В начале XXI века
Скачать 3.05 Mb.
|
| Глава I РАЗМЫШЛЕНИЯ О МЕСТЕ И РОЛИ МЕЖКОНФЕССИОНАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ В ПРОЦЕССЕ МОДЕРНИЗАЦИИ МИРОВОГО СООБЩЕСТВА «Лучший из принявших Ислам тот, кто ни словом, ни делом не повредил мусульманам». Хадисы Анализ результатов научных трудов14 и практической реализации процесса модернизации мирового сообщества показывает, что сегодня межконфессиональные отношения переходят в разряд стратегических геополитических проблем, решение которых, вне всякого сомнения, должно стать предметом более тщательного и глубокого изучения, а также международного урегулирования наравне с проблемами терроризма, разоружения и безопасности, прав человека, экологии и другими. Учеными подсчитано, что в 1900 г. приверженцы только мировых религий составляли 814 млн. чел., в 1988 г. их уже насчитывалось более 2.645 млн. чел., в 2000 г. свыше 4 - х млрд. чел. (диагр. 1).  Диагр. 1. Динамика роста числа приверженцев мировых религий (млн. чел.) Конец ХХ века, стал, по мнению известного американского политолога С.Хантингтона15, свидетелем повсеместного возрождения религии. Это возрождение заключается в усилении религиозного сознания и подъеме фундаменталистских движений. И, это, несмотря на то, что практически все мировые и национальные религии, призывают к веротерпимости по отношению к представителям других религиозных взглядов. На это обратил внимание и Президент России В.Путин, который на «Всемирном саммите религиозных лидеров» в обращении к лидерам всех мировых конфессий призвал их к ответственности и сдержанности: «Мы сделали все, чтобы наладить диалог между цивилизациями. Я уверен, что религиозным лидерам основных мировых конфессий хватит достаточно сил и мудрости для того, чтобы избегать каких бы то ни было крайностей в отношениях между конфессиями. Мы прекрасно понимаем, насколько чувствительна эта сфера, и будет правильно, если мы призовем всех лидеров всех мировых конфессий к ответственности и сдержанности».16 Примеров положительного решения данной проблемы в мире достаточно. Одним из них является т.н. «казахский феномен». Вот уже более 14 лет в этой многонациональной и многоконфессиональной республике проводятся Дни духовного согласия с непосредственным участием Президента Республики Казахстан Нурсултана Назарбаева. За это время число религиозных объединений увеличилось более чем в 4 раза. По всей республике строятся мечети, церкви, синагоги. Это яркое подтверждение того, что в стране отсутствует межконфессиональная вражда. Данный вывод подтверждают и слова архимандрита Серапиона, настоятеля Константино-Еленинского кафедрального собора: «Нам очень приятно, что мы в нашей стране Казахстан, можем спокойно исповедовать веру православную не боясь, не стесняясь, что может возникнуть конфликт».17 Исторический опыт развития мировых и национальных религий свидетельствует о том, что между некоторыми из них сложилось своеобразное «поле напряженности» или повышенной конфликтности. Это относится к взаимоотношениям христиан и мусульман с иудеями, мусульман с христианами, индуистов с мусульманами, мусульман с буддистами. Причем, как показывает история, эти отношения далеко не безоблачные, влекущие за собой большое количество жертв среди мирного населения. Наиболее ярко данное утверждение доказывают современные данные по жертвам в Нигерии, где насилие между христианскими и мусульманскими общинами только за период с 2001 по 2004 гг. стало причиной гибели более 53.000 человек в центральной части Нигерии. Среди убитых значатся 17.459 детей, 17.397 женщин и 18.931 мужчин.18 В то же время с точки зрения своей предрасположенности к участию в конфликте другая мировая религия - буддизм не идет в сравнение ни с исламом, ни с христианством. В отличие от ислама буддизм не предлагает аналога таким понятиям как джихад, исламское или христианское государство. Тем не менее, подобно мусульманам и христианам, буддийские народы ассоциируют свое национальное возрождение с религиозным.19 Зарубежные и отечественные аналитики отмечают также и известную враждебность между различными течениями одного и того же вероучения.20 Таковы, например, острые взаимные противоречия между православными, католиками и протестантами в христианстве, шиитами и суннитами в исламе. Проведенный в ходе исследования анализ показывает, что разделение мира по религиозному признаку в ближайшие десятилетия не только сохранится, но и значительно усилится, что равносильно усилению угрозы возникновения новых широкомасштабных конфликтов на религиозной почве.21 1. Модернизация современного мира и ее влияние на развитие межконфессиональных отношений Модернизация - изменение, усовершенствование, отвечающее современным требованиям, вкусам.22 Применительно к обществу термин «модернизация» включает в себя индустриализацию, урбанизацию, растущий уровень грамотности, образованности, благосостояния и социальной заботы, а также более сложные и многосторонние профессиональные структуры. Развитие межконфессиональных отношений определяется степенью развитости религиозного плюрализма в обществе. В качестве субъектов межконфессиональных отношений выступают как органы управления религиозных объединений, их официальные представители, так и служители религиозных объединений всех уровней, а также рядовые верующие. Параллельное развитие динамичных религиозных движений, порождает различные противоречия между странами и народами, приводящие к межконфессиональным конфликтам.23 Так, например, разделение русского православия на три ветви, вызванное историческими обстоятельствами, спровоцировало целый ряд конфликтов внутри одной конфессии. 98 приходов Русской Православной Церкви заграницей и 26 (зарегистрированных, в действительности их больше, прим. автора) приходов Катакомбной Церкви вобрали в себя потенциальных членов Русской Православной Церкви Московского патриархата, а не католической или протестантских Церквей. Переходы осуществлялись, как это случилось в Суздале, целыми приходами с людьми, церковными зданиями и утварью.24 В Индии, где 80% индуистов и 11% мусульман религиозные конфликты, по оценке О.Артюкова,25 еще долго будут оказывать негативное влияние на политическую, экономическую и социальную стабильность. Здесь практически получается замкнутый круг – на каждую вылазку индуистских экстремистов мусульманские радикалы отвечают своей.26 В другом суверенном государстве Республика Киргизстан, по мнению И.Ротарь27, еще два года назад было большой редкостью встретить на улицах южнокиргизстанских городов женщину в хиджабе (платке, закрывающем волосы и шею, прим. автора), а тем более в парандже. Сегодня едва ли не большая половина жительниц южных районов Киргизии щеголяют в нарядах, «подобающих правоверной мусульманке». Местные власти упорно, но пока тщетно борются за устои «светского государства». Например, отдел образования города Джалал-Абад выпустил постановление, запрещающее школьницам ходить на занятия в платке, однако вскоре под давлением возмущенных родителей педагоги были вынуждены отступить. «В моей школе ходят в хиджабе шесть учениц, все они - дети членов нелегальной партии «Хизб-ут-Тахрир», - говорит директор школы села Достук Джалал-Абадской области Розия Тохториева. - Эти люди буквально переполошили все село: они периодически распространяют листовки с требованиями ввести раздельное обучение для девочек и мальчиков. Мне так и не удалось заставить их дочерей снять платки, и сторонники «Хизб-ут-Тахрир» воспринимают это как свой успех на пути построения исламского государства».28 Женщины в хиджабе - не единственное достижение сторонников халифата. В последнее время в южной Киргизии стали модны так называемые «исламские свадьбы»: во время этого празднества женщины и мужчины сидят в разных помещениях, категорически запрещены спиртное и современная музыка. То, что в реальности значительная часть населения юга Киргизии уже сегодня отвергает светские законы и живет по нормам шариата, признают и официальные власти. «Для меня стало неожиданностью, что в последнее время религиозная ситуация на юге республики настолько обострилась, - недавно заявил полномочный представитель президента Киргизии на юге республики, губернатор Ошской области Жанторо Сатыбалдиев. - В Бишкеке и на севере Киргизии влияние радикальных организаций не чувствуется, а здесь на поверхность всплыли все нетрадиционные и экстремистские течения и движения. Это очень опасно».29 Начавшийся в России в первой половине 90-х годов прошлого века религиозный ренессанс, также стал следствием глубоких социальных, политических, экономических и культурных изменений в обществе. Именно в эти годы заметно вырос уровень религиозности в стране (табл. 1), что неизмеримо обогатило духовную жизнь общества, но в то же время породило множество различных проблем.30 Таблица 1. Динамика роста религиозных объединений с 1993 по 1996 гг.31
Наиболее острой из этих проблем является конфликтный потенциал в религиозной сфере. В рамках конфликтологических теорий за отправной момент берется тот факт, что религия может действовать как фактор, несущий не интеграцию, а конфликт. По мнению В.Гараджа, религиозные группы – одно из звеньев системы, в которой противостоят, сталкиваются интересы враждующих сторон.32 Это выражается в конфликтах приверженцев различных вероисповеданий, интенсивном распространении в конфессиональной среде новых религиозных движений. Причем религиозные конфликты, нередко сопровождаемые проявлениями агрессии, насилия и нетерпимости, зачастую усиливают социальную напряженность в обществе. Появление абсолютно незнакомых верований, по мнению А.В.Щипкова, порождает в народе веер эмоций - от удивления до ксенофобии. Церковь Объединения, бахаи, сайентологи, кришнаиты, мормоны, виссариониты, религия Богемы, харизматические движения, тантризм, иеговизм, зороастризм, неоязычество и так далее. Как абсолютно новые явления воспринимаются новоапостольская церковь, армия спасения, квакеры и иные движения, появившиеся в России незадолго до революции 1917 года.33 Политики, ученые, журналисты34 отмечают, что виной всему является недостаточная «цивилизованность» верующих людей, не «просвещенных» достижениями рационалистической мысли. В свою очередь, религиозные лидеры убеждают окружающих, что вера сама по себе не является причиной конфликта, а скорее становится предметом злоупотреблений со стороны светских сил. И в той, и в другой позиции, как показывает анализ мировой практики, есть своя доля правды. Действительно, верующие люди подчас не научены терпимости, склонны смешивать религию с национализмом и другими идеологическими обоснованиями вражды. Согласно исследованиям социологов, если в 1989 году признаки ксенофобии проявлялись у 20% россиян, то в 2001-м – уже у 50%. В 2006 году лозунг «Россия для русских» поддержали, по данным социологического опроса, 35,4% российских граждан. Россия по уровню неприязни к инородцам превзошла даже Австрию, самую ксенофобскую страну Европы35 (диагр. 2).  Диагр. 2. Динамика изменений проявления ксенофобиисреди российских граждан (в %.) Политические силы постоянно пытаются использовать религиозные чувства для оправдания чисто земных целей, что особенно ярко проявляется в ходе этнических, межгосударственных и гражданских противостояний. Как отмечал бывший глава Ватикана Иоанн Павел II, сейчас мир переживает непростые времена. Насилие, терроризм, войны воздвигают новые стены между народами.36 Впрочем, если бы все было так просто, религиозный фактор вовлекался бы в конфликты лишь в качестве сопутствующего, возникая там и тогда, где и когда складываются предпосылки для «обычного» конфликта, не связанного с противостоянием мировоззрений. Мало того, если считать религиозное измерение конфликта относящимся исключительно к «непросвещенному» обществу, которому неведомы достижения современной цивилизации, то религиозно окрашенные конфликты уходили бы в прошлое. Сегодня же мы видим скорее обратный процесс, затрагивающий вполне «цивилизованную» Европу. В  качестве примера рассмотрим ситуацию в такой сравнительно небольшой стране как Украина. За основу возьмем мнения, высказанные С.Мининым и А.Петровым в статье «Украинский котел».37 21 августа 2005 г. Украинская Греко-Католическая (Униатская) Церковь (УГКЦ) официально объявила о переносе архиепископской резиденции из Львова в Киев, где численность униатов, по некоторым данным, составляет менее 20 тыс. человек (в стране около 4 млн. греко-католиков). Событие, которое в УГКЦ, по мнению С.Минина и А.Петрова, называют не иначе как «восстановлением исторической справедливости», ни для кого не стало неожиданностью, равно как и бурная критика этого шага со стороны Московского Патриархата и юрисдикционно подчиненной ему Украинской Православной Церкви (УПЦ МП). По словам главы украинских греко-католиков архиепископа Львовского, кардинала Любомира Гузара, «согласно церковному праву и человеческой логике в любом государстве центр любой христианской или другой религиозной общины должен быть в столице». Однако вместе с переносом резиденции изменился и титул главы УГКЦ, который теперь именуется «Верховным архиепископом Киево-Галицким». При этом в униатских кругах Любомира Гузара неофициально уже именуют «патриархом», а сам архиепископ, по некоторым сведениям, давно лоббирует создание Греко-Католического Патриархата в Ватикане. В этом случае он станет фактически главой «всеукраинской» национальной Церкви и сможет взять под свой контроль украинские униатские епархии в диаспоре по всему миру.38 Здесь интересно привести мнения Патриарха Московского и всея Руси Алексия II, который рассматривает украинских греко-католиков в качестве «проводников ватиканского прозелитизма», а перенос кафедры униатов - как недружественный шаг именно со стороны Святого Престола. По его мнению, «ни с исторической точки зрения, ни с точки зрения церковных правил и канонов эти действия (перенос «униатской» кафедры в Киев, прим. автора) не могут быть оправданны». Он также отметил, что его встреча с Папой Римским Бенедиктом XVI при таком развитии событий на Украине мало возможна.39 Кроме того, Предстоятель Украинской Православной Церкви Московского Патриархата Митрополит Киевский и всея Украины Владимир (Сабодан) обратился к Папе Римскому Бенедикту XVI с требованием отменить декрет своего предшественника Иоанна Павла II о переносе центра УГКЦ из Львова в Киев. «В сегодняшней изменчивой политической ситуации, используя проблемы внутриправославной церковной жизни, УГКЦ приводит в действие решение, которое меньше всего продиктовано церковной целесообразностью, - отметил Митрополит, - и не будет способствовать налаживанию межцерковных отношений».40 В то же время необходимо отметить, что Греко-Католическая Церковь на Украине, возникшая в результате заключения Брестской унии 1596 года, по мнению С.Минина и А.Петрова, уже давно является причиной головной боли не только для Москвы, но и Ватикана. На данный момент около 8% населения Украины заявляют о том, что они являются приверженцами УГКЦ, и если перевести этот процентный показатель в цифры, то выйдет, что верующими этой Церкви считают себя всего 3,8 млн. человек. Однако справедливости ради стоит обратить внимание и на то, что на сегодняшний день в Галиции (Львовской, Тернопольской и Ивано-Франковской областях), где действует абсолютное большинство общин УГКЦ, епархия УПЦ МП полностью или почти полностью утратила свои позиции. Многие аналитики, считают С.Минин и А.Петров, отмечают, что перенос архиепископской кафедры УГКЦ - шаг, по сути, идущий вразрез с основной линией Ватикана, который стремится к диалогу с православием. Об этом совсем недавно вновь говорил Бенедикт XVI. На Украине в «униатском демарше» видят реализацию амбиций самого кардинала Гузара и стремление воспользоваться благоприятной политической конъюнктурой. Дело в том, что УГКЦ, в отличие от УПЦ МП, активно поддерживала оранжевую революцию на Украине и теперь, по мнению экспертов, умело использует накопленные ранее политические дивиденды в свою пользу. Перенос центра униатов в Киев свидетельствует о том, что кардинал Гузар в политических целях готов к шагам, которые приведут к окончательному срыву православно-католического диалога. А это по логике вещей может привести к открытому противостоянию УГКЦ с Ватиканом. Президент Украины Виктор Ющенко назвал перенос архиепископской кафедры «внутренним делом УГКЦ». Но, при этом нельзя сказать, что власть на Украине полностью устраняется от решения церковных проблем. Тот же Ющенко во время празднования Дня независимости Украины сказал, что «высокую миссию возвращения нации к ее духовным истокам должна выполнить восстановленная единая Поместная Украинская Православная Церковь».41 Однако в «Поместной Церкви» представители УПЦ МП увидели тень государственного проекта объединения Церкви. В объединенную Церковь, как ожидается, должны войти раскольники: так называемый Киевский Патриархат и Украинская Автокефальная Православная Церковь, а также Украинская Православная Церковь, в настоящее время находящаяся в подчинении Москвы. Глава УПЦ МП Митрополит Владимир (Сабодан) уже назвал такого рода проекты «невозможными». П  о мнению С.Минина и А.Петрова42, еще большее возмущение и в УПЦ, и в Москве вызвало сообщение пресс-службы Автокефальной Церкви о том, что государство намерено передать два храма в Киеве и Львове Константинопольскому Патриархату для открытия собственных подворий на Украине. Заявление представителей УАПЦ, настаивающих на юридическом подчинении их Церкви именно Константинополю (Стамбулу), не было подтверждено самим Константинопольским Патриархом Варфоломеем I, который несколько месяцев назад недвусмысленно заявил о том, что «не признает украинские раскольнические группы». Несмотря на это, и украинское, и российское духовенство, а также православная общественность Украины обрушились с критикой как на государство, так и на Константинополь. В Отделе внешних церковных связей Московского Патриархата новость восприняли с «недоумением и настороженностью», указывая на то, что решение об открытии подворий принимается с согласования предстоятелей и синодов двух Поместных Церквей. В свою очередь, управляющий делами УПЦ архиепископ Переяслав-Хмельницкий Митрофан назвал предполагаемое участие государства в такого рода проектах «действием вопреки его - государства - собственным принципам невмешательства».43 Еще более жесткие высказывания прозвучали в среде православных мирян на Украине. Известный историк, депутат Верховной Рады и академик Петр Толочко обвинил Константинополь в «размывании традиционного православия на Украине» и назвал действия Вселенского Патриархата «великим грехом».44 Автор сознательно так подробно остановился на рассмотрении приведенных примеров. Полученные результаты их анализа позволяют сделать вывод, что в складывающейся новой модели миропорядка начинают со всей силой действовать новые, нетрадиционные механизмы. Речь, по мнению профессора О.В.Золотарева, идет о том, что в «постидеологический» период вакуум, образовавшийся на месте исчезнувшего противостояния идеологий - игравшего во многом стабилизирующую роль в мировом порядке - все более заполняется противостоянием в других формах. Например, противостоянием в различных точках мира различных культурно-исторических общностей. Другими словами, на обстановку в мире в целом, в регионах и между государствами начинает серьезно воздействовать цивилизационно-культурный (фундаментально-ценностный) фактор.45 Но где основа возможного противостояния Европы и Азии или, другими словами, Запада и Востока? Что нужно примирять? Христианскую и исламскую, как наиболее активную на Востоке, цивилизации или что-то другое? А главное, какова в этом роль России? Что должна делать Россия, чтобы сыграть свою примиряющую роль в деле преодоления ценностной пропасти между Востоком и Западом? При ответе на эти вопросы в первую очередь следует учитывать, что сама Россия никогда не вела религиозных войн в отличие от Европы, где кровавыми истреблениями между протестантами и католиками утверждался принцип Аугсбургского религиозного мира 1555 г.: «Cujus regio ejus religio» («Чья власть, того и вера»).46 В результате распада СССР Россия вернулась к границам примерно XVII-XVIII веков и сохранила 80% бывшей территории СССР, однако, при этом, потеряла морское побережье в Прибалтике, на Украине, в Грузии, а также ряд современных морских портов на Балтийском и Черном морях. Факт сокращения российского пространства по многим показателям сегодня, безусловно, очевиден. Но, тем не менее, Россия продолжает оставаться огромным геополитическим образованием, включенным в тесные связи со многими народами и культурами евразийского пространства. При этом важно отметить, что современная Россия занимает не просто полуокраинное положение по отношению к мировым центрам, как это было до Первой Мировой войны, или положение одного из двух полюсов в биполярной системе послевоенного мироустройства (после Второй Мировой войны, прим. автора), а срединное пространство между Европой, Азиатско-Тихоокеанским регионом и мусульманским миром. Одновременно она выступает центром притяжения стран постсоветского пространства, составляя тем самым ось новой группировки народов и государств. С точки зрения географического положения, Россия была и остается важным связующим звеном, своеобразным мостом между прагматической цивилизацией Запада и традиционно живущим вековыми обычаями Востоком. Однако, по мнению С.Солодовник, вряд ли нынешнюю западную цивилизацию можно назвать христианской, скорее, она безрелигиозная или даже антирелигиозная. А вот на Востоке, особенно исповедующем ислам, наличествует в полном смысле слова религиозная культура. Религия пронизывает все стороны жизни человека, вера мусульман сильна и горяча. Например, однополый брак для них не тривиальная проблема, а крушение основ бытия.47 Исторически сложилось так, что для России характерны, с одной стороны, черты европейского (христианского), а с другой – азиатского (исламского и буддийского) государства. Практически во всех мировых политических и социально-экономических экспериментах Россия, так или иначе, выполняла особую роль первопроходца и одновременно являлась едва ли не главным звеном, удерживающим мировое сообщество от хаоса и катастроф. Для нее, исходя из ее географического положения, исторически характерно быть участником всех основных мировых и региональных процессов и событий. При этом России не может быть отведена роль простого наблюдателя и статиста, - она была и остается мировой д  ержавой, своеобразным гасителем мировых войн и катаклизмов. Достаточно взглянуть на политическую карту, чтобы убедиться в том, что уже сам пространственный масштаб России обрекает ее на статус мировой державы, занимающей особое, уникальное место в геостратегической структуре. Она находится в центре мировой цивилизации, и любые региональные конфликты, где бы они ни возникали: на Западе, Востоке или Юге, в отличие от стран Западной Европы, Азиатско-Тихоокеанского региона и США, касаются национальных интересов России, не говоря о конфликтах мирового масштаба. Поэтому на протяжении многих веков, от походов Чингис-Хана и Батыя, Наполеона и Гитлера, Россию постоянно втягивали в столкновения и различного рода конфликты, в ходе которых решалась не только ее судьба, но судьба всей мировой цивилизации. В целом Россия, по меньшей мере, «тремя фасадами» выходит на окружающее геополитическое пространство: западным, обращенным к евро-американскому миру - христианскому, южным, обращенным к весьма разнородному исламскому миру, и восточным – к Азии и к Азиатско-Тихоокеанскому региону, где наблюдается переплетение мировых (исламских, буддистских) и национальных религий. Поэтому интерес для России представляют Европейский, Ближневосточный, Средневосточный, Центрально-Азиатский, Азиатско-Тихоокеанский регионы, а также ближнее зарубежье. Не только для России, но и для мирового баланса сил в целом большое значение имеют отношения по линиям: Россия – страны Европейского союза; Россия – НАТО; Россия – США; Россия – Китай; Россия – Япония; Россия – страны Ближнего Востока; Россия – СНГ и др. И на западном, и на восточном, и на южном направлениях внешняя политика России приобретает стратегическое измерение как в ее отношениях с соседними странами и регионами, так и в их отношениях с ней.48 Человечество вступило в XXI столетие в условиях коренной ломки прежней системы миропорядка и нарастания различных, порой взаимоисключающих явлений и тенденций в международных и межконфессиональных отношениях, внутри государств, в жизни людей. Нынешние хаотичность и нестабильность, расплывчатость перспектив вынуждают все без исключения конфессии задумываться о своей роли и месте в мировом сообществе, искать пути и методы приспособления к действительности, обеспечения собственного выживания и других базовых интересов. Исторический опыт религиозных войн укоренил в массовом сознании представителей традиционных религий стереотипы враждебности. Кроме того, разный уровень социально-экономического развития конфессиональных государственных объединений, согласно закону неравномерности развития обществ, государств, порождает противоречивое мировоззрение и мироощущение, выраженное в религиозном противостоянии. Если уничтожить веру, то можно уничтожить и саму государственность. Поэтому государства имеют различные, освященные религией нормы государственного, семейного и уголовного права. По данным компании Ipsos, приведенным В.Ванчуговым,49 37% американцев считают, что религия должна влиять на решения, принимаемые их правительством. Подобных воззрений придерживаются 30% итальянцев, 25% канадцев, 22% австралийцев, 21% южнокорейцев, 20% мексиканцев, немцев и англичан, 17% испанцев и 12% французов (диагр. 3).  Диагр. 3. Доля представителей стран мира, считающих, что религия должна влиять на политические решения правительства (в %.) В США также проживает рекордное число людей, утверждающих, что религия играет «очень важную» роль в их жизни - 62%. Для сравнения, в Мексике таких 60%, в Италии - 38%, в Канаде - 34%, в Германии и Великобритании - по 18%, во Франции - 14% (диагр. 4).50 Религиозная принадлежность часто играет решающую роль в политических пристрастиях американца. К примеру, большинство иудеев, мусульман и буддистов предпочитают голосовать за представителей Демократической партии. Евангелические христиане и мормоны в подавляющем большинстве случаев называют себя приверженцами Республиканской партии. Впрочем, на последних выборах в Сенат США были избраны два человека, исповедующих иудаизм. Один был членом Демократической партии, а другой Республиканской. Люди, не принадлежащие ни к одной конфессии, как правило, голосуют за независимых политиков.51  Диагр. 4. Доля представителей стран мира, считающих, что религия играет «очень важную» роль в их жизни (в %.) 83% американцев готовы проголосовать за кандидата в президенты США, который принадлежит к Католической церкви. 9% опрошенных газетой Los Angeles Times и компанией Bloomberg, не сделают этого ни под каким видом. На втором месте по степени предпочтительности - кандидат в президенты, исповедующий иудаизм. За него готовы отдать свои голоса 78% американцев (соответственно, 14% не пойдут на это). 65% голосов способен набрать кандидат-протестант (против 22%), 53% - мормон (35%), 24% - мусульманин (53%).52 В создавшихся условиях, по мнению председателя Римского клуба Р.Хохляйтера: «Необходимо развивать культуру мира и терпимости. Человечество уже не может позволить себе воевать и конфликтовать. На нашей планете стало тесно, теперь даже локальные конфликты могут привести к критическим для существования жизни на Земле человеческим и природным потерям».53 Анализ мировой практики и научных трудов54 показывает, что на развитие межконфессиональных отношений оказывает существенную роль развитие международной обстановки, глобальные проблемы, суть которых заключается в том, что современное развитие человечества не предполагает его адекватного социального, морального прогресса, а скорее, наоборот, ведет к деградации. За примером далеко ходить не надо. Политика одного человека (президент США Дж.Буш) породила очередной виток (перевела в активную фазу) находящегося в латентном состоянии межконфессионального конфликта между шиитами и суннитами в Ираке. В итоге - многочисленные жертвы среди мирного иракского населения, накал страстей в мировом сообществе и изменение расстановки сил в самих США. Возьмем на себя смелость предположить, а также попытаться аргументировать свои рассуждения, что такая борьба, пусть не в самых решительных формах, не в самых больших масштабах и не с участием значительного количества участников, все же имеет место. Более того, можно даже, хоть и приблизительно, определить намечающуюся границу этой борьбы. По мнению профессора О.В.Золотарева55, условно можно определить, что она, например, на российской границе или вблизи границ России, проходит по линии разлома, линии цивилизационно-культурного противостояния (культурно-исторической границе, далеко не всегда совпадающей с границами политическими) двух цивилизаций - европейско-христианской и мусульманской. При этом можно сказать, что она становится все более конфликтообразующей, уже сейчас имеющей немало точек высокого напряжения (крайняя степень напряжения может определяться, к примеру, использованием в борьбе вооруженных группировок). Какие это точки? Если посмотреть на карту, то можно увидеть на этой условной линии с Востока на Запад немало «горячих» точек: граница Таджикистана и Афганистана (вовлечены русские солдаты - представители христианской культуры и мусульмане-моджахеды); Нагорный Карабах (христиане-армяне и мусульмане-азербайджанцы); Грузия (христиане-грузины и абхазцы – и христиане, и мусульмане, а также грузины и южноосетины - христиане); Чечня (мусульмане и христиане); Северная Осетия и Ингушетия (первые - христиане, вторые - мусульмане); остров Кипр (христиане-греки и мусульмане-турки); бывшая Югославия (мусульмане-боснийцы, албанцы с одной стороны, христиане (православные) - сербы, а также христиане (католики) - хорваты - с другой). Как видим, в данных конфликтах участвуют представители различных религий, культур, отличающихся по своей истории, языку, традициям, укладу жизни, быту, обычаям, обрядам, ценностям, приоритетам и др. Нередко бывает, что по этим признакам окружающие люди весьма просто разделяются на «своих» и «чужих», с вытекающими отсюда последствиями. И если к первым относятся как к близким, родным, то к остальным,- достаточно враждебно. По мнению ученых, порой создается впечатление, что человечество иррационально возвращается в «золотой век» родоплеменных взаимоотношений первобытнообщинного общества, сбросив с себя все рациональное, научное, идеологическое, как бы разочаровавшись во всех фундаментально-культурных ценностях.56 Мировой опыт учит, что для христиан религиозный конфликт обычно возникает на границе с мусульманским миром, в местах, где наблюдается экспансия ислама и впоследствии часто приобретает характер этнического конфликта. Часто их так и представляют, мало упоминая о неотъемлемой роли, которую играет религиозная вера в мотивации войны, или о принадлежности участвующих в войне цивилизаций или этнических групп. В другой ситуации, например, в Чечне или Ираке57, джихад не уменьшается и не возрастает в отношении христиан, но скорее возникает и усиливается внутри мусульманской страны. Идет битва за классическое исламское государство, действующее по законам шариата и все, кто противятся этой цели, становятся жертвами. Но действительно ли мусульмане стремятся обратить в свою веру весь мир? Безусловно, они считают это желательным, но даже самые радикальные исламские теологи достаточно прагматичны, чтобы вести ради этого священную войну. Джихад, о котором часто говорят, вовсе не тождественен войне с немусульманами. Джихад – это прежде всего борьба за веру, и начинается она с борьбы против зла в самом себе, с духовного самоусовершенствование на пути к Аллаху. Священная война, считает П.Дейниченко, есть вынужденная необходимость, но не неизбежность.58 Сегодня, по данным WEA Religious Liberty Commission, самыми значительными зонами христиано-исламского конфликта, которые затрагивают интересы христиан, в наши дни являются:59 Чечня на юге России, где исламисты жесткой линии ведут сражение за установление исламского государства, действующего по законам шариата. Ирак, где исламистские боевики сражаются за установление исламского государства, действующего по законам шариата. Центральный Судан, Центральная Нигерия и Центральный Берег Слоновой Кости, где арабские и фуланские мусульмане стремятся захватить юг, чтобы навязать исламское доминирование и, в конечном итоге, законы шариата на христиан, анимистов и светских африканцев. Восточная Индонезия (Центральная Сулавеси, Молуккские острова и Папуа), где мусульмане, испытывающие арабское влияние, продвигаются на восток, чтобы распространить исламскую гегемонию и, в конечном итоге, законы шариата среди христиан и племенных народностей, подвергшихся прежде голландской колонизации. Южные Филиппины, где проарабская мусульманская группировка Моро, сражается с преимущественно католическим правительством за установление независимого мусульманского государства, действующего по законам шариата. Как видим, во всех этих примерах основным вопросом является расширение границ исламского мира и, в конечном итоге, установление законов шариата.60 В каждом случае, в ситуацию вовлечены как местные, так и зарубежные моджахеды (священные воины ислама). Эти исламские боевики сражаются со светским режимом в целях подчинения немусульманского населения исламскому доминированию и восстановления или введения исламского порядка (мусульманское правление и мусульманское доминирование), установленного Мухаммедом еще в VII веке. Многовековой мировой опыт показывает, что как в случае с любой войной, религиозная война приносит чрезвычайное страдание – ужас, страх, потерю жилья, горе. Человек, мужчина или женщина, вынужден защищать свою семью от наступающих религиозных фанатиков. Женщины становятся вдовами, дети сиротами, а в некоторых случаях пленники становятся рабами. Те, кому удается выжить, включая пожилых и немощных, остаются бездомными и изгоняются со своего места, множество жертв остается покалеченными, травмированными, беспомощными. В  от как описывает последствия религиозного конфликта в Африке И.Тарутин: «Зрелище было не для слабонервных. Даже видавшие виды полицейские отводили взгляд. В жилых кварталах нигерийского города Кадуна повсюду валялись обугленные трупы. Тела обливали бензином и поджигали во время чудовищных расправ. Принюхиваясь к тошнотворному запаху горелой человеческой плоти, по безлюдным улицам среди пожарищ бродили бездомные псы. Они копошились возле гор переломанной утвари, выброшенной из полуразрушенных зданий, над которыми еще продолжали подниматься черные клубы дыма. Кое-где на закопченных стенах можно было разглядеть сделанные красной краской, словно кровью, опознавательные надписи: «здесь живет христианин» или «дом мусульманина». Надписи эти стоили жизни целым семьям. Трагедия, разыгравшаяся в Кадуне, на сухом языке полицейского протокола именовалась насилием на религиозной почве. Вспышки такого насилия весь прошлый год сотрясали Нигерию. Ее превышающее 100 миллионов население, самое крупное по численности на континенте, разделено барьерами веры. Нигерийцы исповедуют традиционные культы, но в большинстве своем христианство или ислам. Толчком к столкновениям стало решение правительств нескольких штатов, которые пользуются значительной автономией, ввести шариатские суды. Первым такое постановление принял северный штат Замфара. Его примеру последовали Кадуна, Кано и Нигер».61Естественно, анализируя причины и источники существующих и будущих конфликтов, нельзя односторонне сводить все только к религиозному фактору (обязательно - и более того, в первую очередь - необходимо рассматривать политические, экономические, военные, демографические, экологические и другие факторы). Тем более, это лишь определенный срез анализа религиозной ситуации, определенный ракурс при рассмотрении религиозного фактора, несмотря на его фундаментальность и значимость. Например, к 2015 г. почти половина населения Земли – более 3 млрд. человек – будут жить в странах с ограниченным потреблением воды, т.е. менее 1,700 м3 на душу населения в год. Главным образом это страны Африки, Ближнего Востока, Южной Азии, а также Северный Китай. То есть, страны, исповедующие различные религии. В развивающихся странах 80% потребления воды будет идти на сельское хозяйство, что практически нереально. В 2015 г. ряд развивающихся стран будут не способны поддерживать свой уровень орошаемого сельского хозяйства. Чрезмерная откачка подземных вод во многих всемирно важных регионах выращивания зерновых будет усугублять проблему: для производства тонны зерна необходима одна тыс. тонн воды.62 Меры, принимаемые для увеличения доступности воды, сводятся к эффективному расходованию воды, расширению применения средств очистки воды, разработке технологий генетически измененных зерновых, которые потребляют меньше воды или более соленую воду, и импорту воды. Эти меры недостаточны для сокращения дефицита воды к 2015 г. Многие из этих мер будут стоить дорого. Политика цен на воду в предстоящие 15 лет не будет более реалистичной – субсидирование воды политически чувствительно для многих стран с низким доходом, т.к. население ожидает дешевой воды. Почти половина поверхности Земли состоит из речных бассейнов, совместно используемых более чем одной страной. Более 30 стран получают более трети необходимой воды из вне своей территории. Так, Турция (исламская стран) строит новые дамбы и осуществляет ирригационные проекты на берегах рек Тигр и Евфрат, что влияет на водные ресурсы Сирии и Ирака (страны, также исповедующие ислам) – две страны, в которых ожидается значительный рост населения. Египет будет продолжать существенно потреблять воды Нила, который протекает также по Эфиопии и Судану. Эти страны, в свою очередь, будут стремиться в период до 2015 г. повысить потребление воды из Нила. Проявятся новые противоречия в распределении водных ресурсов. К этому уместно добавить возможность и наличие попыток воздействия извне, использования культурно-религиозных общностей для осуществления проникновения в пределы пространства других государств с сепаратистскими целями. Не работает во благо и то, что на протяжении столетий между разными народами существовали и существуют корни взаимного недоверия, подозрительности, враждебности, способствующие накоплению отрицательной энергии, которая при определенных условиях, прорывается «наружу». Ярким примером тому служит северокавказский регион, горские народы которого завоевывались, переселялись, депортировались на протяжении последних двух веков, что естественно не способствовало созданию благоприятного отношения к другим народам, в частности русскому, к другим культурам.63 В СССР пытались устранить многие религии, чтобы заменить их коммунистической идеологией.64 Последствия этого будут, так или иначе, сказываться на протяжении всего будущего века. После распада СССР во всех его частях наметилось возрождение религии, начали восстанавливаться связи с традиционными центрами цивилизации в дополнение к связям с Россией. Так, европейские республики бывшего СССР восстанавливают связи с Европой, среднеазиатские и мусульманские кавказские - с Ближним и Среднем Востоком. Таким образом, мы видим, что существует достаточно жесткая связь между развитием процесса модернизации современного мирового сообщества и ее влиянием на развитие межконфессиональных отношений. В большинстве случаев, как видно из результатов нашего исследования, данная связь оказывает больше негативное, чем позитивное воздействие. |
Похожие:
 | На тему: Эволюция региональной подсистемы международных отношений на Ближнем Востоке в начале XXI века |  | Зеленков М. Ю. Социально-политические основы процесса модернизации Российского государства в начале XXI века. – М.: Юридический институт... |
| Основные черты и особенности транснационализации российских компаний в 90-е гг начале XXI века. 9 | | Фестиваль «Ретро: XX век голосами детей XXI века» – проект Международного благотворительного Фонда «Искусство без границ» |
| Возрождающаяся Россия обрела собственную историю — историю выхода из «переходного периода», причем именно эта история обнаружила,... | | Охарактеризовать социально-экономическое и политическое развитие Японии в первой половине XIX века |
| Г. Ю. Касьяновой. М. Информцентр XXI века, 2004. Режим доступа: Система КонсультантПлюс | | Г. Ю. Касьяновой. М. Информцентр XXI века, 2004. Режим доступа: Система КонсультантПлюс |
| Муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение средняя общеобразовательная школа №10 | | Охватывает период с момента распада СССР в 1991 г по настоящее время (2014 г.) |