Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале


НазваниеЯ не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале
страница1/10
ТипДокументы
filling-form.ru > бланк заявлений > Документы
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   10
ДЕТСКАЯ ПЛОЩАДКА


– Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, – жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале, доставая из верхнего шкафчика «парадный» цветочный чай.

– Ты подожди чай, у тебя пиво вон ещё стынет! – Галя только свои жалобы к рассмотрению принимает, не то настроение.

– Не надо бы мне пива-то, Галь. Я глоток отпила, и даже не хочется вроде.

– Да ладно! Я и водочку, бывало, чуток могла пригубить, а ты пивос простой. Он и полезный, вон говорят. Витаминов много.

– Галь, ну какие витамины?

Неприятно было, что Галка пришла уже хорошо навеселе. И пива принесла с собой, как на компанию. А раньше всё с пирожными друг к другу ходили. Последний год из-за Оксаниного переезда дома встречались редко, только на работе. Эти посиделки были, можно сказать, первыми на новой квартире, не считая новоселья. Оксана задумалась над чайником. Он начал уже потихоньку шипеть и булькать, готовясь вот-вот закипеть, щелкнув кнопкой. Эта привычка Оксане досталась от матери. Та тоже вот так всегда стояла над чайником в ожидании кипятка. Только тогда плита была газовая, а чайник эмалированный, трёхлитровый, с маками на боку и куском винной пробки, вставленным под петельку крышки, чтобы не жечь руки. Мама чай очень любила и воды кипятила всегда много, с запасом. Здесь, в кирпичной новостройке, газа не было. Заслуженный чайник с маковым боком отправился теперь на шкаф, его электрический сменщик –
глянцево-оранжевый, со вздернутым носом и подсвеченной подошвой, был подарен на новую кухню коллегами и должен был, наверное, олице-
творять начало новой жизни. Вот она, пожалуйста, теперь и наступила.

– Давай, Оксан, успеешь ещё попоститься, – уговаривала Галка. Она уже вошла в ту стадию, которую Оксана у подруги очень не любила. Бурно-настойчивую. Сейчас легче выпить, чем отказаться. Хуже всего то, что подруга, видимо, регулярно принимает. Все рассказы на работе по понедельникам, после проведённых в семье выходных, как они с Вадимкой «взяли полтораху пивоса и душевно её усидели». Или, ещё хлестче, «накатили водовки по шесть грамм». С Оксаниной точки зрения, Галкин нынешний муж вообще мог «идти» только под алкоголь, иначе его не переварить. Страшный, глупый, да к тому же ещё и самоуверенный донельзя. Но поди скажи это Галке! Та ж уверена, что вообще счастливый билет вытянула с этим «Вадимкой». Разведенка с мальчишкой-третьеклассником. Кому нужна? А этот муженёк ещё и радуется, что пасынок достался «подрощенный». Так про него всегда, как про щенка, и рассуждает. Повезло – ни тебе пелёнок, ни криков. Иди, уроки делай. Или – пожрал? Дверь закрой! И все разговоры. А Серёжку жалко. А Галку – когда как. Сейчас вот нет, сейчас бы с удовольствием её выставила. Но Галка так просто не уйдёт, она пришла помогать. Посоветовать, обсудить Оксанину ситуацию. Надо перетерпеть.

– Оксан, ты садись, не мельтеши. Вот скажи, он тебе помогать деньгами будет? На ребёнка будет давать? – Галка приготовилась слушать, забралась на диван с ногами. Диван этот, мамин, из старой спальни переехал и здесь, на кухне, как раз пришёлся по размеру. Тут целых пятнадцать метров, танцевать можно! Старый буфет, оклеенный плёнкой под мрамор, при переезде развалился. Две тумбочки приткнулись в углу, шкафчик над раковиной да ещё полки. Стол-стул. Особый табурет для кошки Изауры. Кошка ещё мамина, ей тринадцать лет, пожилая. Белоснежная грудка, живот, лапки, полосатая спина, пушистый хвост-перо и рыжие лохматые шаровары. Классическая такая «киса», как с картинки. Мама её звала «девушка с характером», Оксана теперь вместо Изочки и Изольды называет просто старухой Изергиль. Кошка хозяйкины упражнения в остроумии игнорирует, характер её с годами только закалился, на кривой козе не подъедешь. Держится высокомерно, смотрит в сторону, ласкается только в очень хорошем расположении духа, что бывает крайне редко. Большую часть дня она проводит у батареи или на подоконнике, лениво провожая глазами пролетающих мимо ворон и чаек. Понятно же, что за стеклом! Подоконники здесь широченные, полуметровые, хоть лежанку устраивай. Несколько жалких фиалок на таком подиуме не смотрятся. А раньше, на старой кухне, всё окно было в цветах. Зато здесь вид – весь город, как на ладони. Этаж у неё седьмой, не так уж высоко, но сам новый микрорайон выстроен на холмах. Вправо почти окраина, ряды серых «панелек» с полосками тополиных аллей. Прямо – рощица-перелесок, поле, через овраг опять поле со стайкой разномастных коттеджей, и дальше – вереница свеженьких многоэтажек на горизонте. Слева – местный «Нью-Йорк», восемь одинаковых одноподъездных высоток. Весёлых и праздничных, бело-зелёных с оранжевыми балкончиками. От них даже в дождь настроение повышается. А вниз посмотреть – уютный двор. Стоянка автомобилей с охраной, клумбы. Чуть дальше – огороженная детская площадка с горкой, качелями, лесенками, вертящимся кругом и, конечно, большой песочницей. Всё яркое, заботливо выкрашенное цветными полосками. Куча малышей. После работы, стоя в одиночестве у окна, Оксана многих научилась различать. Вон, синий комбинезончик, всегда с мамой и бабушкой вместе. А эта мама совсем юная, одета, как на банкет, – каблуки, юбочка коротенькая. У неё не коляска, а велосипед с ручкой, девочка как картинка, вся в розовом. В будние-то дни здесь утром только мамаши развлекаются, после обеда дети постарше самостоятельно играют, а по субботам – одни папаши, с раннего утра. Некоторые уже с «пивосом». Одной рукой качели качают, в другой бутылка. В этом смысле особых отличий от старого двора не наблюдается. Вся страна, кажется, вот так живёт субботними утрами: мужики качают и отхлёбывают, а хозяйки дома пол моют и обед на выходные стряпают.

– Окса-ан, ку-ку! Ты куда там отъехала, эй!

Оксана поболтала кипятком в чайнике, вздохнула.

– Да будет, Галь. Не много, но будет давать. Обещает по крайней мере.

– А насчёт того, ну чтоб ты аборт сделала, не предлагал? – Галка оживилась. Беседа, наконец, потекла в желаемом направлении.

– Не предлагал. Ну, понятно же всё про меня. Последний поезд, последний вагон. Он же не зверь. Только не знаю я, Галь…

– Н-да, подруга. А может, он разведётся, а? К тебе переедет. У тебя жилплощадь – позавидуешь. Работа есть. Приготовить, прибрать, это у тебя на самом высоком уровне. Чем ты плоха? Молодая…

– Это я-то?

– Ну для него – точно. А ты бы хоть познакомила, что ли, как следует, а то мельком всё. Не по-человечески. Как его, Александр?

– Анатолий Павлович.

– Ну. Толик. Вот бы и прикинули вместе, его способности, а то чего вслепую-то гадать. Посидели, как люди. А хочешь, я с ним отдельно поговорю насчёт развода, а? Распишу тебя, как положено, пристыжу, где надо. Думаешь, не смогу? – Галка энергично взмахнула чашкой, расплёскивая пиво. – А хочешь, Вадимка с ним по-мужски поговорит, а? Он его за жабры быстренько, а? Щас позвоним ему, да? И вызовем.

Вадима действительно надо было вызывать. А то Галка, пожалуй, далеко может отсюда заехать. Или спать её укладывать? Не ляжет. «Вот поговорили!» – с досадой подумала Оксана. Все проблемы обсудили. Надо было Танюху позвать, той хоть и некогда всегда, но на серьёзный разговор нашла бы время и не несла бы околесицу, как Галка. В этот момент раздался почему-то звонок в дверь. Вадим?

– О! – многозначительно погрозила пальцем Галка, – Эт-т твой, да? Лёгок на помине!

Мгновенно прицелившись, она поставила бокал на край стола и довольно резво, хотя и не слишком твёрдо, встала с дивана. Качнулась, собралась, потрясла головой, цапнула кусок колбасы с тарелки, зажмурилась, проглатывая, помахала ладонью у рта, отгоняя отрыжку и сделав предостерегающий жест, мол, всё сейчас будет в ажуре, устремилась в коридор.

– Щас, мы его встретим…

Оксана только рукой махнула. Она понятия не имела, кому там она понадобилась. Соседи, что ли? Уж во всяком случае не тот, на кого Галка подумала. Ну и пусть открывает! Никаких особых знакомых в этом доме Оксана не завела, репутацию свою не блюла. Хозяев соседней по тамбуру квартиры, пожилых мужа с женой, всего пару раз за всё время в лифте встречала. Сейчас Галина их с распростёртыми объятиями, это она умеет. Да наплевать, кто бы это ни был! Вот в старом доме соседи были как родственники, даже хуже. Шаг вправо, шаг влево – всем уже известно до подробностей.

Особенно Марья Семённа, ближайшая по площадке. С матерью покойной почтительно раскланивалась, пикнуть не смела, а как не стало её – к Оксане, как к себе домой, чуть не каждый день стала заходить. И не звонила даже, а в дверь по-деревенски колотила. Открывай, соседка, баба Маня идёт. Это одно название, что бабушка. Хоть и на пенсии, но на «бабушку» она никак не тянула. Коренастая и плотная, но не толстая с коричневыми кудельками «химии» вокруг головы. Этакая торговая атаманша. С обязательным золотом во рту и в ушах, алой помадой и массивными перстнями, вросшими в набухшие артритом пальцы. Довершал картину глубоко въевшийся, обветренный рыночный загар и взгляд-буравчик. Глазки маленькие, цепкие. Одна минута, и вся ты у неё сфотографирована, переработана и съедена с потрохами. Раньше, в далёком прошлом, она работала где-то на складе, но полжизни уже жила с огорода, на рынке торговала ранней зеленью, редиской, огурцами. Потом шли помидоры, морковь, кабачки. К началу осени на прилавок выкладывалось всё, что растёт, от укропных зонтиков на маринад до сентябрьских астр. Дочь с зятем на выходные заряжались в лес за грибами-ягодами, муж не вылезал с грядок. Его вообще дома видели редко. В зимний сезон он работал ночным сторожем в двух или трёх местах. Едва ли раз в неделю ночевал в собственной постели. Редкие свои выходные проводил в гараже, если жена отпускала. Там он слегка снимался с тормоза и мог даже уйти в лёгкий запой, о чём Марья Семённа не без гордости сообщала всем соседям. Видимо, чтобы они не забывали о существовании мужа как такового. Всё должно было быть у неё как положено. Как у людей. И муж, и ковры на стенах, и хрусталь в «стенке». С Оксаниной матерью, Верой, они не ладили. Матери тоже принципов было не занимать. Она на заводе двадцать лет председателем профкома отработала и лидерские позиции свои за здорово живёшь соседке-торгашке уступать не желала. Пусть у Семённы полон сервант хрустальных салатников, зато Верины два, да, два бокала – сверкают чистотой, как бриллиантовые. Но это «зато» обходилось без скандалов, соблюдался холодный нейтралитет. Марья Семённа даже нет-нет заносила трикотаж на продажу. К своим огурцам она стала брать на реализацию с местной фабрики. Трусы-носки, халаты, ночнушки. Потом китайское пошло. Сама всегда была одета в эти ядовито-цветастые, кое-как скроенные кофты и штаны. Особенно уважала она прочно вошедшие в рыночную моду «брыджи», домашние комплекты-пижамы и велюровые халаты на молнии. Торговля у Семённы шла бойко, бывало, что прямо у подъезда на лавочке. Весь дом был у неё одет, разве что не насильно. И мать в таком халате померла – зелёные ветки, синие бутоны и розовые цветы на чёрном фоне. Лежала на диване, как королева.

На следующий день после похорон Марья Семённа заколотила в дверь по-соседски. Вошла на кухню, огляделась придирчиво. На поминках-то народу было не протолкнуться, что там разглядишь.

– Ну чё, ты как сама-то? Сидишь?

– Сижу, – ответила Оксана, которая действительно сидела, не в силах сдвинуть день хоть на шаг вперёд.

Всё вокруг было мамино, все слова в голове были мамины, и мысли тоже. Начинать свои движения у этого стола, у плиты, брать кастрюльки и чашки, помнящие мамины твёрдые руки, казалось кощунством. Все навыки, годами доведённые матерью до автоматизма, от ежедневного мытья чайных чашек содой до чистки ржавчины на раковине горячим уксусом, от крахмаления скатертей водой, слитой с макарон, до ведения домашней бухгалтерии в толстой коленкоровой тетради – всё выветрилось, освободив пустоту и гулкость, в которую, однако, ничего новое не желало заселяться. Оксане было двадцать восемь лет.

– Ну ты чё, загуляшь теперь? Без матери-то. Глянь, какая у тебя квартира, хошь всемером гуляй.

И как ни странно, Оксана действительно в скором времени стронулась со стула и «загуляла». Хотя первое время она и правда гуляла по улицам, а подруги Галя с Танюхой строили у неё дома личную жизнь. Танюха, надо сказать, преуспела, вышла замуж и до сих пор слава богу. Детей двое. А Галка тоже сначала вышла и забеременела Серёжкой, но быстро развелась по причине регулярного пьянства будущего отца, ещё до родов. Оксана же
долго собиралась, а потом тоже познакомилась с одним. Была слабая на-
дежда, что не пьющий. Он даже починил кое-какие антресоли, кран на кухне и в ванной, проводку поменял.

– Ну ты чё, Оксан, – поинтересовалась однажды вечером Марья Семёновна, сочувственно рассматривая порядком захламлённую после мамы Веры кухню, – выгоняшь его уже, или обженитесь?

Заявление в загс подали, но Оксана всё-таки передумала. С тех пор на протяжении нескольких лет Марья Семённа выполняла роль если не помощника и советчика, то оракула, на которого можно положиться в сложных спорных случаях. Просто сделать так, как она говорит, не задумываясь. Приходила она регулярно со своим «ну ты чё», любые вопросы задавала не тормозя. Могла и под крышки кастрюль заглянуть, и в спальню, мимо проходя, дверь открыть. Бывали дни, когда Оксану она бесила своей бесцеремонностью и наглостью. Бывали дни такой одинокой тоски, что ждала соседку чуть не со слезами на глазах. И помогала она, конечно, не раз, надо признать. На денежную подработку в частную лабораторию устроила? Устроила. И из больницы отсоветовала уходить. В тяжёлые времена на Оксанину лаборантскую зарплату можно было одни макароны только да чай пустой покупать. Галка вон соблазнилась, три года в торговом центре на платьях простояла. Ничего хорошего, кроме проблем, не заработала. «Менеджер торгового зала». И «зал» размером с лестничную площадку. Стой, улыбайся. «Могу я вам помочь?» А на самом деле следить надо было, чтобы не порвали, не испачкали и одновременно купили что-нибудь. Галка еле выкарабкалась оттуда, ещё долг целый год отдавала. А Оксана тогда начмеда умолила подружку обратно принять, полставки ей уступила свои, и сто раз порадовалась, что смогла не поддаться, на прежнем месте оставалась.

– Ну ты чё, Оксан? – предупредила Марья Семённа. – Дурить-то брось. Ты к торговле неспособная.

– Это почему же? – вяло возразила Оксана, испытывая при этом огромное облегчение.

– Не способна, и точка. Глаза больно честные, как у Верки.

И Оксане хотелось тогда по всей кухне запрыгать на одной ножке: не способна, не способна! Просто гора с плеч. Так они с Галкой и оказались опять вместе в лаборатории. Галка на полторы, а Оксана почти на две ставки, ещё и бактериологию на себя взяла. А как больницу их переделали в скорую помощь, и дежурств набрала. Что одной-то дома делать? Одних отпусков за несколько лет месяца на четыре накопилось. Вот теперь и использует. Все в лаборантской на неё уже рукой махнули, перестали подначивать, когда замуж да когда в декрет. Решили, наверное, что уже никогда. А она вот только теперь засобиралась. Или нет? И опять в голове: да или нет? И Марьи Семённы тут, на новом месте, нет. Сейчас бы пришла вместо пьяненькой Галки и в два счета всё на места поставила. Где, кстати, эта Галка запропала? С кем это она там беседует в коридоре? Действительно, что ли, Вадим приехал? Скандала только ещё не хватало для полноты счастья! В этот момент как раз дверь на кухню открыла и явилась Галка с незнакомым мужичком на поводу. Мужичонка, такой, за шестьдесят, дед – не дед. Седой и серый какой-то весь. Кривоногий, плешивый, невысокий, но чистенький. В бабьей шерстяной кофте на пуговицах и отглаженных брючках. Кто это?

– Здрассте, – машинально поздоровалась Оксана.

А мужичонка, как увидел её, прямо остолбенел и вместо приветствия выдохнул «Ве-ера». А потом ещё и глаза прикрыл да по стеночке на пол съехал.

Михаил Степанович, конечно, подозревал, что похожа. Но чтобы так? Пока ехал с двумя пересадками сюда, в новый микрорайон, сто раз пересчитал, сколько ей должно быть сейчас. Не видел он дочь с её двух лет. С того самого дня, когда отвёл в ясли последний раз и вместо остановки автобуса вернулся обратно домой собирать вещи. Вернулся вором, оглядывался, когда дверь отпирал, будто действительно воровать пришёл. Фотографии дочери у него сохранились только младенческие. Парадную, снятую в ателье – с большим бантом-пропеллером на фоне панно «Утро в сосновом бору», он тогда из рамки достать не решился. Боялся парткома, профкома и милиции. Алименты аккуратно присылал на прежний адрес, и алименты приличные. Но лично не бывал, а с похорон его Веркина сестра выгнала. Сама позвонила накануне, и сама же во дворе подкараулила. Чтоб ноги его здесь и так далее. Не доводить же до скандала? Бывшие соседки с лавочки пялились, как они препирались. Ну ушёл, ладно уж. Вере всё равно, и сам себя уговаривал, что да, мол, что за рвение такое, хоть на мерт-
  1   2   3   4   5   6   7   8   9   10

Похожие:

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconЧто делать, если вас затопили?
Итак, в Вашей квартире с потолка льется поток воды или капает Вам на голову, что не менее неприятно. Что делать в этой ситуации?

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconПресс-служба материалы сми утренний выпуск
Длина вопроса. Дмитрий Медведев знает, что делать президенту после 2012 года, но не говорит, кто это будет делать 4

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconЕсть множество книг, которые учат тому, что нужно делать специалисту...
Как это делать. Эта книга как раз о том, как соединить маркетинговую теорию с реальной жизнью коммерческого предприятия и добиться...

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconThe World Is Falling Apart
Тебе сегодня вечером. И мы сошлись ради той цели: восседать вместе в Небесных местах как братья и сестры, граждане Царства Божьего,...

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconМетодические рекомендации для педагогов
Начнем с ситуаций, когда учитель просто не имеет права раздумывать, дол­жен ли он что-то делать. В соответствии с современным законодательством...

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconМетодические рекомендации для педагогов
Начнем с ситуаций, когда учитель просто не имеет права раздумывать, дол­жен ли он что-то делать. В соответствии с современным законодательством...

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconМетодические рекомендации для педагогов
Начнем с ситуаций, когда учитель просто не имеет права раздумывать, должен ли он что-то делать. В соответствии с современным законодательством...

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconМетодические рекомендации для педагогов
Начнем с ситуаций, когда учитель просто не имеет права раздумывать, дол­жен ли он что-то делать. В соответствии с современным законодательством...

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconI блок. Оценка профессиональной предрасположенности
Какова бы ни была деятельность, но привычка и приобретаемое через нее умение действовать великое дело. Кто не сидел сложа руки и...

Я не сомневаюсь, конечно, что делать. Тут и думать нечего. Ничего не делать. Просто боюсь, честно говоря, жаловалась вечером Оксана задушевной подруге Гале iconДавно мечтал о мотоцикле и вот, наконец, удалось его приобрести....
«железном друге». Оформить полис в офисах нескольких страховых компаний города мне так и не удалось: то нет бланков, то просто говорят,...

Вы можете разместить ссылку на наш сайт:


Все бланки и формы на filling-form.ru




При копировании материала укажите ссылку © 2019
контакты
filling-form.ru

Поиск