко применялся. Сталкиваясь с подобными случаями, суды во Франции выносят решения, опираясь на положения статьи 1382 ФГК, регулирующей деликтную ответственность. Данная норма предусматривает следующее: «Какое бы то ни было действие человека, которое причиняет другому ущерб, обязывает того, по вине которого ущерб произошел, к возмещению ущерба».1 Согласно французской судебной практике, причинитель вреда привлекался к ответственности в случае преднамеренного использования своего права с целью причинения ущерба другому лицу (шикана). К. Цвайгерт и Х. Кетц также замечают, что французские суды удовлетворяют иски о возмещении ущерба на основании статьи 1382 ФГК даже тогда, когда, используя свои права, ответчик причиняет ущерб не преднамеренно, а просто не проявляет должную степень осмотрительности, которая требуется при данных обстоятельствах. В данном случае считается, что ответчик возмещает ущерб в связи со «злоупотреблением правом в иной форме, чем шикана».2 Таким образом, французская судебная практика и доктрина выработали два понятия: во-первых, шикана - осуществление субъективного права с исключительной целью причинить вред другому, и, во-вторых, «злоупотребления правом в иных формах», т. е. его осуществление «с нарушением его пределов либо содержания». В виду того, что норма о запрете злоупотребления правом во Французском гражданском кодексе 1804 года не была закреплена, французская гражданско-правовая доктрина и правоприменительная практика в случае осуществления права с целью причинения вреда другому лицу применяли правила о деликтной ответственности. Как и в германском и швейцарском законодательстве, судебная практика Франции выработала по сути две формы злоупотребления правом: шикана и иные формы злоупотребления правом, которые не обладают признаком исключительности и преднамеренности. Общей чертой законодательства Германии, Франции и Швейцарии является обязанность лица, злоупотребляющего своими правами возместить пострадавшей стороне убытки. В виду отсутствия в законодательстве Франции общей нормы, закрепляющей запрет злоупотребления правом, судебная практика Франции для квалификации действий в качестве злоупотребления правом требует наличие вреда в качестве одного из признаков. При этом законодательство Германии и Швейцарии говорит не о наличии вреда, а только о намерении его причинить. Подводя итог, можно прийти к выводу, что ни один национальный гражданский нормативно-правовой акт не раскрывает содержание категории «злоупотребление правом», и устанавливает в качестве общих ориентиров, которые позволяют квалифицировать действия субъекта в качестве злоупотребления правом такие оценочные категории как «добрые нравы», «добрая совесть». 1.3. Гражданско-правовые последствия злоупотребления правом Способ реагирования государства на злоупотребление субъективными гражданскими правами сформулирован в пункте 2 статьи 10 ГК РФ: «В случае несоблюдения требований, предусмотренных пунктом 1 настоящей статьи, суд, арбитражный суд или третейский суд с учетом характера и последствий допущенного злоупотребления отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично, а также применяет иные меры, предусмотренные законом». Следует отметить, что новая формулировка данной статьи существенно отличается от ранее действовавшей редакции, разрешила ряд теоретических и практических проблем. Общим гражданско-правовым последствием злоупотребления правом является отказ в защите принадлежащего лицу права. Ввиду отсутствия достаточно четких и конкретных формулировок, представленных в статье 10 ГК РФ перед учеными и правоприменителями возникло несколько важных вопросов. Первый из них – в каких формах может выражаться отказ в защите права. В цивилистической доктрине и судебной практике было выработано существенное количество конкретных форм его проявления. Так, М.М. Агарков отмечал, что отказ в защите права может означать как прекращение самого права, так и признание недопустимым отдельных форм реализации этого права без утраты субъектом права в целом.1 В.П. Грибанов выявил следующие формы отказа в защите права: 1) отказ в принудительном осуществлении права; 2) отказ в конкретном способе защиты права; 3) отказ в защите конкретно избранной формы осуществления гражданского права; 4) лишение правомочий на результат, достигнутый путем недозволенного осуществления права; 5) лишение субъективного права в целом.2 Современная наука гражданского права также не выработала единого подхода к определению содержания данной санкции.3 Так например, В.С. Ем4 говорит о следующих формах отказа в защите гражданских прав: отказ в конкретном способе защиты; лишение субъективного права в целом; возложение обязанностей по возмещению убытков; признание сделки недействительной и т.д. Следующий важный вопрос - может ли суд по собственной инициативе применить санкцию пункта 2 статьи 10 ГК РФ, если другая сторона спора не ссылалась на злоупотребление правом со стороны своего контрагента? Сложившаяся судебная практика признает право суда по собственной инициативе проверить действия лиц на соответствие требований данной нормы. Так, например, Семнадцатый арбитражный апелляционный суд в Постановлении1 от 11 июля 2012 г. № 17АП-6347/2012-ГК по делу № А60-56357/2011 по собственной инициативе применил статью 10 ГК РФ и отказал в защите права истцу по требованию о переводе прав и обязанностей по договору уступки доли в уставном капитале общества; о признании недействительными решений общего собрания участников общества. При этом в юридической литературе была озвучен следующий вопрос: конструкция статьи 10 ГК РФ, а именно отсутствие обязанности для суда применить данную норму, означает ли возможность для суда встать на сторону лица, злоупотребившего правом, т.е. правонарушителя?2 Но, как справедливо отмечает А.В. Волков3, с таким пониманием содержания данной статьи согласиться нельзя, так как никакая норма не может в принципе предоставлять любому лицу право на злоупотребление, так и статья 10 ГК РФ не предоставляет суду таких полномочий. Еще один вопрос, с которым столкнулась правоприменительная практика, это вопрос о допустимости применения данной статьи к ответчику. Поскольку в суд с требованием о защите права обращается лицо, имеющее процессуальный статус истца, то можно сделать вывод, что суд вправе применить нормы о злоупотреблении правом только к нему, поскольку только ему можно отказать в защите права. Данный вывод следует из буквального толкования данной нормы. Однако при разрешении любого спора в судебном порядке, ответчик в обоснование своей позиции всегда приводит те или иные возражения против требований истца. Так, например, в этих возражениях ответчик может обосновывать невозможность исполнения требований истца наличием у него соответствующего субъективного гражданского права со ссылкой на ту или иную правовую норму. Следовательно, суд, установив, что злоупотребление правом со стороны ответчика действительно имело место, вынося решение об удовлетворении заявленных истцом требований, тем самым откажет ответчику в защите его права. Примечательно, что судебная практика исходит из допустимости применения этой статьи и к ответчику. Так, например, по делу № А40-100476/10-160-857 Федеральный арбитражный суд Московского округа в постановлении от 12 сентября 2011 года 1применил указанную санкцию к ответчику и отметил, что действия ответчика по оспариванию начала действия договора страхования в условиях уже выплаченного истцом за ответчика страхового возмещения, представляют собой злоупотребление правом в форме возложения на истца исполнения собственных договорных обязательств и не подлежат судебной защите на основании статьи 10 ГК РФ. Аналогичное положение содержится в пункте 5 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 25.11.2008 № 127 «Обзор практики применения арбитражными судами статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации»1, в котором указано, что «упомянутая норма закона может применяться как в отношении истца, так и в отношении ответчика». С указанной позицией Президиума ВАС РФ о возможности применения статьи 10 ГК РФ к ответчику принципиально не согласен А.М. Эрделевский. Ученый отмечает, что действие статьи 10 ГК РФ направлено не на защиту нарушенных прав потерпевших, а на защиту их законных интересов, которые состоят, в частности, в том, чтобы права осуществлялись в соответствии с их назначением. Поэтому, если лицо за защитой своих прав не обращалось, невозможен и отказ в предоставлении такой защиты.2 Новая редакция пункта 2 статьи 10 ГК РФ указывает, что отказ в защите субъективного гражданского права может носить характер полного или частичного. В первом случае суд признает право не подлежащим защите в целом при данном способе его осуществления, а во втором - характер осуществляемого права и форма злоупотребления им позволяют отказать лицу в защите права лишь в части, тем самым признавая за субъектом наличие права и возможность его осуществления соответствующим способом, но с ограничениями или изъятиями, определяемыми судом при разрешении конкретного спора. Одним из наиболее сложных и актуальных вопросов доктрины гражданского права является вопрос о том, может ли статья 10 ГК РФ служить основанием признания сделки недействительной, либо она выполняет субсидиарную функцию и применяется вместе с нормами о недействительности сделок. По данной проблеме в юридической литературе сформировалось несколько подходов. Согласно первому подходу норма статьи 10 ГК РФ может служить таким основанием.3 В соответствии со статьей 168 ГК РФ сделка, не соответствующая требованиям закона или иных правовых актов, ничтожна, если закон не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения. Ряд ученых, например А.Я. Курбатов, рассматривают в качестве такого закона, которому не соответствует сделка, непосредственно норму статьи 10 ГК РФ.1 А.П. Сергеев считает, что использование злоупотребления правом в качестве самостоятельного основания недействительности сделок теоретически вполне оправдано,2 поскольку: злоупотребление правом является гражданским правонарушением, т.е. действием, противоречащим закону, а в соответствии со статьей 168 ГК РФ ничтожной является любая сделка, не соответствующая требованиям закона, соответственно, если при заключении сделки имело место злоупотребление правом, то такая сделка является ничтожной. К. И. Скловский указывает, это может быть оправдано тогда, когда речь идет о злоупотреблении правом действовать в чужом интересе.3 Но в прочих случаях, по мнению автора, обращение к статье 10 ГК РФ для признания сделки недействительной представляется все же сомнительным. Указанные аргументы сторонников второго подхода представляются весьма убедительными с точки зрения юридической логики, однако не могут противостоять соображениям целесообразности и справедливости, что было продемонстрировано рядом решений ВАС РФ, которые отражают новый подход к определению состава злоупотребления правом при заключении сделок и к последствиям такого злоупотребления. Например, в Постановлении Президиума ВАС РФ от 20.05.2008 г. № 15756/07.4 По данному делу в суд обратился продавец (ЗАО) к покупателю (ООО) по договору купли-продажи трех зданий. Покупатель (ООО) сначала купил три здания у ЗАО, а затем, практически сразу после покупки, сдал их в аренду бывшему собственнику (продавцу ЗАО), причем условия аренды были таковы, что арендная плата за три месяца превысила покупную цену. ВАС РФ указал в качестве основания признания этих сделок недействительными пункт 2 статьи 10 ГК РФ. Данное дело было положено в основу пункта 9 информационного письма ВАС РФ №127 от 25.11.2008 года. Судебная арбитражная практика в Пермском крае идет по тому же пути, признавая сделки недействительными на основании статьи 10 ГК РФ. Так, например, Семнадцатый арбитражный апелляционный суд в постановлении от 24 октября 2012 года1 указал, что оспариваемая сторонами сделка признается недействительной (ничтожной) (статья 168 ГК РФ) как не соответствующей требованиям статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации. По другому делу2 Семнадцатый арбитражный апелляционный суд признал недействительными договоры займа, являющимися крупными сделками, совершенными с заинтересованностью и не прошедшими процедуру одобрения, также сделками, которые совершены в противоречие со статьей 10 ГК РФ. Безусловно, положительным нововведением является пункт 4 статьи 10 ГК РФ, предусматривающий, что если злоупотребление правом повлекло нарушение права другого лица, такое лицо вправе требовать возмещения причиненных этим убытков, разрешена еще одна насущная проблема, как для теории гражданского права, так и для судебной практики. Еще до введения данного правила в гражданское законодательство, ряд ученых отмечали возможность взыскать убытки с лица, злоупотребляющего своими правами.1 Так, например, Т.С. Яценко писала о том, что шикана как разновидность деликта, со ссылкой на статьи 151, 1099-1101 и 1064 ГК РФ, может сопровождаться возложением обязанности возместить причиненный вред.2 Следует обратить внимание на тот факт, что последствия злоупотребления правом в правоотношениях между хозяйственным обществом и его акционерами (участниками) на практике приобретают определенную специфику.3 Так в случаях выявления злоупотребления правом со стороны участника (акционера) хозяйственного общества применение пункта 2 статьи 10 ГК РФ чаще всего выражается в отказе судом в удовлетворении соответствующих требований участника (акционера), основанных на том или ином корпоративном праве. На практике нередки случаи, когда имеет место злоупотребление правом на предоставление информации о деятельности хозяйственного общества со стороны акционера, злоупотребление правом участником (акционером) общества при реализации права на созыв общего, повторного собрания акционеров (участников), внеочередного собрания, и иные случаи, связанные с контролем и участием в деятельности юридического лица. Во всех подобных ситуациях суд отказывает лицу в защите принадлежащего ему права полностью или частично. При злоупотреблении правом со стороны хозяйственного общества наиболее применимым последствием выступает возможность признания недействительными актов органов управления обществом, таких как решения общего собрания акционеров, постановлений совета директоров и т.д. В юридической литературе нет единства точек зрения не только по вопросу о возможности признания сделки недействительной на основании статьи 10 ГК РФ, но и применительно к оспариванию крупных и сделок с заинтересованностью. Так, например, Г.Е. Авилов предлагает рассматривать иски общества или его участников о признании крупной сделки недействительной непосредственно через призму статьи 10 ГК РФ в случае несоблюдения процедуры ее заключения.1 А. В. Волков придерживается иной позиции по данному вопросу и отмечает следующее: статьи 78 – 84 Федерального закона «Об акционерных обществах»2, в которых регулируется вопрос о «заинтересованности» и «крупности» сделок, по сути своей направлены на запрет возможных злоупотреблений со стороны должностных лиц юридического лица и одновременно на защиту прав участников общества. Однако существование данных норм вывело «за скобки» механизм возможных «нерегулируемых» злоупотреблений, введя их тем самым в юрисдикцию специальных норм, в том числе по юридическим последствиям.3 Таким образом, статья 10 ГК РФ в таких случаях бесполезна, но она может применяться только в тех случаях, когда специальные нормы не могут быть применимы по тем или иным обстоятельствам, например, если сами станут объектом злоупотребления либо содержат в себе непреодолимые противоречия или пробелы. Похожей позиции придерживается О.Н. Садиков, который отмечает, что для решения вопроса об оспаривании корпоративных актов в законодательстве имеются специальные нормы о юридических лицах. Следовательно, в таких ситуациях мотивы выносимых судебных решений должны содержать ссылки как на статью 10 ГК РФ, так и на специальные нормы права о недействительности сделок и корпоративных актов.1 Таким образом, запрет злоупотребления правом в таких ситуациях может применяться скорее как субсидиарная норма на тот случай, если правила о недействительности сделок не смогут охватить существующий практический случай. В литературе высказываются предложения по установлению дополнительных санкций за злоупотребление правом в корпоративных правоотношениях. В частности, В.А. Гуреев предлагает предусмотреть правила, согласно которым акционер, злоупотребивший соответствующим правом, по решению суда должен лишаться на определенный период времени: 1) права на участие в общем собрании акционеров с правом голоса, а также права обжаловать принятые на нем в указанный период решении; либо 2) права доступа к документам общества.2 По мнению ученого, предлагаемые меры призваны создать условия для укрепления правовой защиты от действий субъектов права по злоупотреблению своими правами и отражают специфику защиты в акционерных правоотношениях. Однако с таким предложением трудно согласиться, так как необходимо учитывать, что статья 10 ГК РФ должна оставаться защитным средством гражданского права, а не становиться нормой, которая потенциально способна лишить лицо любого субъективного гражданского права, а также может стать средством борьбы с неугодными акционерами. Таким образом, проведенный анализ теоретических представлений о последствиях злоупотребления правом показывает, что среди ученых нет единообразного понимания ни по одному из аспектов данной нормы. Во многом такая ситуация сложилась ввиду отсутствия достаточно четких и конкретных формулировок, представленных в статье 10 ГК РФ. Все это привело и к отсутствию единообразной практики по вопросу применения неблагоприятных последствий к лицу, злоупотребившему своими правами. |
Похожие:
 | Общая характеристика категории «добросовестность» в гражданском праве россии 7 | | Усвоение русских предложно-падежных конструкций русско-латышскими детьми-билингвами |
| «Ипотечное кредитование» студентами, обучающимися по специальности 080502 «Экономика и управление на предприятии (в строительстве)»,... |  | «Экономика» и «Менеджмент» экономического факультета мгу. Курсовая работа пишется на II и III курсе дневного отделения (на III и... |
| «Экономика» и «Менеджмент» экономического факультета мгу. Курсовая работа пишется на II и III курсе дневного отделения (на III и... | | Методические рекомендации предназначены для студентов пятого курса дневного отделения, обучающихся по специальности «Юриспруденция»... |
| Методические указания по выполнению контрольной работы по Социальной статистике предназначены для студентов дневного отделения фго,... | | Данная курсовая работа посвящена изучению анимационных эффектов в рамках JavaScript. Раскрывая тему, мы сочли нужным раскрыть понятие... |
| Библиотековедение [Текст]: метод рекомендации к практ занятиям для студ. 2 курса дневн отд специальности 071901 «Библиотековедение»... | | Методические указания составлены в соответствии с требованиями фгос спо по направлению специальности 071901 Библиотековедение углубленной... |