Робер Амбелен «Драмы и секреты истории. 1306 1643»»

Скачать 4.38 Mb.

Название	Робер Амбелен «Драмы и секреты истории. 1306 1643»»
страница	29/39
Тип	Книга

filling-form.ru > Бланки > Книга

1 ... 25 26 27 28 29 30 31 32 ... 39

Дальнейшие походы

Теперь нам предстоит вернуться к повествованию настоятеля собора св. Тьебо в Меце в его "Летописи":

"После того как братья увезли ее, тотчас же вернулась она на Троицин день в город Марьель, остановившись у Жана Кена, и провела там около трех недель, после чего все втроем отправились к Богородице Радости.

…А потом направилась в город Арлон, который находится в герцогстве Люксембург. Далее, находясь тогда в Арлоне, она пребывала постоянно подле герцогини Люксембургской и находилась там долгое время, пока граф де Варнембург не увез ее в Кёльн к отцу своему герцогу де Варнембургу. И полюбил ее названный граф так сильно, что, когда она надумала возвращаться, он велел сделать для нее красивейшую кирасу, чтобы она облачилась в нее, и потом вернулась она в Арлон, и там был заключен брак мессира Робера дез Армуаза, рыцаря, с названной Жанной Девственницей. И потом уехал этот господин дез Армуаз со своей женой Девственницей в Мец, в свой дом, который он имел близ церкви св. Сеголены. И оставались они там, пока им было это угодно".

Не станем чересчур удивляться тому, что Жанна вновь предстала рядом с герцогиней Люксембургской и в обстановке этого арлонского двора, что она там была важной особой.^¹⁰³ В самом деле, благодаря своему второму браку в 1419 г. – с Иоанном Баварским, братом Изабо (матери Жанны), Элизабет фон Гёрлиц^¹⁰⁴ стала, таким образом, по отношению к Девственнице теткой через брачные связи (Иоанн Баварский Голландский, бывший принц и светский епископ Льежа, был отравлен и умер в 1425 г. (См.: А. Аттеи. Жанна Клод дез Армуаз: от Мозеля до Рейна).

Но когда в Кёльне боевой и самовластный характер Жанны стал вновь требовать своего, ей захотелось встать на сторону одного из двух претендентов на пост архиепископа в Трире. Об этом сообщает Жан Нидер, летописец того времени, в своем труде "Формикариус", написанном в 1437 г., то есть на следующий год после названных событий.

Тотчас же Девственницу вызвал к себе для расследования дела главный инквизитор города Майнца отец Генрих Кальтизерен, член ордена доминиканцев, находившийся тогда по служебным делам в Кёльне. Тем самым еще раз подтверждается тождество Жанны Девственницы и Дамы дез Армуаз, коль скоро в этих обстоятельствах – как при обсуждении проблемы трех пап, затронутой графом д'Арманьяком в 1429 г., – к ней, весьма вероятно, обратились с вопросом о ее мнении по поводу этих двух кандидатур. Вопрос мог исходить от лиц, принадлежавших ко двору герцога Варнембургского. Она, видимо, ответила, и опять с учетом своих "голосов". Но воспоминание о ее пребывании в Руане сделало ее осторожной. Вот почему она поспешила покинуть Кёльн, где ей покровительствовал граф де Варнембург, и укрыться в Арлоне.

Дело в том, что достопочтенный отец Кальтизерен (его называют также Кальтайзен или Кальтизен) выступил с решением о полном отлучении Жанны от церкви. И так как по прежнему против нее действовал судебный приговор, вынесенный в Руане и приговоривший ее к сожжению на костре, то ее могли потащить на костер без всяких предварительных формальностей.

В самом деле, охранная грамота, выданная ей по приказу графа де Варнембурга, составлена на имя Девственницы Франции: "Девственнице Франции охранная грамота сроком на месяц может быть объявлена недействительной за три дня".

Этот документ хранится в Муниципальном архиве Кёльна.^¹⁰⁵ Уже упоминавшаяся книга "Формикариус" достопочтенного отца Жана Нидера содержит многочисленные подробности об этом новом приключении Жанны. Принадлежа к ордену братьев проповедников, прозванный "Инквизитором ведьм", он был очень хорошо осведомлен о вновь объявившейся Девственнице. И он подтвердил, что, по мнению достопочтенного отца Кальтизерена, именно она якобы по "Господнему велению" "венчала на царство короля Карла Французского". Он приписывает ей невообразимые чудеса, упрекает ее за то, что она носила оружие, военное снаряжение (кирасу, подаренную ей графом Варнембургским), плясала в хороводах с оруженосцами и участвовала в пирах чаще, чем следовало. Жанна не могла избежать всего этого, пребывая при дворе в Шиноне; и отсюда – роскошные наряды, женские или мужские, в которые она там облачалась.

А кроме того, будучи в Кёльне при дворе герцога Варнембургского, отца влюбленного в нее графа, она оказывалась в обстановке, которая полностью отличалась от ее тюремного заключения, длившегося четыре года. И ей было всего 29 лет! Отец Жан Нидер, преисполненный злобной воинственности, забывает, что девица, в жилах которой течет только королевская кровь, не может жить так, как неотесанная ханжа в среде разночинцев, особенно когда у такой девушки было положение военачальника.

Но оба этих свидетеля тождества между Жанной, вновь объявившейся, и Жанной до процесса в Руане чрезвычайно ценны еще и в силу своих чисто личных качеств. Отец Кальтизерен фактически стал с 1 мая 1440 г. мажордомом дворца Святейшего Престола. В Риме он оставался до 1447 г. А отцу Жану Лидеру во время его пребывания в Богемии выпал случай познакомиться с письмом, которое Девственница направила гуситам, угрожая им новым крестовым походом. Как видим, события, связанные с Жанной, его волнуют чрезвычайно.

Вернувшись в Мец, где ей предстояло сочетаться браком с Робером дез Армуазом, она направила гонцов к Карлу VII, который в то время находился в Туре. Речь шла о предстоявшей встрече. О том, как она проходила в Орлеане, мы уже рассказывали. Тотчас же она отправилась в новый поход. Кишера в своем сочинении в V томе передает то, что было написано в "Испанской летописи" дона Альваро де Луна, коннетабля Кастильского. Глава 46 этой летописи озаглавлена: "О том, как Девственница, будучи под Ла Рошелью, послала за помощью к королю и что коннетабль сделал для нее".

Жанна обратилась к испанскому королю через посла, что вполне соответствует деяниям подлинной Жанны, но было бы несколько дерзким со стороны мнимой Девственницы; король Испании направил ей корабли для помощи при осаде Ла Рошели. И в той же "Испанской летописи" сообщается, что, "получив эту помощь, Девственница овладела упомянутым городом и одержала еще несколько побед, в которые кастильский флот внес большой вклад". Подробности об этих подвигах можно было прочесть в "Летописи Девственницы", рукопись которой ныне утрачена; но в дальнейшем текст был напечатан в Бургосе в 1562 г. под названием "История Орлеанской Девственницы".

А тот «посол», который доставил королю Кастилии просьбу о помощи от Дамы дез Армуаз (не будем ломать себе голову), был не кем иным, как уже упоминавшимся Жаном д'Арманьяком, который прекрасно, как уже говорилось, знал Жанну и отнюдь не пребывал в неведении относительно ее происхождения: "Дражайшая Дама, препоручаю себя Вашей милости…" Дело в том, что в ту пору Жан д'Арманьяк находится на службе у короля Кастилии. Принимая во внимание, что он дядя Карла Орлеанского и, стало быть, Жанна его племянница через брачные связи, он, уж конечно, был вынужден опознать Жанну в Даме дез Армуаз, гарантом данного тождества он и выступил перед королем Кастилии. Нет сомнения, что такое ручательство за Девственницу, вновь таким образом объявившуюся, он не мог дать, не будучи полностью уверенным в ее личности. Сделаем вывод: «посмертное» существование Жанны, мнимый характер ее казни не составляли ни малейшей тайны для членов королевских семейств как во Франции, так и в Англии, как в Испании, так и в Люксембурге.

Затем Жанна оказалась в Блэ, в той части Гюйени, которая была еще занята английскими войсками, то есть всего лишь в 30 лье от Ла Рошели.

О взятии Блэ свидетельствует Леон де Розмитал, великий судья Богемии, шурин короля Йиржи Подебрада, гусита и шурина венгерского короля Матьяша. И в самом деле, Леон де Розмитал находился в ту пору в Блэ. В своей "Реляции" (на которую ссылается Кишера в IV томе) он сообщает нам:

"В течение 150 лет этот город принадлежал королям Англии, но он отнят одной вещуньей, которая отвоевала у англичан все Французское королевство. Эта женщина, родившаяся от некоего пастуха, получила от Господа столько энергии, что во всех своих начинаниях она достигала своей цели" (см. в: Bibliothek des Literarischen Vereins, Stuttgart, 1844, издано по латинскому тексту 1577 г.).

Город, осажденный воинами Жанны, оказался в руках Девственницы и хорошо ей известных солдат из Пуату: ведь в свое время при битве у Патэ под ее началом находилось 300 копейщиков и 800 лучников родом из этой провинции.

Далее, Жанна осадила занятый англичанами Бордо. Они капитулировали через шесть недель. Затем она предприняла осаду Байонны, откуда английские захватчики бежали точно так же, как и из Бордо.

Об этих походах в Пуату рассказывается в "Истории Карла VII" , написанной Валле де Виривиллем, который сообщает, что в июне 1439 г. Дама дез Армуаз, командовавшая воинами, отличилась в Пуату, где вспыхнула гражданская война. Она находилась там в обществе Жиля де Рэ, маршала Франции.

Надо полагать, что согласие между Жанной и Жилем было кратковременным: в грамоте о помиловании, подписанной Карлом VII и находящейся в упоминавшейся "Сокровищнице Хартий" (архив, J 176), сообщается, что Жиль де Рэ поручил командование воинами, "которое ранее осуществляла некая особа по имени Жанна, называвшая себя Девственницей",^¹⁰⁶ Жану де Сиканвиллю, "оруженосцу из Гасконского края", с тем чтобы он предпринял осаду и блокировал Ле Ман, а если бы ему удалось завладеть городом, он стал бы начальником гарнизона.

Во всяком случае, мы готовы поверить, что отъезд Жанны был вызван бесчинствами воинов. Но есть и другое объяснение. В 1439 г. во время похода в Пуату распространился слух, что она погибла от смертельного ранения. В Орлеане тотчас же было приказано тайно отслужить восемь заупокойных месс (июнь 1439 г.). К счастью, ничего страшного не случилось, она выздоровела, но вынуждена была передать командование Жану де Сиканвиллю. А через два месяца в Орлеане по случаю ее возвращения были, как уже рассказывалось, устроены многочисленные празднества.

Во время похода в Пуату в этих операциях по ликвидации очагов сопротивления участвовал еще один ее боевой соратник – Жан Потон де Ксентрай. Он также прекрасно узнал в Даме дез Армуаз ту Жанну, которой он служил в 1429–1430 гг.

На самом деле Жан де Сиканвилль не предпринял осаду Ле Мана. Как истинный солдат грабитель, он удовольствовался по обычаю того времени тем, что взял выкуп с нескольких пуатуйских и анжуйских сел. Ле Ман оставался в руках англичан вплоть до 1448 г. Возможно, что Жанна отказалась подкреплять своим присутствием набеги, которые не только не ликвидировали английское присутствие в этом краю, но, напротив, давали возможность военачальникам и их воинам пировать и жить припеваючи за счет населения. Среди них можно смело назвать Жана де Ла Рошфуко, Андре де Вивонна, Луи д'Амбуаза, Жоржа де Ла Тремоя, да и самого Жиля де Рэ. Потребовалось девять лет – с 1440 до 1449 г., – пока коннетабль де Ришмон и Пьер де Брэзе, сенешаль Пуату, не очистили в конце концов этот край от расплодившихся там банд.^¹⁰⁷

Что же касается Жанны, Дамы дез Армуаз, Девственницы Франции, согласно официальным актам, ей теперь предстояло возвратиться в Лотарингию.

Конец эпопеи

Начиная с 4 сентября 1440 г., то есть с того самого дня, когда Жанна рассталась со своими орлеанскими друзьями, с которыми ей уже не суждено было увидеться, в нашем распоряжении нет больше ни одного документа из официальных источников, который свидетельствовал бы о ее жизни. Приведем же последний документ, относящийся к устроенному в ее честь угощению вином. Мы находим его в "Счетах Орлеанской крепости":

"4 сентября 1440 г. Жану Пишону, за шесть пинт и кружек вина по 8 денье за пинту, коими угощали госпожу Жанну дез Армуаз: 4 соля 4 денье".

Видимо, это было то, что называется "посошок на дорожку". Через Монтаржи, Труа, Сен Дизье, Коммерси, Токур она добралась до Жольни, где Жанну ожидал ее супруг Робер дез Армуаз. Начиная с 1440 г. она больше никогда не уезжала из Лотарингии. В том же году возвратился из плена Карл Орлеанский, поэт, и его династия вновь обрела своего главу и по имени, и по положению. В 1441 г. заболела официальная мать Девственницы, проживавшая по прежнему в Орлеане, на улице Пастушков. Вновь Орлеан проявляет по отношению к ней заботу. В реестре городских расходов снова содержится пометка: "Изабо, мать Девственницы", тогда как начиная с сентября 1449 г., то есть через семь лет, станут писать: "Изабо, мать покойной Девственницы".

Благодаря этим бухгалтерским уточнениям удостоверены два следующих обстоятельства:

1. Жанна никогда не считала своей родной матерью Изабеллу де Вутон, называемую Римлянкой, не проявляя к ней никакого внимания. Изабелла де Вутон никогда не осмеливалась просить ее о чем бы то ни было. Этим подтверждается то, что между ними не было никаких кровных уз. Так же обстояло дело и с «братьями», которые, служа в армиях Жанны, не пользовались с ее стороны никаким особым покровительством. Так подтверждаются слова Жана де Новелонпона, запросто бывавшего у д'Арков и заявившего на оправдательном процессе, что ему неведомо было, кто была мать Девственницы.

2. Жанна скончалась летом 1449 г., и Орлеан был об этом извещен: именно с 1449 г. стали делать уточнение – "покойная Девственница". Это является еще одним доказательством тождества Дамы дез Армуаз и Жанны Девственницы. Ведь вполне очевидно, что Орлеан и его округа были официально извещены о ее смерти гонцом, прибывшим из Лотарингии. О дате смерти также свидетельствует слово «покойная» в жалованных грамотах, подписанных Карлом VII или Карлом Орлеанским и определяющих различные дары, которых были удостоены ее «братья», в то время как такого слова не было в грамотах, исходивших от тех же лиц до 1449 г.

И эта существеннейшая подробность ясно показывает, что для лиц, подписавших эти грамоты, Дама дез Армуаз была именно Жанной Девственницей. В их глазах дата сожжения в Руане – 1431 г. – вовсе не означала даты ее кончины, а дата смерти Девственницы из Шинона совпадала с датой смерти Дамы дез Армуаз.

Изыскания и сопоставления, осуществленные специалистами по истории настоящей Жанны д'Арк, такими, как Бернар д'Олон,^¹⁰⁸ Жан Гримо, Жерар Песм и Пьер де Сермуаз, приводят к заключению о том, что Девственница скончалась между апрелем и июлем 1446 г., то есть в возрасте 39 лет (она родилась в 1407 г.). В архивах Луаре, в разделе, относящемся к городу Орлеану, в главе «Расходы» под датой 20 августа 1449 г. написано: "Для Изабо, вдовы Жанны Девственницы, в связи с даром, который сделал ей город…" Слово "вдова" в те времена использовалось для обозначения родных и близких, кто бы они ни были, у которых скончался кто либо из их родственников, независимо от пола.

Ее супруг Робер дез Армуаз ненадолго пережил ее: он скончался в 1450 г., через 12 месяцев после смерти Жанны. Но в рамках 10 летнего отрезка времени, отделявшего ее отъезд из Орлеана от смерти в 1449 г., можно выделить несколько событий, случившихся в жизни Жанны дез Армуаз.

Выехав из Орлеана, Жанна вначале прибыла в замок Жольни, расположенный в пяти лье от Меца. В замке проживал ее супруг.

В 1871 г. тогдашний владелец замка принял одного деревенского каменщика, который утверждал, что, по преданию, передававшемуся в его семье из поколения в поколение, Жанна Девственница, ставшая Дамой дез Армуаз, была в результате своего брака с вельможей, хозяином этих мест, владелицей замка.

По утверждению этого человека, его дед был доверенным лицом последних сеньоров времен Революции, от которых в 1790 г., накануне их отъезда в эмиграцию, он получил поручение замаскировать живописное изображение Жанны и Робера дез Армуаз. Это произведение живописи находилось где то в замке, и каменщик сказал, что об этом знала не только его собственная семья, но и некоторые другие деревенские жители.

Тогдашний собственник замка недавно приобрел его у наследников генерала Кюрели, владевшего им со времен Реставрации, то есть с 1815 г. Новый хозяин в 1871 г. решил предпринять поиски этого произведения живописи, но они оказались тщетными: найти его не удалось. Длилось это до того дня, когда какой то архитектор, специально прибывший из Меца для того, чтобы заняться кое какими реставрационными работами, обнаружил в одной из комнат, выходивших в сени (после того как по его приказу убрали слой, состоявший из глины и соломы и покрывавший стены и потолок), великолепный камин из резного камня, относящийся к XV в., над которым и находилась фреска с двумя портретами, которые так долго пытались найти. К тому же лицо Жанны на этой фреске очень похоже на лицо ее отца Луи Орлеанского.

Продолжая свои признания, упомянутый старик каменщик сообщил, что ему было также известно, что Жанна дез Армуаз добилась освобождения деревни Жольни, в ту пору жалкого хутора, от уплаты некоторых налогов и что эта льгота сохранялась в силе по меньшей мере 200 лет.

Но эта королевская милость, исключительная по своему характеру, была до того распространена только на деревни Грё и Домреми.^¹⁰⁹ Жанна дез Армуаз явно была в очень большом почете, раз ей удалось добиться от королевской администрации такой милости, что еще раз подтверждает: в глазах монархии она и была истинной Девственницей Франции.

Итак, Жанна проживала в Жольни вместе со своим супругом. Но еще раз событие семейного характера внесло изменение в ее образ жизни.

К тому времени, когда она возвратилась в Лотарингию, Филипп дез Армуаз, сын Франсуа, кузена Робера, женился на Изабелле дю Фэ, которая в приданое принесла ему сеньорию Отре. Так Филиппу дез Армуазу предстояло стать родоначальником семейства дез Армуазов д'Отре.

Жанна была бездетна, и, может быть, ее тяготила такая обездоленность; возможно, ее психика претерпела изменения под воздействием первых симптомов начинающегося климакса. Она прониклась нежностью к юной супружеской чете – своим племянникам, часто совершала поездки в их сеньорию. Наверняка она ожидала того, что кто то продлит во времени имя, которое она носила, раз уж это было недоступно для нее самой. Когда то она так много разъезжала верхом, что прогулка в 12–15 лье не составляла для нее никакого труда.

Вскоре она стала крестной матерью первенца ветви дез Армуазов сеньоров д'Отре; угождая ей, младенца назвали Луи в память о ее отце Луи Орлеанском. Ведь до этого ребенка данное имя не носил никто в семействе дез Армуаз.

В сеньории Отре (Отре сюр Мадон) была расположена деревушка Пюллиньи, находившаяся в вассальной зависимости от нее. Бе церковь была бедной, и Жанна решила скрасить ее убожество, пойдя для этого на значительные траты. Затем она высказала пожелание быть после смерти погребенной в ней, что со временем и было исполнено. Там же был погребен и ее супруг Робер дез Армуаз.

В 1929 г. Николя де Сермуаз, бывший дипломат, отправился в Пюллиньи вместе со своим другом, чтобы расспросить приходского священника. Работавший в то время в этой церкви аббат Пиан вручил ему брошюру, к которой он сделал следующее устное дополнение:

"На правом краю хора и главного нефа в этой церкви была погребена со своими кольцами и другими драгоценностями Девственница Жанна, ставшая Дамой дез Армуаз. Рыцарь Робер, облаченный в свои доспехи, покоится рядом с ней. В конце XVII века члены этого семейства распорядились о том, чтобы на стене рядом с могильной каменной плитой появилась мемориальная доска, ибо камень этот уже начинал разрушаться под ногами верующих…"

На доске была следующая надпись: "Здесь покоится тело Жанны дез Армуаз с ее драгоценностями, а также тело ее мужа, рыцаря Робера дез Армуаза в его доспехах".

В 1890 г. эта мемориальная доска была снята. Тогда в Риме делались первые шаги по причислению Жанны к лику святых. Отсюда становится очевидным, что в Париже, вдали от этой деревушки, кое кто не пребывал в неведении относительно того, кто лежал в этой могиле. Однако иконоборцы забыли срезать лепной орнамент, обрамлявший эту памятную надпись. Ее по прежнему можно видеть в часовенке, уже неиспользуемой по назначению: она открывается справа, на хорах церкви. Но вернемся к рассказу аббата Пиана:

"Затем в дальнейшем древние плиты в полу церкви были заменены пошлыми кухонными плитками. Надмогильный камень супругов тогда исчез; частично его прикрыла ступенька хора, частично эти плитки, доходящие теперь до края нефа".

В ноябре 1968 г. граф Пьер де Сермуаз, потомок одной из боковых ветвей дез Армуазов, встретился в Пюллиньи с г ном Жиро, мэром коммуны, а также с бывшим мастером каменщиком г ном Флорантеном. Они подтвердили ему слова аббата Пиана, с которым были близко знакомы. Они также уточнили: "Рядом с могилой герб Девственницы был высечен на камне свода на пересечении его стрелок. Во время Революции он был сбит". В самом деле, в соответствии с законом (по декрету 1793 г.) в то время уничтожались гербы, которые либо сбивались, либо повреждались.

С согласия аббата Кретьена, тогдашнего священника в Пюллиньи, одна ступенька была снята. Счистили и ее цемент, и обнаружился угол могилы, на котором постепенно удалось прочесть надпись, сделанную готическими буквами XV в.: "Молитесь за душу ее…" Крест – с расширяющимися концами и в круге, как на серебряном кольце Жанны. Надпись – неполная, ее в самом деле пытались сбить…

Дело в том, что этими вульгарными кухонными плитками заменили прежние плиты в 1880 г. Видимо, когда их снимали, была обнаружена плита на могиле Жанны и ее супруга. 30 ноября 1968 г., когда вновь на свет появилась часть этой плиты, по свидетельству присутствовавшего там г на Жерара Песма, было установлено, что этой плите нанесли очень большие повреждения ударами кирки до того, как было положено новое покрытие.

Так более чем через четыре века после смерти Жанне были уготованы дальнейшие преследования ортодоксальных католиков. Она страдала от них при жизни, как в Пуатье, так и в Руане. И тем не менее ее искренняя вера – может быть, не совсем ортодоксальная – была такой, что она неосторожно предоставила им попечение о своем вечном покое.

Жанна Девственница предпочла уснуть последним сном в этой церковке в Пюллиньи – а не в мрачном замке Жольни, возвышающемся на крутой скале, с восемью квадратными башнями, окаймленными галереями с навесными бойницами. Замок высится над небольшой долиной, где течет узкая речушка. Может быть, Жанна надеялась, что ее маленький крестник, который первым в семье получил имя Луи, иногда будет класть на ее могильную плиту букетик полевых цветов.

Шинон, Орлеан, тихая Луара – как все это было далеко…

Реабилитация

15 февраля 1450/1451 г. магистр Гийом Буйе, доктор богословия, получил от короля Карла VII письмо, повелевавшее ему начать следствие по делу Жанны Девственницы, приговоренной церковным судом в Руане к сожжению за ересь, колдовство и пр.

Могут спросить: почему надо было так долго ждать? Причин было много.

Заметим, во первых, что Жанна дез Армуаз, находившаяся в Орлеане с 18 июля по 4 сентября 1439 г., когда ее принял и узнал Карл VII, отнюдь не была арестована как самозванка вопреки утверждениям сбитых с толку защитников официальной легенды. Длительность ее пребывания в этом городе, прием, оказанный ей теми, кто хорошо знал ее в свое время, давая ей кров и проявляя гостеприимство; празднества, устроенные в ее честь; свободное возвращение ее к своему супругу в Лотарингию; ее смерть в 1449 г. и ее погребение в церкви в Пюллиньи – все это категорически опровергает идею о том, что Карл VII мог когда либо считать ее мнимой Жанной, приказать арестовать ее, а также ее родных.^¹¹⁰

Но для него, разумеется, было совершенно невозможно при жизни Жанны начинать хлопоты по ее реабилитации. Столь же невозможным было и официальное признание того факта, что она продолжала жить, ибо в результате своего побега она оставалась виновной в неявке на суд, на нее по прежнему распространялось действие приговора, вынесенного в Руане. А освобождать ведьму от исполнения приговора, вынесенного святой инквизицией, было весьма опасным для любого, предпринимавшего такие попытки: ему грозило в этом случае прежде всего отлучение от церкви, каковы бы ни были материальные последствия в связи с действиями светских властей.

С другой стороны, признание в том, что исполнение приговора было фальсифицировано, неизбежно повлекло бы за собой необходимость разъяснять причины, побудившие к такому действию. Это привело бы к огласке факта королевского происхождения Жанны, которая ведь была еще и плодом прелюбодеяния, и к разговорам о сомнительности прав Карла VII на королевский престол, а также прав его потомства, не говоря уже о сомнительности прав его сестры Екатерины и ее сына Генриха VI на престол Англии. Проблема была далеко не простой.

В соответствии с бесспорными свидетельствами документов оправдательного процесса Жан Люксембургский навестил в мае 1431 г. Жанну в ее тюрьме, сообщив потом, что он прибыл в Руан для того, чтобы в соответствии с данными ему полномочиями освободить ее за новый выкуп при единственном условии, что она никогда больше не возьмется за оружие против англо бургундского лагеря. Все это не могло делаться иначе, как с полного согласия Карла VII. Ибо кто еще, кроме него, мог дать этот новый выкуп? И в таком случае это означало официальное участие короля в незаконном освобождении ведьмы, что в то время было совершенно исключено.

Из всего сказанного следуют весьма важные выводы о путях и способах ее реабилитации. Вот почему Карл VII и начал хлопоты по оправданию своей сестры Жанны Девственницы, когда еще не истек год после смерти Жанны дез Армуаз. Все было сделано для того, чтобы завеса забвения успела прикрыть все эти события. Не забудем, что король был человеком крайне нерешительным и совестливым. Об этом, к его чести, достаточно убедительно говорят его сомнения по поводу своей законнорожденности.

Вполне очевидно, что если бы Карл VII счел появление Дамы дез Армуаз дерзкой попыткой самозванки, то даже при допущении того, что он проявил свою снисходительность, не приказав арестовать ее за мошенничество, оскорбление королевского величества и наглый выпад по отношению к церкви, он не стал бы принимать во внимание ее существование для того, чтобы предпринимать шаги по реабилитации подлинной Жанны, поскольку это означало бы установление подлинности Девственницы самозванки.

Вместе с тем не следовало придавать всему этому делу такой политический характер, который восстановил бы Англию против папства. В самом деле, не будем забывать, что юный король Генрих VI, на которого пал выбор его предка Карла VI, обладал большими правами на корону, чем Карл VII, официально провозглашенный собственной матерью незаконнорожденным.

Столь же важным для короля было не предпринимать от своего собственного имени мер по оправданию Жанны. В противном случае не избежать было расспросов о столь неожиданной заинтересованности. Несомненно, веским доводом было нежелание получить свой трон из рук ведьмы. Но в таком случае зачем было допускать такую волокиту?

Из всего сказанного становится понятным, почему через четыре года после того, как комиссия по расследованию, созданная Гийомом Буйе в 1450/1451 г., положительно решила вопрос о начале этой процедуры, прошение частного характера, направленное в Рим папе Николаю V, подписали именно Пьер д'Арк, мнимый брат Жанны, рыцарь, осыпанный милостями Карлом Орлеанским, и Изабелла де Вутон по прозвищу Римлянка, мнимая мать Жанны Девственницы.

А теперь вернемся к той поре, когда началось расследование условий, в которых происходил суд над Жанной. Задача состояла в сборе свидетельств, для чего надо было заслушать свидетелей. Дело оказалось нелегким: не исключено, что после первых, без всякой огласки проведенных выяснений было допущено, что лучше было выслушать лишь некоторых из них.

Ведь случилось так, что Филибер де Сантиньи, епископ Кутанса, внезапно скончался. Так же скоропостижно умер и Пьер Луазлер, до того спасшийся бегством в Базель. То же самое случилось с Николя де Ру. Несчастный случай произошел и с вдохновителем судебного процесса Жаном д'Эстиве, который утонул в болоте. А комиссар следователь Ла Фонтен вообще бесследно исчез.

Приходится в конце концов отметить, что, за немногими исключениями, лица, показания которых были заслушаны, благожелательно относились к Жанне. Прочие же осторожности ради отошли от строгости, проявленной на руанском процессе, и в свои новые заявления внесли тонкие оттенки. Возможно, внезапные уходы из жизни тех людей, о которых мы только что рассказали, содействовали этому обстоятельству.

На этом месте мы прервем наш рассказ, чтобы сделать несколько важнейших замечаний.

В 1431 г. папой римским стал Евгений IV. Едва он был утвержден на этом посту, как население Рима взбунтовалось против его власти. На кого легла ответственность за этот мятеж? На семейство Висконти, которое, как уже отмечалось, было тесно связано с династией герцогов Орлеанских. Правда, как мы знаем, новый папа чудесным образом спасся от заговора и в отместку велел казнить монаха Мазиуса. Тогда герцог Миланский Филиппе Мария Висконти,^¹¹¹ принявший на службу таких кондотьеров, как Карманьола и Франческо Сфорца, официально объявил ему войну. Евгений IV был изгнан из Рима, а затем низложен Базельским собором.

Герцог Савойский Амедей VIII, в ленной собственности которого находился замок Монротье, где в "комнате Девственницы" томилась таинственная девушка, и который через брачные связи являлся кузеном Девственницы, был тогда на том же Базельском соборе избран папой под именем Феликса V. Это произошло 5 ноября 1439 г. Он не смог сразу же обосноваться в Риме, куда успел к тому времени вернуться Евгений IV, остававшийся там вплоть до своей смерти в 1447 г. Невзирая на все это, законным папой являлся именно Феликс V, в прошлом – Амедей VIII. 7 апреля 1449 г. он отрекся от святейшего престола. Его преемником стал Николай V, в миру – Томмазо Парентучелли. Новый папа сделал своего предшественника папским легатом в Савойе, то есть в его собственных землях. Это стало возможным благодаря нескольким турам переговоров. Таким образом, именно Николаю V и вручили прошение об оправдании за подписью Пьера д'Арка и Изабеллы де Вутон. Впрочем, дипломатия Ватикана знает, что эта просьба исходила от короля Франции Карла VII. 24 марта 1455 г. папа Николай V умер. Его преемником стал Каликст III, в миру – Альфонсо Борджиа.

Он то в конце концов в 1456 г. и подписал рескрипт о реабилитации той, которая впервые, и именно в этом документе, была названа Жанной д'Арк. Тем самым на нового папу легло бремя решения вопросов, которыми занимался Николай V. Он же унаследовал его архивы.

Каликст III был посвящен в тайну происхождения Девственницы благодаря всем этим документам, а более всего и вероятнее всего – благодаря сведениям, изустно полученным от папского секретариата. Это подтверждается уже известной читателю цитатой из "Мемуаров" Пия II. Пий II занял святейший трон через три года.

"Было ли сие делом рук божеских или человеческих? Затруднительно было бы для меня решать это… Иные мыслят, будто мудрейший, нежели прочие, замыслил внушить им, что Господь ниспослал некую Девственницу, и понудить их вручить ей бразды правления, коих она домогалась" (указ. соч.).

Случай с Жанной, таким образом, представлялся папе Пию II весьма простым. Ее перестали изображать как ведьму, направляемую бесовскими силами, или же как посланницу Господню, руководимую архангелами и святыми великомученицами. Но это было всего лишь политической уловкой.

Все последующее показывает, что оправдательный процесс был заранее подготовлен и проведен в полном согласии между Каликстом III и Карлом VII при посредничестве тайных эмиссаров.

Прежде всего, когда в соборе Парижской Богоматери 7 ноября 1455 г.^¹¹² (18 ноября по григорианскому календарю) открылось первое торжественное заседание, Изабелла де Вутон на нем не присутствовала. Да и в дальнейшем ей не суждено было больше сыграть какую бы то ни было роль. Правда, она по прежнему жила в Орлеане. Там она и умерла в октябре 1458 г., то есть тремя годами позже.

На процессе выступило очень много свидетелей, но среди них не было той, которая могла бы сообщить максимум сведений о той самой Жанне, которую она вырастила. Причина этого была весьма уважительной: будучи уже в очень преклонных годах, мнимая мать Жанны могла впасть в противоречия, а то и сболтнуть лишнее.

Ведь проводившиеся слушания носили весьма целенаправленный характер, о чем можно судить по признаниям иных историков, которых вместе с тем невозможно заподозрить в благожелательном отношении к точке зрения, излагаемой на страницах нашей книги.

Историк Жюль Кишера, склонный угождать общественному мнению, тем не менее в своих "Новых заметках по поводу истории Жанны д'Арк" (1850) признал, что показания жителей Домре ми "полностью совпадают: они изображают Жанну существом незначительным, робким и набожным".

В предисловии к I тому своей "Жизни Жанны д'Арк" (1908) Анатоль Франс заявил: "Насколько можно судить, иные показания оказались урезанными…", и: "…те, кто вел допрос, сумели побудить свидетелей по любому поводу утверждать, что она была простой, очень простой…".

Академик Луи Бертран, сочувствовавший идеям "Аксьон франсэз", в своем исследовании (1928) о Жанне д'Арк в Лотарингии говорит о "несколько пресной поэтизации", объектом которой в поздние времена явилось детство Девственницы. "Такие усилия стали особенно явственно прилагаться после оправдательного процесса, в ходе которого показания свидетелей выглядели так, как будто они подчинялись общему указанию…"

Вполне очевидно то, что бесцеремонное, высокомерное, властное, а подчас и наглое поведение Жанны как в Шиноне, в Пуатье, так и в Руане, по отношению и к сильным мира сего при дворе Карла VII, и к судьям в Руане никак не согласуется с портретом робкой безграмотной крестьянки, пожалуй, даже несколько простоватой, который возникает из свидетельств, услышанных на оправдательном процессе и полностью противоречивших тем, которые прозвучали на процессе, осудившем ее.

В заключение этого длинного, но необходимого выяснения истинного облика Жанны, "прозванной д'Арк", сообщим одну подробность, которую до сих пор историки считали незначительной. Теперь же, по нашему мнению, в свете изложенных обстоятельств и изученных документов она становится весьма важной.

В 1456 г. папа Каликст III подписал рескрипт о реабилитации Жанны. И Жан Дюнуа, ставший тогда графом де Дюнуа, графом де Лонгвиллем, на основании королевских грамот Карла VII возвысившийся до положения законного принца, исполнявший обязанности наместника королевства, вместе с тем являлся еще и губернатором города Сен Жермен ан Лэ.

В ту пору он проживал в замке, который в 1368 г. король Карл V велел основательно восстановить. Ныне от него осталась только крепостная башня, да еще часовня, сооруженная в 1230 г. по приказу Людовика Святого. В этой крепости размещался гарнизон в составе около трех тысяч воинов.

Когда Дюнуа получил известие о реабилитации Жанны, он велел воздвигнуть "Крест Девственницы" у дороги в Пуасси, дабы показать своим войскам – рыцарям, оруженосцам, сержантам, арбалетчикам, – а также населению Сен Жермена, что наконец Жанна оценена по заслугам и справедливость восторжествовала.

Он сделал это в одиночку. Это небольшое событие; в наших глазах это не поступок боевого соратника, а деяние брата, совершенное во имя обожаемой и почитаемой сестры; это – акт братской любви.

Каменный крест все еще стоит. Тот, кто был прежде Бастардом Орлеанским, повелел, чтобы он в точности воспроизводил тот крест с расширяющимися концами, который уже был изображен на серебряном кольце Жанны, равным образом как и на могильной плите той особы, которая, став когда то Дамой дез Армуаз, уже семь лет покоилась в церкви Пюллиньи.^¹¹³

Той, которая даже для него по прежнему оставалась Орлеанской Девственницей, как и сам он долго был Бастардом Орлеанским; той, которая, подобно ему, имела в своем гербе лилии французских королей.

Дело Шнайдера

В 1952 г. издательство «Грассе» выпустило труд, озаглавленный "Жанна д'Арк, ее лилии, легенда и история". Автором был историк Эдуард Шнайдер, католик ортодоксального толка, почетный гражданин Ватикана, в прошлом – близкий друг папы Пия XI.

Вот как завершалась глава под названием "Истинная Жанна": "В статье, опубликованной в "Комедии" за октябрь 1932 г., Габриэль Буасси, изучив эту точку зрения, заявил, что, если точке зрения г на Жакоби^¹¹⁴ суждено наталкиваться на упорное сопротивление самых закоренелых соглашателей, то в свою очередь эта точка зрения побудит кое кого из умников к раздумьям и брошенные ею семена прорастут.

Габриэль Буасси не ошибся. Для многих из таких умников, для Э. Шнайдера, автора названной книги эти семена проросли. И мы не сомневаемся, что постепенно, со временем эти всходы будут продолжать действовать в качестве надежной, убедительной силы в представлениях и взглядах тех, для кого важнейшим делом является все более глубокое понимание всего происходящего" (указ соч., с.183).

Эту свою книгу Эдуард Шнайдер заключил весьма демонстративным образом:

"Завершено в Риме 31 мая 1952 г. накануне Троицына дня".

31 мая – официальный день мнимой казни Жанны в Руане. А накануне празднуется день Матфея, которого апостолы избрали преемником Иуды.

Э. Шнайдер небезосновательно воспользовался двумя этими символическими датами. Его целью было определить место своей книги в потоке времени. И с 1952 г. появился целый ряд сенсационных сообщений, подтверждающих королевское происхождение Девственницы.

Прежде всего в 1962 г. Жан Болер, член корреспондент Французской академии наук, опубликовал небольшую книгу, озаглавленную: "Была ли Жанна д'Арк сестрой Карла VII?" И еще до ее выхода в свет он вступил в переписку с Жаном Гримо, автором того труда, который наделал так много шума после опубликования: "Была ли сожжена Жанна д'Арк?" (эта книга вышла в свет в 1952 г. в издательстве «Амио Дюмон» при поддержке Андре Кастело, возглавлявшего издание серии "Присутствие истории"). В своем письме от 2 января 1954 г. Жан Гримо направил ему следующие уточнения:

"Милостивый государь!

Недавно у меня побывал необычный гость. Это был г н д'Олон, потомок Жана д'Олона, являвшегося в какой то мере адъютантом Жанны, а на деле – ее наставником в воинских делах. Он постоянно общается с супругой маршала Петэна, и она рассказала ему, что г н Эдуард Шнайдер доверительно сообщил ей о том, что в библиотеке Ватикана он отыскал официальное доказательство королевского происхождения Жанны. Но весьма важные особы ватиканского государства попросили его ничего не публиковать об этом, "дабы не разрушать легенду". И католический писатель Эдуард Шнайдер, к тому же получивший, когда у него были неприятности, приют в Ватикане во времена Освобождения, внял этому призыву, удовольствовавшись тем, что в своей книге "Жанна д'Арк, ее лилии, легенда и история" повторил аргументы Жакоби.

Г н Олон полагает, что таким документом может быть доклад тех, кто был отправлен на расследование в Домреми".

Попутно отметим, что Бернар Жан д'Олон написал брошюру, в которой высказаны два следующих утверждения: о королевском происхождении Жанны и о ее браке с Робером дез Армуазом. Брошюра озаглавлена «Жанна» (издательство "Ла Боль", 1968).

Далее идет черед книги Мориса Давида Дарнака, озаглавленной "Дело Жанны" и выпущенной в свет в 1968 г. К сожалению, видимо, в этой книге историческая истина несколько пострадала, приобретя в дальнейшем вследствие неосторожной экстраполяции несколько двусмысленный вид. На с. 377 данного труда мы находим следующие строки:

"Добавим к этому очевидному доказательству существования "Книги Пуатье", обнаруженной в ватиканских архивах, еще один довод, следующий из заявления, которое нам лично и неоднократно было сделано в ноябре 1966 г. одним священником католического вероисповедания, прикованным к постели из за паралича нижних конечностей. Привел нас к нему один из его соучеников по семинарии. Вначале мы спросили его, был ли он лично знаком с Эдуардом Шнайдером. Священник ответил, что он являлся настолько близким другом этого автора, что приютил его у себя, и Шнайдер жил у него в течение нескольких месяцев.

На наш прямой вопрос: "Отец мой, сообщал ли Вам когда нибудь Эдуард Шнайдер о том, что он обнаружил "Книгу Пуатье" в архивах Ватикана?" – ответ не заставил себя ждать: "Разумеется, он все время говорил со мной об этом". И за этим четким заявлением последовало множество подробностей об условиях, в которых Эдуард Шнайдер ознакомился с названным бесценным документом" (указ. соч.).

Вполне очевидно, что упомянутый священник невольно повторил экстраполяцию, совершенную Морисом Давидом Дарнаком. Дело в том, что благодаря письмам, которыми до этого обменивались Жерар Песм, автор двух трудов по данному вопросу (см. Библиографию в конце книги), и Эдуард Шнайдер, нам стало известно, что речь шла не о "Книге Пуатье", а о совсем других документах, хотя и столь же важных и дающих возможность сделать по данной проблеме окончательный вывод. Судите сами:

"Если несколько лет тому назад мне выпала неожиданная удача найти известный Вам документ, то это благодаря очень высокопоставленному лицу, ныне скончавшемуся.

Его преемники не пошли по его стопам" (письмо от 12 января 1959 г. Жерару Песму). Весьма возможно, что очень высокопоставленное лицо, упоминаемое здесь, – это папа Пий XI, с которым Шнайдера связывали узы тесной дружбы.

"Что касается документа, о трагическом исчезновении которого я Вам рассказывал,^¹¹⁵ он был написан на тогдашнем французском языке (XVI в.) среди заметок, несомненно «скопированных» или записанных "по памяти", но необыкновенно конкретных. Не было ни обложки, ни названия или чего то вроде "Заметок для моего дневника", но этого я вовсе не готов утверждать" (то же письмо от 12.I. 1959 г.).

А в другом письме Шнайдер уточняет, какие устанавливающие истину документы он обнаружил. Но они не имеют ничего общего с "Книгой Пуатье":

"Бумаги, которые мне довелось читать в Ватикане, вовсе не являются теми, о которых Вы думаете, то есть заявлениями, просмотренными Церковной комиссией, учрежденной по приказу короля. В течение трех лет, последовавших за процессом в Руане, папа римский вызывал в Рим главных судей Жанны, которые сделали заявления, тщательно зафиксированные секретариатом Святейшей канцелярии. Там то и лежат "запретные сокровища", а высшие инстанции отвечают, что они либо не существуют, либо неизвестны. Нашел я волнующее Вас пресловутое свидетельство, перебирая множество разных других бумаг, такого же направления и таких же помыслов". Но у этого свидетельства нет ничего общего с теми, о которых говорится в Вашем последнем письме" (письмо Жерару Песму от 14 января 1959 г.).

Эдуард Шнайдер скончался в августе 1960 г. в возрасте 80 лет. Документы, подтверждающие королевское происхождение Девственницы, он обнаружил в 1934 г. в Ватикане: это была не "Книга Пуатье", а столь же важные документы, позволявшие сделать окончательный вывод по данному вопросу.

Да и существовала ли когда нибудь пресловутая "Книга Пуатье"? И если да, то в каком виде? Как заранее переплетенный реестр или затянутая ремнем папка с разными документами и заметками на отдельных листках?

Это вопрос существенный. Главное – это то, что католический историк, почетный гражданин Ватикана, друг папы Пия XI, человек, честность и искренность которого вне всяких сомнений, в письмах своих, да и в книге, подписанной его именем, засвидетельствовал, что Жанна Девственница – это дочь Луи, герцога Орлеанского, наместника королевства Франции, брата короля Карла VI, и дочь Изабеллы Баварской, любовницы этого Луи. Это говорит также о том, что Девственница была единоутробной сестрой Екатерины де Валуа, королевы Англии, и Карла VII, короля Франции…

Все это делает весьма недостоверной легенду о сожжении Жанны на костре в Руане и весьма приемлемыми многочисленные отрицания свидетелей того времени, положение которых делало их выводы более надежными, чем наши.